Страница 119 из 129
- Это мое полное имя. Мама всегда называла меня так, но после ее смерти я стала ненавидеть его, поэтому говорю всем, что меня зовут Кензи. – девушка произносит это с каменным лицом, а у рыжей все внутри делает сальто. Смерть?
- Как давно она умерла? – зачем-то спрашивает Ева, всматриваясь впереди себя в те самые красные носки.
- Четыре года назад. – Миртл тоже смотрела на камин, не пересекаясь взглядами с рыжей. – Она болела раком на протяжении нескольких лет. Потом у нее была ремиссия, но через полгода болезнь вернулась и все же убила ее. Теперь ты понимаешь, почему я так ненавижу тебя?
- Ч-что? – Мун поворачивает голову в сторону Миртл, не понимая, какого черта она говорит.
- У меня была прекрасная семья даже несмотря на то, что мама болела. – Маккензи тоже разворачивается к ней, испепеляя Еву своим взглядом. – Ее не стало, и мой отец решил, что больше никогда ни с кем не будет, потому что мама была главной любовью его жизни. Но тут появляется ваша семейка, растаптывая нашу с папой мирную жизнь в пыль. – девушка уже буквально шипит в лицо удивленной Квииг. – Твоя мама несколько раз показывала твои фото, и я в первый же день твоей стажировки поняла, кто ты такая. Ты специально выбрала этот клуб? Не удивлюсь если да, потому что подлость – твое второе имя!
- Что ты несешь? – шепотом вскрикивает Ева, пододвигаясь ближе к Миртл. – Бред! Устраивать проделки - это про тебя, а не про меня, ведь ты с самого первого моего рабочего дня ненавидишь меня ни за что!
- Ни за что? – возмущенно произносит та, но резко осекается, взглянув в проход. – Ни за что? Я узнала тебя! Узнала твое лицо и поняла, что это ты дочь женщины, которая испортила нашу жизнь!
Рыжая не сводит взгляда с разъяренной Миртл, которая могла взорваться в любую минуту. Ее ноздри широко раздвигались при тяжелом дыхании, брови были нахмурены, а глаза грозили испепелить в любую секунду. Около десятка секунд у Мун уходит на то, чтобы понять, о чем говорила темнокожая.
- Хочешь сказать, что все это время ты ненавидела меня из-за того, что наши родители вместе? – голос у Евы такой, что в любую секунду грозился сорваться и превратиться в плач.
- Да, черт побери! – чуть ли не гавкает та.
- Но… я не знала, что у моей матери есть кто-то. – шепотом произносит рыжеволосая, сразу же вызывая ответную реакцию у Кенз. – Мы почти не общались на протяжении многих лет, а в августе я сбежала из дома. Слышишь? Сбежала. – в уголках глаз Евы собираются соленые капли. – Я ненавидела свою мать за то, что она бросила меня, оставила на произвол судьбы. Лишь последний месяц она пыталась как-то восстановить нашу связь и даже пригласила на рождество. Я не хотела ехать, потому что обида настолько сильная, что ты и представить себе не можешь. – продолжает Квииг, а лицо Миртл так и застывает в удивлении. – В какой-то момент я даже решила, что она подсела на что-то – вдруг стала такая радостная и веселая, но потом я поняла, что такой ее делает кто-то. Она влюбилась в твоего отца, но я ничего не знала. Ничего.
Темнокожая выглядела ошеломленной и немного испуганной, ее горло будто сдавило несколько рук сразу, но она спросила:
- Ты не знала?
- Я клянусь тебе, Кенз. – шепотом отвечает рыжая.
Между девушками повисает пронзительная тишина, нарушаемая лишь звоном тарелок и голосов Хоука и матери из кухни. Осознание неожиданно настигает Миртл: на протяжении четырех месяцев она взращивала в себе ненависть к этой девчонке, подставляла ее и все ради того, что она даже не знала ничего о своей матери. Вдруг из глаз Маккензи начинают литься настоящие слезы, пропитанные болью и виной. Совесть понемногу начинала сжимать ее сердце.
- Прости меня… - сквозь ливень слез говорит она шепотом. – Прости, пожалуйста…
- Ты не знала, Кензи. – Мун чувствовала, как по телу прошла дрожь и наступил озноб, но изо всех сил держала слезы при себе. – Ты не знала…
- Это не оправдание. – продолжала плакать Миртл. – Нет, Ева, нет. Я во всем виновата, прости меня, пожалуйста…
- Я могу понять тебя, знаешь, - Квииг быстро смахивает упавшую слезинку, - я тоже не пылаю к вам любовью. Мне обидно. Обидно, что все эти годы я была не нужна матери, но теперь вдруг понадобилась из-за каких-то незнакомых мне людей. От осознания того, что меня ей было недостаточно, больно.
