Дети Мевы

Даккарцы закончили поход мести. Не побеждённые, не откинутые противником, а просто взявшие, что хотели, и отступившие. Шокированная Республика поспешила откреститься от желания добивать даккарцев и просто свела этот вопрос на «нет». Её войска ещё с месяц стояли в Свободных землях, в холодном напряжении с войсками САП. Через месяц Республика официально заявила, что войска покидают территорию.

Война в тридцать семь дней! Мне хватило восьми, чтобы развернуть портальную сеть для неолетанок. И оставшихся двадцати девяти, чтобы смести с рынков всех конкурентов других кровей. Арнелет не просто не потерял, – мы выиграли на этой войне огромные деньги. Практически весь бизнес торговли людьми перешёл под наш контроль. И под мой, потому что я теперь словно паук – повелитель пространства, тянула за любые ниточки. И первой была Эдолла. Очень мне хотелось вновь сменить зелёное платье мастера Хинти на красное платье хранительницы Истины.

Я стояла у высокого алтаря Мевы из красного камня. Служительницы храма несли цветы и амосу. Эдолла натянуто улыбалась. Остальные чётко делились на две группы: тех, кто был рад моему возвращению, и тех, кто и первый раз не понимал, что я тут делаю. Энастения смеялась, попивая Амосу:

- Сознайся, Марика, ты этот пост за красные платья любишь? - Последнее время бабка общалась со мной более на равных, признав моё возвышение. - Приятно видеть, когда дети взрослеют. А то я до сих пор помню, как Дани пыталась сплавить мне тебя в младенчестве. Правильно сделала, что не взяла! У неё, вообще, дочери хорошо получаются, а ты – так просто шедевр!

Я хмыкнула. Когда я родилась, мать была чересчур молода и пыталась отдать меня на воспитание своей матери – Энастение. Если бы бабка тогда не заупрямилась, возможно, я бы выросла нормальной неолетанкой. А так, что получилось – то получилось.

Роджер:

Я сидел над бумагами. Прошёл месяц после похода за прощением. Теперь о случившемся каждый день напоминал только чёрный осколок чаши Даккара, который я хранил на столе, да ещё чувство пустоты, периодически затоплявшее душу.

Я думал, кровь заполнит эту пустоту, безумная месть притупит собственную вину, выжжет. Не выжгла. Просто добавила гадкого привкуса бессмысленности и разочарования.

Я плеснул в бокал коньяка. Здесь, в Кострах, мне почему-то хотелось пить коньяк именно из бокала, идеально чистого, блестящего на солнце резными гранями. Марика, как и обещала, больше не звонила. Звонили почти каждый день её женщины. А Марика пополняла мои счета и ждала. Чего ждала? Что я добровольно вернусь быть её рабом? С этим стоило заканчивать. Нужно было рвать эту связь. Прекращать пить дорогой коньяк за её деньги. Прекращать давать ей надежду.

После возвращения с Селены, Остров богов принял меня по-другому. В первую очередь, это касалось секса и женщин. Неолетанки теперь обходили меня стороной, в крайнем случае, вежливо здоровались. Драконы, по большей части, тоже обращались официально и близко не подходили. А ту пару-тройку девочек, кто плевал на все приличия и просился ко мне в постель, я отшивал сам – из-за обещания, данного Марике. С сексом стало плохо. Но ни за секс, ни за коньяк, ни за что другое к Марике я не вернусь.

Я опять взглянул на бумаги. Даккар искал себе новую планету. Все разведподразделения занимались прочёсыванием вариантов с нужным климатом, местоположением, ресурсами. Возможно, новый Даккар лежал именно в моей папке. Как знать! Работа и военный уклад жизни вернули меня в некоторое равновесие с самим собой. И единственное, что сейчас не давало этому равновесию установиться окончательно, это Марика.

Она пришла радостная, просто сияющая, я ведь позвал её сам. Без пререканий села в кресло, на которое я указал:

- Ты хотел поговорить?

Нужно сказать так, чтобы она поняла. Не приняла это как вызов, воевать с ней я не хочу. Не восприняла как каприз или необдуманное решение.

- Марика, я хочу прекратить отношения с тобой. Я никогда, ни за что не вернусь в твой дом.

- Теперь-то я чем тебя обидела?

