Другой принц

- Я знаю, - оборвала его Санса: ей однажды захотелось посмотреть на Железный трон и на то, как на нем сидит ее отец, и, словно в наказание за любопытство и тщеславие, она тогда наслушалась про преступления Горы Клигейна.

- Надо скакать на Север, да не мешкая, - поделился своими соображениями дезертир. - Они тоже идут к востоку, но мы скакали быстрее, а у вас добрые лошади.

- С нами еще тридцать человек, - решительно сказал Лионель, оборачиваясь на лагерь будущих дозорных. – У наших людей нет коней, а вместо оружия у них топоры и вилы.

- Дозор они не тронут, сэр, - возразил дезертир, которому хотелось поскорее убраться от Горы Клигейна подальше, а возможность помочь при этом дочерям лорда Эддарда давала ему надежду на прощение.

- Если то, что ты говоришь про сожженные деревни, - правда, я бы на это не надеялся, - прервал дезертира король. – Но пусть они попадутся нам на пути, я посмотрю, что они смогут ответить своему королю!

И, к еще большему удивлению Ломми и Пирожка, не слышавших разговора, остальные всадники тоже спешились и преклонили колено перед юным монархом.

Решение в такой ситуации использовать свой титул было и правильным, и отважным, но отправленный за лошадью Якен Хгар еще тащился по Золотой дороге, незаметный, невзрачный, опасный и злой, а лорд Тайвин давно понял порядок престолонаследия и то, что мягкий и безвольный принц Томмен, изгнанный суровым десницей в Эссос вместе со старшими детьми лорда Тайвина, будет куда более удобным королем, чем честный и упрямый Лионель, сердцем уже прикипевший к Старкам. «Если чадо твое ослушается тебя, сотри его с лица земли», - с сожалением сказал себе лорд Тайвин, словно он приносил огромную жертву, и вскоре после исчезновения короля из Королевской гавани к Грегору Клигейну, отступившему к находившимся на границе Западных земель Ключам, вылетел ворон с приказом позаботиться о том, чтобы путешествие молодого короля завершилось в Речных землях.

Поэтому даже то, что партия Йорена и сопровождающие ее солдаты вышли на Королевский тракт, никак не уберегло их от встречи с отрядом Клигейна, а сэр Амори Лорх отказался узнавать своего короля.

- Король Лионель находится в Королевской гавани, - беззастечиво сказал Амори Лорх Лионелю в лицо. – Я не знаю тебя, парень, но сдается мне, я и мои люди и выступили в поход, чтобы перевешать побольше таких, как ты.

- Может, ты докажешь свою правоту в поединке? – предложил Лионель, он был взбешен и в другой момент зарубил бы Лорха сразу, но он уже понимал, что означает отказ узнавать короля. – Если ты победишь, мои солдаты сдадутся тебе, если я – то тогда твои солдаты сложат оружие.

Амори Лорх ухмыльнулся, и из-за спин его солдат выехал огромный всадник, которого трудно было не узнать.

- Поединок, - пророкотал из-под шлема Гора, спешиваясь, но оставаясь ростом почти с конного. – Без копий и коней даже лучше.

- Вот поэтому добрые лорды долго и не живут, - тоскливо пробормотал Геррен, когда место для поединка было выбрано, и отряд Йорена встал лагерем напротив солдат Лорха и Горы, узнав, что молодой король, пытаясь спасти их от неравного боя, идет на безнадежный для него поединок. Йорен хотел попытаться провести свой отряд мимо, потому что Дозор не участвует в войнах ни на чьей стороне, но браконьеры Курц и Косс загородили ему дорогу.

- Мы еще не дозорные, старик, - сказал Курц, поигрывая длинным мясницким ножом. – И ты нам не командир, ты проводник и больше никто. Нам будет приятнее погибнуть в зеленом лесу за короля и его девчонок, чем сдохнуть через двадцать лет под твоей ледяной Стеной.

- Ладно, подождем, - согласился Йорен, он без надобности никогда не лез в драку. – Гора тоже не бессмертен.

- А ты, деревенщина, - тем временем наставлял Геррена северный дезертир, которому была по сараю рыцарская честь и клятвы, - со своими вилами удар меча черенком не встречай, отбивай его вбок. Не знаю, как ты, а я сдаваться никому не собираюсь.