- Нет, Ева, не говори так. – темнокожая уже во всю ревела. – Я во всем виновата, это я испортила тебе жизнь!
- Я и так поняла, что кражу подстроила ты. – со вздохом отвечает Квииг и отворачивается. Она не хотела проникаться ее слезами и ощущать что-то хорошее к Миртл.
- Это далеко не все. – говорит Маккензи, вытирая слезы. – Я должна рассказать тебе.
Квииг настораживается от этих слов, но виду не подает, а лишь продолжает сидеть, всматриваясь во включенный камин. Кензи же вытирает слезы, прочищает горло и говорит то, что повергает рыжую в шок:
- Ты забрала мою семью, и я решила, что значит могу забрать что-нибудь и у тебя, словно в гребаном боевике. Я распускала слухи, сплетни, но ты все равно продолжала всем нравится, все хотели быть твоими друзьями. Я завидовала твоей дружбе с Тейлор, Инес и Эскилем, вы словно девчонки из «Totally Spies». – грустная улыбка проскальзывает на ее лице. – Я надеялась выжить тебя из клуба, поэтому приступила к серьезным мерам. Я не знаю как, но мистер Шистад узнал о моей враждебности к тебе и сделал предложение, от которого я не смогла отказаться.
- Крис? – вспыхивает Ева.
- Нет, его отец, Эрлинг. Он говорил, что не желает видеть вас вместе. – отвечает Миртл, а у Мун все внутри замирает. – Мистер Шистад помог мне провернуть все с кражей: план, время привоза, как удалить нужные записи с камер. Всю грязную работу он взял на себя, а мне оставалось лишь забрать те банки.
- Черт, как они попали в мою кабинку? – сердце в груди рыжей колотилось так быстро, словно у колибри.
- Один раз ты поссорилась с мистером Шистадом, то есть Кристоффером, и плакала в раздевалке, а Тейлор успокаивала тебя. – у Мун перед глазами сразу предстают те воспоминания. – Когда ты бежала, то выронила ключ от своего шкафчика. Я не растерялась и взяла его отпечаток, а потом подбросила тебе в сумочку оригинал обратно. Поэтому в ту смену, пока ты работала, я подложила тебе пропажу, открыв дверцу уже дубликатом ключа.
- Ты шутишь…
- Я бы хотела, чтобы все это было шуткой… - из глаз Кензи вновь текли соленые капли. – Но больше всего мне стыдно за то, что мы с Алексой недавно сделали в кабинете босса…
- Боже, нет… - тут же всхлипывает рыжая и прикладывает руку к лицу.
- На той вечеринке мы решили, что окончательно выгоним тебя из клуба. Все знали, что вы вместе, но последнее время не разговариваете на работе, а, значит, между вами ссора. Мы… Нет, я решила воспользоваться этим. Мистер Шистад попросил принести выпивку, мы с Алексой выбрали бренди и подсыпали туда легкий наркотик. – на этом моменте голос у Миртл срывается, но она продолжает. – Ничего серьезного, просто вводит человека в невменяемое состояние и выходит из организма уже меньше, чем через десять часов.
У Мун в голове вспышка молнии: Крис говорил, что был не в себе, но анализы на следующее утро в полиции оказались чистыми, значит, к тому времени в его крови уже не было наркотических веществ.
- Он был невменяемым уже через полчаса. Я и Алекса пошли в его кабинет, чтобы осуществить задуманное. – Маккензи тяжело дышала, и ее голос дрожал. – мы немного раздели Кристоффера, чтобы было правдоподобно, а потом Алекса села на него. У них не было секса, но я сняла все так, чтобы этого не было видно. Мы подделали бейджик Тейлор, и я завязала Алексе волосы, чтобы они не попали в кадр. Потом мы быстро вернули все назад, а затем… - на этих словах Мун резко вскакивает, будто ее обожгли огнем, не сводя взгляда своих глаз с темнокожей. - Затем разблокировали телефон босса отпечатком пальца, потому что он по-прежнему спал. Отправили тебе сообщение и стали ждать. Алекса стонала, как только могла, чтобы ты услышала. После этого мы быстро удалили записи с камер и ушли.