Абсолютное непонимание.

- Не теперь. Ты обижала меня на протяжении последнего года. Просто теперь у меня пропал стимул притворяться.

В широко распахнутых карих глазах читалось удивление и растерянность.

- Я и не надеялся, что ты вдруг начнёшь это понимать. Просто отпусти меня!

Удивление сменилось злостью:

- Это ты к собаке-Артемиде намылился? Ты мне слово дал!

- И я намерен это слово держать. Успокойся. Чемпионку я не хочу видеть так же, как тебя. А заодно с вами обоими и весь САП.

Марика откинулась на спинку кресла. В глазах её читалась решимость и упрямство. Это плохо! Нужно её успокоить… Каким я, оказывается, стал скользким за это время.

- Марика, ты же не садистка по натуре. Не люблю я тебя! Настаивать будешь? Я попробовал жить с тобой, даже подыграл тебе. Ничего, кроме отвращения, у меня это не вызывает. Отпусти.

Я не спорил с ней, я просил. Спорщики вызывают у неё азарт, просители скуку. А мне сейчас просто позарез надо было стать для неё скучным. Фраза - «Не люблю» - задела её. Это была очень понятная ей терминология.

Марика погрустнела. Меланхолия ей не идёт, да и вообще, делает её слабой, но сейчас это мой способ отбиться. Она усмехнулась:

- Ты же не знаешь, что, вообще, значит - «люблю»!

- Марика, прошёл почти год, я во многом разобрался. Я не люблю тебя!

Марика:

Неделя началась на подъёме: красные платья хранительницы гармонировали с моим внутренним «я», доходы росли, горизонты покорялись. Мальчик, которого я выкрала на маленькой планетке, куда мы ставили энергоузлы для порталов, не стал упрямиться и подарил мне целый месяц самой искренней нежности. За что я с самыми добрыми пожеланиями оплатила ему учёбу в колледже и отпустила.

Дани смешно поприпиралась с журналистами, ругая их за вмешательство в её личную жизнь. А потом, видимо, разум взял над ней верх. И она вдруг, собрав пресс-конференцию, объявила, что, действительно, приглядела себе в мужья мальчика даккарской крови, только к армии Даккара малыш никакого отношения не имеет, и вообще, вырос и воспитан в традициях САП. И, да, она хранит ему верность, оберегая его чувства, потому как таковы её убеждения.

Вечером за чаем Алина проболталась, что никакого романа у матери нет. И вообще, история достаточно туманна.

- Но она ведь, насколько знаю, реально показала некого даккарского мальчишку журналистам?

- Да, она взяла сына у матери Артемиды. Помнишь, был скандальчик, что у той один из наложников даккарец? Так вот, это его сын. Мальчишке всего лет четырнадцать, как раз подходящий возраст для Дани: есть время заняться воспитанием пока подрастёт.

- Она возьмёт мужа без любви?

Фати посмотрела на меня, будто я вновь подросток:

- Марика, все когда-нибудь взрослеют, и твоя мать не исключение. Хороший бойкий мальчик. Хорошего возраста. А значит, и любовь придёт. Да и Дани, кажется, верит, что его ей дали боги. Столько сплетен было, что она влюблена в некого юного даккарца, а тут он как раз на голову свалился. Разве можно спорить с богами? Да, к месту пришлась эта сплетня. Так бы Дани ещё лет десять от семьи бегала.

Я усмехнулась про себя: кажется, развлекаясь с прессой, я спровоцировала мать найти себе нового мужа.

Финалом этой эпопеи везения был звонок Роджера:

- Я хочу поговорить с тобой. Приезжай.

Надо ли говорить, что в Кострах я появилась максимально быстро. Успела заказать хорошего вина на вечер и шепнуть Тэме, что, возможно, приедет Роджер, чтобы приготовили вкусного.

Чертёнок был собран и очень серьёзен. Жестом указал мне сесть. Скорее всего, решил обсудить условия сосуществования. Давно пора! Я же не варвар, понимаю, что ему нужна некоторая свобода. Он у меня не домашний зверёк, а очень даже дикий. Тем более даккарцы его простили, ордена вернули. Признали искусным шпионом. В этом, честно говоря, я с ними согласна: мозги у него вёрткие, только шпионажем и политикой с такими заниматься.