Страница 56 из 61
Несколько минут я пыталась переварить всю вывалившуюся на меня информацию. С одной стороны я маму понимала….она хотела сохранить брак, сделать как лучше….Но с другой, разве у неё это получилось? Точнее, брак она, конечно, сохранила, но выходит, что всё это время мы жили в обмане. Разве это семья?
— То есть папа…он до сих пор ничего не знает?
— Нет, — мама резко отвела взгляд, положив ладони на округлившийся животик. — Я понимаю, что это неправильно….но зачем ему это знать? Мы с Русланом никогда не были любовниками, я даже помыслить о таком не могла. А теперь…его уже нет. И все, что было осталось в прошлом. Не надо там копаться. Я только хотела спросить…ты собираешься вступать в права наследства? Юля, не делай этого. Зачем? У нас ведь всё есть, мы живём в достатке. Не бери этих денег.
Я не знала, что ответить. Нельзя было рассказывать маме ни о том, что Артур сидит в СИЗО, ни о том, что нашёлся свидетель, который запросил за свои показания миллион рублей.
— Бумаги об отказе уже готовы, — и не соврала и не сказала всей правды. Документы об отказе от наследства действительно уже давно готовы, ждут только моей подписи. Но я пока не решила, стоит ли это делать. — Мам, а я у тебя вот о чём хотела спросить….а куда подевался отец Артура? Говорят, что он…хочет развестись с Оксаной.
Мне довольно легко удалось перевести разговор на другую тему, кроме того меня саму очень интересовал этот вопрос.
— О разводе я ничего не знаю, — хоть голос мамы оставался всё таким же ровным и спокойным, я всё равно уловила промелькнувшую в нём грусть. — Он сейчас, кажется находиться в Испании, решает какие-то там бизнес-вопросы. А, что касается его отношений с Оксаной…даже, несмотря на то, что они наши родственники, это не совсем наше дело, Юль. Мне только известно, что у него действительно есть девушка на стороне, хотя за последние годы у него таких было много.
После этих слов на душе стало ужасно гадко. Хотя теперь многое было понятно. И резко ухудшившиеся отношения Артура с отцом, и практически полное бездействие последнего в проблемах родного сына. Впрочем, нет, соврала. Я всё равно не понимаю, как можно отвернуться от семьи в такое трудное для всех время? В конце концов, помимо Артура у его отца есть ещё двое детей…и жена, любимая как мне раньше казалось.
— Но почему? Я ведь помню как дядя Костя…
— Да, раньше он был совсем другим. Тот Костик-весельчак, которого я знала ещё в студенческие годы и мужчина, в которого он теперь превратился — два совершенно разных человека. Знаешь, двадцать лет назад всё было совсем наоборот. Знала бы ты своего отца в то время, когда мы с ним познакомились. Он был ужасным просто отвратительным типом. Последний бабник, натуральный хам, самовлюблённый эгоист и вообще редкостная свинья. Однажды был случай, когда он просто вытолкал меня из своей квартиры, не пожелав знакомить с родителями.
Мои брови удивлённо поползли кверху. Папа? Это что, правда? Да нет, он ведь всегда был для меня эталоном настоящего мужчины.
— Но если так, то почему вы сошлись?
Мама улыбнулась, отчего-то покрутив пальцем у виска.
— Да потому что все мы бабы немножко «ку-ку». За женщиной могут ухаживать сотни самых достойнейших мужчин, но влюбится-то она всё равно в последнего козла.
После этих слов я тоже не смогла сдержать улыбки, для себя подметив, что это абсолютная правда. Ведь за мной постоянно увивались толпы парней, среди которых находились и представители практически исчезнувшего джентльменства, но в конечном итоге я сошла с ума, впустив в своё сердце того, о ком раньше и думала-то с нескрываемым отвращением.
