The Slackers club

- Ты… Ты… - Мун пыталась подобрать слова, но пелена слез застелила все перед глазами. – Откуда ты взяла такое же кольцо как у Тейлор?

- Я запомнила, как оно выглядит. – продолжала Миртл дрожащим голосом. – Когда Тей показывала его нам, то упоминала, что видела такое же в магазине. Отец Шистада подключился и помог найти мне такое же украшение. Я специально выронила его, но не надеялась, что ты найдешь так глубоко.

- Ты… Мерзость. Я не знаю, что… Просто не знаю… - Еве не хватало дыхания. – Ты знаешь, что Кристоффером под арестом? Признайся сейчас, если ты тоже к этому причастна! Он в гребаной камере уже почти неделю, а его заседание только послезавтра. Признайся! – Мун уже не обращала внимание на то, что их могли услышать родители.

- Я клянусь, что не знаю. Я не имею к этому никакого отношения. Поверь мне, прошу. – девушка не переставала плакать.

- Ты мерзавка. Ты… Для тебя нет оправдания.

- Я знаю это, знаю. Просто… Пожалуйста, пообещай, что мой отец об этом не узнает. Ты же слышала, он - офицер полиции. Если на меня заведут дело, то его выгонят с работы.

Ева будто каменеет – не может сдвинуться или вздохнуть. Что она должна была сделать? Кензи растоптала ее любовь и отношения, почти заставила поругаться с самой близкой подругой, а теперь просила не заявлять на нее после подставы кражи, наркотиков и порнографических видео. Миртл вдруг встает, подходя к рыжей и беря ее за ладони своими холодными дрожащими пальцами:

- Я не прошу тебя о прощении, я знаю, что это невозможно. Только не заявляй на меня, - произносит Кензи, а затем добавляет шепотом, - это разрушит мою жизнь.

- Но ты уже разрушила мою.

Квииг вырывает свою руку из ее хватки, не чувствуя никакого сострадания или боли к Миртл. Последний раз одарив ее взглядом, прежде чем убежать в свою комнату, Ева говорит:

- Счастливого рождества, Кензи.

Комментарий к 36. Счастливого Рождества

Ох… Давайте по порядку!

бОльшая часть этой главы - погружение в прошлое Евы. Да, возможно, кому-то не очень интересно это, я не заставляю читать, просто знайте, что будущего без прошлого не бывает, а оно у Евы очень запутанное.Вообще-то, я планировала просто довести Еву на такси домой, но вдруг решила, что встречи с прошлым должны начать с самого вокзала.

Появление Кензи? Как вам, неожиданно? Я старалась не подавать никаких знаков, что это будет она. Когда это пришло мне в голову пару месяцев назад, то я была поражена своей гениальностью хаха. Пазл так четко собрался! Хоук - хороший человек, но сможет ли Ева принять его, когда внутри нее такие психологические блоки? Загадка. Но поняли ли вы их? Эту обиду, что гложит ее. Это очень важно! Обида за то, что матери не было достаточно ее для такой семейной жизни.

И, конечно же, признание Кензи. Наконец-то вы получили ответы на все вопросы, что разрывали вас! Не знаю, получилось ли у меня передать этот шквал эмоций. Мне тяжело оценить, взгляд замылился за 5 часов работы, поэтому жду вашей критики! Кензи оказалась хрупкой под тем панцирем, что она носит, однако Ева уже не могла проникнуться состраданием - уж слишком много дерьмеца в ее жизни из-за Кенз.

обложка: https://sun9-42.userapi.com/c858036/v858036566/1d2693/Wx-twyMbL8s.jpg

Сегодня я как никогда жду ваших отзывов. Работа над этой главой была долгая и изнуряющая, прям-таки очень-очень. Жду ваших отзывов, оценок и барьер.

Мы близки к концу, очень близки…

лю!

========== 37. Она нужна мне ==========

За последние несколько дней мысли о «Рождественских оффшорах» не выходили из головы Людде. Он всегда с удовольствием придумывал названия тем судебным делам, за которые брался, и это не стало исключением. Мистер Мун никогда не скрывал своего мастерства, которого успел добиться за столько лет в своем деле: ко всем аспектам он подходил с холодной головой, умел разграничивать личную жизнь и работу, но это дело выходило за рамки его обычного сознания – оно касалось его самого, а именно дочери. Все эти годы Людде считал, что Ева под защитой – жизнь в Бергене была спокойной и размеренной, к тому же, рядом с ней была Анна-Марит и куча друзей. Каково же было его удивление, когда он узнал, что на самом деле дочь ненавидела жизнь там, мечтала сбежать от матери, а еще тайно на протяжении нескольких месяцев зарабатывала себе на университет, когда Людде мог оплатить год обучения там своей месячной зарплатой.

