Другой принц

- Род наш вновь процветет в Вестеросе, - уверенно обещал своей правнучке Эймон. – Новый король друг юного Таргариена и большой поклонник Эйгона Завоевателя…

- Шутим, мейстер? – немного угрожающе сказал Лионель, понимая, на что Эймон намекает, но старика Таргариена было не напугать.

- Весь Вестерос шутит, а мне нельзя? – дерзко сказал принц Эймон, брат Эйгона Невероятного, в детстве прозванного Невыносимым. – Новый десница воспитал юного Таргариена как своего сына и берег его как зеницу ока, а новый король на второй месяц своего правления отомстил убийцам твоих племянников и твоей золовки…

- Может, все-таки напишем, что имя десницы Эддард Старк, а я Баратеон? – предложил прямодушный король. – Ну ведь врете вы, мейстер Эймон, как зазывала в базарный день.

- Не, как говорили в Валирии, «так ты дракона не продашь», - усмехнулся Эймон. – Да и покажи, где я соврал. Просто не все рассказал, в одном письме же все не объяснишь.

- Съездили бы вы, мейстер, сами в Эссос, там бы и повидались, - предложил Лионель, не очень-то ему была нужна таргариенская принцесса в Вестеросе, если только замуж ее выдать за разумного и волевого человека. – Она ведь не одна приедет, она, говорят, с драконами приедет.

- Нам и драконы пользу принесут, - пообещал Эймон. – А то дождемся, что она не только с драконами, а и с дотракийцами приедет. Как говорит мой досточтимый коллега, папаша Мендель, оно нам надо, таких визитов? Шоб да, так нет!

Джон не знал, верить ему мейстеру Эймону или не верить, и, задумавшись об этом, он прежде всего не порадовался новым родственникам, по большей части покойным, но венценосным, а испугался окончательного расставания с родной семьей, пока не прикинул, что его сестры останутся его сестрами, и братья братьями, а сводными или двоюродными – не такая уж большая разница. Утром же мысли Джона попали в привычную им за последнее время колею, проходившую через его сердце, и, чувствуя свою тоску по разговору с родным человеком, он вдруг понял, что его семья останется той же, и Эддарда он всегда будет звать отцом – несмотря на старые метрики, не они связывают людей, а любовь и общая судьба.

Больше всего сейчас хотелось поговорить с Роббом, Арья для таких разговоров, наверно, еще маленькая, хотя и много уже повидала. Но, выйдя ранним утром во двор, под медленно падавший снег, Джон увидел Сансу – он и в первый ее приезд удивился, что она встает так рано, а не спит подольше и не валяется в постели, а потом увидел и Лионеля и усмехнулся: ну конечно, если Санса меняется, то для мужчины.

Санса была еще одна, она присев лепила снежок и явно собиралась запустить его Лео в окно, но увидела мрачного Джона, положила снежок и подошла к нему.

- Чего ты? – спросила Санса коротко и просто, ее давно пообтерла походная жизнь, и замечала она куда больше, чем думал Джон, и, может быть, любила его больше, чем ему казалось. – Так она и не вернулась?

- Вернулась, - неожиданно для себя ответил Джон, хотя все это время он об Игритт ни с кем не говорил, только огрызался зло, если спрашивали. – И убежала потом почти сразу же. И снова вернулась на два дня, дергает меня, когда ей удобно.

«Вот действительно, с Арьей об этом не поговоришь, - почему-то подумал Джон. – Она наверняка спросит, почему это мне должно быть удобно, а не Игритт. Обидится даже. Хотя… ладно, здесь я тоже ничего не понимаю».

- Ей с тобой быть негде, Джон, - мягко сказала Санса. – Здесь нельзя, а ждать тебя неделями у Крастера тяжело, я бы тоже, наверно, не согласилась.

«Согласилась бы, - подумала про себя Санса. – Извела бы просьбами взять с собой, но если делать нечего, то лучше видеться с Лео раз в месяц, чем никак, о «никак» даже и подумать невозможно».

- Есть ей, где здесь жить, вы же видели наверняка по дороге их стоянки, - ответил Джон. – Через Стену пропускают без оружия. Я ей так и сказал в последний раз: либо пусть ждет меня у Крастера, либо пусть сдает оружие и приходит сюда. Ну или тогда все, пусть остается в своем лесу, больше я к ней не выйду.