Лионель вез с собой несколько фляг крепленого вина именно для такого случая, и перед поединком он методично напивался, стараясь докопаться до спящего в нем зверя. Арья попыталась молча его остановить, боясь того, что он потеряет в бою спасительную ловкость, но Лионель твердо отвел ее руку и снова запрокинул флягу.

- Ты видела меня пьяным, - сказал Лионель, и его лицо уже было бледным и злым. – Ничего хорошего, правда? Вот сейчас ничего хорошего и не нужно.

Санса боялась за Лионеля не меньше, но ничего ему не говорила, и только когда он выходил в круг, она поцеловала его, никого не стесняясь, жарко и страстно, как своего любовника. К Сансе вообще прилипали случайно услышанные ею фразы, которые должны были бы оскорбить слух невинной девушки и которые такая девушка должна бы была тут же забыть. Но Санса помнила услышанное во время приезда короля Роберта в Винтерфелл «Мужчины живут только в бою и в постели» и не предназначенные для ее ушей сердитые слова Родрика Касселя «Убивает не меч, а твердое сердце», и эти вовремя вспомнившиеся фразы подсказали ей, что не надо сейчас ничего говорить, ни трогательного, ни отчаянного, только поцеловать с животной страстью, пусть он пойдет и убьет, для нее или для себя, пусть чувствует себя живым и злым.

В лучшие свои годы отец Лионеля смог бы померяться силой с Горой и даже свалить его своим страшным молотом, но Лионелю еще не исполнилось семнадцать, его клинок был легок и тонок, и поэтому он побежал широким кругом, пытаясь запутать Клигейна, вымотать его и заставить раз за разом бить в пустоту. Разъяренный Грегор Клигейн гонялся за ним, мазал, и спустя пару минут Лионель все-таки его достал, обездвижив его левую руку удачным попаданием в стык лат под мышкой. Но и однорукий Грегор Клигейн с огромным мечом был Лионелю еще не по силам, и Лионель побежал снова. Это, возможно, было некрасиво и не по-рыцарски, и солдаты Клигейна ревели и свистели, но Сансе, смотревшей на бой из седла, хотелось только, чтобы Лионель выжил, пусть даже для этого придется кинуть в глаза Грегора грязью или совершить какой-нибудь другой некрасивый поступок. Пьяный, злой и жестокий Лионель такой поступок и совершил, отмахнувшись от кого-то, кто пытался толкнуть его на Клигейна, и один из солдат упал на колени, залившись кровью, - Лионель не просто отмахивался, он колол назад, чтобы убить. Солдаты взревели, надвинувшись сзади на молодого короля, а Санса со спокойным отчаянием взвела арбалет.

- Стоять! – взревел Клигейн, бросаясь на своего врага, и тут произошло неожиданное: Лионель принял на клинок его страшный удар, удержал его на секунду, а потом поднырнул под нависшую над ним тушу, и Грегор потерял равновесие, а встать уже не смог: проскользнувший мимо него Лионель ударил его под панцирь вылетевшим из рукава длинным валирийским кинжалом и, уходя, рассек мечом Грегору сухожилия на левой ноге. Теперь Клигейн лежал на спине, прикрываясь своим мечом и подняв голову, а молодой король и не предлагал ему сдаться: это был уже не рыцарский поединок, а резня, в которой все средства хороши, и Лионель ходил вокруг опрокинутого врага, всерьез собираясь бить и добивать лежачего. Это надо было сделать быстро, прежде чем кто-нибудь из подручных Горы решится либо остановить бой, чтобы спасти своего командира, либо броситься ему на выручку – и живущий в Лео безжалостный зверь это понимал. Зверь проснулся, хитрый и кровожадный, и на секунду показалось, что жажда крови заставила его совершить ошибку: Лионель подошел слишком близко, ударил своего врага по запястью, Гора выронил меч, но другой, еще не совсем обессилевшей рукой, смог сбить Лионеля с ног, навалился сверху, вцепился королю в горло – и получил смертельный удар валирийским кинжалом под шлем, под которым в таком положении открылась щель. А вслед за тем произошло и вовсе небывалое – могучие руки юного Баратеона разомкнули огромные руки Горы, который и умирая мог любому раздавить шею, и ослепленный хлынувшей на него кровью Лионель развел руки Грегора Клигейна в стороны, поднял его над собой и столкнул с себя, чтобы Гора умер на затоптанной траве, булькая проткнутым горлом.