Слово «оффшоры» было чем-то вроде табу в жизни мужчины, он даже не помнил, когда последний раз произносил его. Хотелось, чтобы всего этого не было: мутных банковских счетов, переводов заграницу, партнеров-предателей, а самое главное – слез маленькой рыжеволосой дочурки. Сложнее всего мистеру Муну было оставить свою дочь, но забрать с собой он ее просто не мог – суд вынес решение в пользу бывшей жены.

Людде вздыхает, откидывая голову на спинку кожаного сидения. Все это предоставило ему тысячу хлопот, в которых не хотелось так быстро тонуть, и несколько раз даже возникала мысль отказаться от дела и передать его кому-то, но тут прийти в себя ему помогла Бетти. В прошлом его жена была школьным психологом со стажем работы более десяти лет, поэтому читала Людде, словно открытую книгу. Бетти вывела его мысли на правильную дорогу: да, в деле никак не участвует Ева, но если она попросила помощи, значит эти люди были для нее дороги, дороги для его дочери. В конце концов, спустя столько лет разлуки и отсутствия какого-либо контакта, он впервые почувствовал себя в какой-то мере виноватым за то, что происходило с Квииг. И если у мистера Муна есть хоть единый шанс как-то искупить свой проступок, то он обязан это сделать.

За окном мелькали городские пейзажи бизнес-центров Осло. Да, это явно не то, что хотелось бы видеть в выходные от работы дни, но у мужчины не было выбора. Было так рано, что утренний туман еще даже не успел полностью исчезнуть, до заседания оставалось чуть менее двух часов, но по своему расписанию мистер Мун уже опаздывал. До начала судебного процесса ему было необходимо увидеться с заключенным под стражей.

Мужчина заходит внутрь здания, сразу же попадая в почти абсолютную тишину, которая нарушалась лишь звуками старого принтера в углу приемной. Мерным шагом Людде направляется в нужное ему крыло, кивком головы здороваясь почти с каждым вторым на пути. Было несколько «сезонов», когда городской суд Осло становился похожим на необитаемый остров: после празднования нового года, в конце весны и после рождества. Все слепо верили статистике преступлений их города, поэтому зачастую спускали работу на тормозах в это время. Но мистер Мун знал, что его присутствие на заседании всколыхнет спокойную атмосферу в праздничные дни.

Швейцарские часы на руке мужчины показывают семь утра и тридцать четыре минуты, когда он входит в нужное ему крыло и видит свою дочь, придремавшую на одной из скамеек.

- Ева? – тихо произносит он, кладя свою большую ладонь на плечо рыжеволосой. – Ева, проснись.

Мун резко открывает глаза, сразу же вскакивая с негромким возгласом: «Уже пускают?». Людде тут же хватает ее за плечи, усаживая обратно – так резко вставать вредно для вестибулярного аппарата.

- Не думал, что увижу тебя здесь за два часа до начала. – мистер Мун по-доброму улыбается, смотря на еще толком не проснувшуюся дочь. – Как ты?

- Я в порядке, голова немного болит, но ничего. – при упоминании этой части тела Квииг сразу же хватается за висок, который нещадно ныл. – Я приехала в семь, чтобы, как только мне дали право встречи с Крисом, я уже была здесь.

Мистер Мун вздыхает, усаживаясь рядом с рыжей. Когда ему предоставили досье и дело подозреваемого, то папка чуть не выпала из его рук – Кристоффер Шистад. На секунду Людде даже решил, что это злая шутка, посланная кем-то свыше. Сначала эти оффшоры, а потом и человек с фамилией Шистад, которая в свое время разрушила его жизнь. Но, кем бы он ни был этот Крис, пускай даже просто однофамильцем, он пообещал помочь ему, во что бы это ни стало. Тщательно изучая его дело на протяжении нескольких дней, Людде подмечал все маленькие, но важные детали, которые могли помочь на сегодняшнем заседании. Каково же было удивление мужчины, когда в этом деле его дочь проходила как свидетель задержания. С каждым новым выясняющимся фактом у мистера Муна возникало все больше вопросов к Еве, но он решил, что сейчас не лучшее время для них.