- А если она не сдаст оружие и уйдет со своими воевать к Суровому дому? – вдруг спросила Санса, ей почему-то захотелось Джона проверить: и что он почувствует, и как он отнесется. Может, тоже поговорить, когда Джон достаточно об этом подумает: Лео хочет, чтобы она и Арья остались здесь, всю дорогу до Стены это лежит между ними.

- А ты уже знаешь о войне за Стеной? – удивился Джон, и Санса окончательно решила отправить его подумать, сразу обо всем.

- Это ты ничего не знаешь, - весело ответила Санса, и Джон увидел в ее глазах такой же огонек, как у Арьи, у Арьи это раньше означало: «это у тебя пока были маленькие проблемы, а сейчас будут большие», - одни на двоих, конечно. – Например, что Арья выходит за Лео замуж.

- А ты? – опешил Джон.

- И я тоже, - весело сказала Санса. – Он на нас обеих женится, - и Санса убежала к вышедшему во двор Лео, словно в доказательство повиснув у него на шее и поцеловав, а растерянный и ничего не понимающий Джон так и остался стоять посреди двора.

Поговорить с Лео Джону так и не удалось, хотя ему было, что высказать. Но Дозор уже готовился выступать, люди из Сумеречной башни были в паре дневных переходов, и были поэтому более важные разговоры: Джон несколько раз беседовал во сне с дядей Бендженом, видел пространство за Стеной глазами орла и лучше других представлял, что их ждет у Сурового дома.

- Их не шесть сотен, как нас, - сказал Лионелю Джон, он с помощью дяди Бенджена научился считать получше, и уже видел разницу между двумя и пятью тысячами, не говоря уж о разнице между пятью тысячами и единицей. – Их не четыре тысячи, как Одичалых, вместе с теми, кто, может быть, придет. Их даже не в десять раз больше – их больше, наверно, раз в сто. Я даже не знаю, сколько это будет.

- Близко к полумиллиону, - прикинул Лео, который видел государственный бюджет и знал о долге Короны своим кредиторам. – Станнис ведет сюда флот, если у противника нет катапульт, он может подавить их огнем. Хотя было бы лучше, если бы ты заранее написал мне или Станнису, он отзывчивый. Подожди, я спрошу, может, Санса успеет кому-то здесь написать.

- Так ты правда? – неловко спросил Джон вслед.

- Правда, - ответил Лионель. – Потом поговорим еще.

А о чем было говорить, если Джон уже понял, что ничего не сделает: обе словно светятся, когда смотрят на Лео, и как он раньше этого не замечал? И как ни странно, Санса и Арья сдружились, это он заметил уже в походе за Стеной, просто не понял тогда, что Лео стал между ними мостиком, а не преградой. А что все это неправильно, невозможно, что такого быть не должно – у него вот женщина одна, как положено, а неправильно все у него, а не у них.

Отряд из Сумеречной башни должен был прийти на день или два позже, да и не мог он производить такой тихий гул, когда кажется, что гудит земля – многие в Черном замке недоумевали, что приближается с Севера, и только Лео и Санса, стоя на вершине Копья, видели ровные ряды пехоты и кавалерийские части под знакомыми Сансе знаменами. Север пришел.

- Ты написала им раньше? – догадался Лео, а Санса помотала головой.

- Болтон привел Амберов и Гловеров, - пояснила Санса. – Карстарки и Мормонты тоже идут походом с ним, что вообще-то небывалое дело. И Флинты, и горные кланы – они бы не успели так быстро собраться и договориться, даже если бы мы написали от Ридов. А наших почему-то нет, - Санса и сама не знала, досаду она испытывала или облегчение, это в книгах на битву уходят за славой, а она сейчас провожала Лео и Джона и боялась, что навстречу смерти.

Когда Лео и Санса спустились, встретив Арью на середине лестницы, у ворот Черного замка северные лорды и офицеры Ночного Дозора знакомились и вспоминали друг друга.

- Сколько раз караульный должен трубить, если приближаются Иные? – разъяснял Ночному Дозору тайну своего прибытия Большой Джон Амбер.

- Трижды, - ответил Боуэн Марш, стюард и большой буквоед.