Этот разговор склеил своеобразную брешь возникшую между мной и мамой. Я понимала, что многое в наших отношениях всё-таки осталось недосказанным, но решила больше не копаться в прошлом и оставить всё как есть. Расследование по делу Артура проходило очень медленно. За три месяца нам еле-еле удалось сдвинуться с мёртвой точки. Даже не знаю, сколько часов в день тратят на сон наши адвокаты, наверное, четыре-пять максимум. Мне иногда кажется, что они даже во сне ищут какие-то зацепки, улики. И я ещё раз убедилась, что папа работает только с профессионалами. Благодаря титаническим усилиям адвокатов нам удавалось по-крупицам восстанавливать события дня, когда был убит Волконский, а также разбираться во всех этих махинациях. Правда вот до меня информация обо всём происходящем доходила неполная, да ещё и очень медленно. Папа установил за мной жесточайший контроль, да и я сама уже не располагала какими-либо средствами, чтобы оплачивать услуги Аристарха Генриховича. Единственное, куда мне разрешалось выезжать за пределы своей «тюрьмы» — на встречи с Артуром. Правда вскоре прекратились и они. Папа вместе с моим ненаглядным решили, что мне в моём положении не нужно появляться в СИЗО. Моим мнением, конечно, никто не поинтересовался. Ко всему прочему ещё и маму увезли из пансионата. Хотя эта мера была вынужденной. В отличие от меня, у которой из симптомов беременных присутствовала только лёгкая тошнота, головокружение по утрам, ну и животик рос, у мамы беременность протекала очень тяжело. Даже свежий воздух, по-моему, ей никак не помогал. Врачи говорили, что это возрастное. Рожать в мамином возрасте не только поздно, но ещё и опасно. И только находясь в пансионате, я поняла, как сейчас тяжело отцу. Я-то прохлаждалась в уютных домиках, окружённых чистейшими озёрами, а он всё взвалил на свои плечи. Особенно тяжело ему, наверное, стало, когда состояние мамы резко ухудшилось и её пришлось увезти из пансионата. Да и мне совсем не хотелось оставаться одной. Подбадривала только мысль, что всё обязательно будет хорошо. Артура оправдают, его отец вернётся на «путь истинный», мы с мамой родим здоровых малышей и все будут счастливы. Собственно случилось всё именно так, как я и думала. Кроме одного момента. Момента, который полностью перевернул жизнь всех членов нашей семьи….Никто не ожидал этого удара. Никто не был к нему готов. И я в том числе.
В тот день я как всегда подыхала со скуки в своём номере. Утром как проснулась, сначала сходила на разминку для беременных, потом позавтракала, немного прошлась по территории и заползла обратно в свой корпус. Уже три дня я не могла дозвониться не до кого из родных. У папы постоянно занято, мамин телефон вообще отключён, тётя Оксана просто не берёт рубку, а у адвокатов вечно срабатывает автоответчик. Складывалось такое впечатление, что меня просто игнорируют. А самое паршивое, что я ничего не могла поделать в этой ситуации. Разве что сбежать из пансиона, но какой в этом смысл? Папа всё равно вернёт меня обратно, ещё и разозлится, отберёт все средства связи с внешним миром. Но сидеть, сложа руки, не зная, что происходит вокруг тебя — невыносимо. Из последнего разговора с адвокатом я поняла, что дело хоть и продвигается, но его ход значительно замедляет нехватка денежных средств. И мне несложно было догадаться, что платить нужно не только свидетелю и адвокатам. Взятки пихают всем вокруг. Шахновский не тот человек, который так легко сдастся. Чтобы противостоять ему, недостаточно даже в крупицах восстановить события дня убийства, необходимо ещё заручиться поддержкой нужных людей. А папа итак разрывается на части. Проблемы в суде, резко ухудшившееся состояние мамы и, в конце концов, его бизнес, о котором тоже нельзя забывать. А я даже не знала, как помочь. Иногда мне казалось, что я всё-таки зря отказалась от наследства. Сейчас, удалось бы избежать многих проблем, но…появились бы новые. Что-то мне подсказывает, что с Анной мы бы ещё хлебнули ложку дёгтя. Не дай бог она бы начала втирать папе, что у мамы и Руслана был роман. Сейчас только семейных драм не хватало. Кроме того я и без всех этих проблем чувствовала себя настоящим ничтожеством. При моём непосредственном участии заварилась вся эта каша. Сначала связалась с Волконским, год бегала за ним с высунутым язычком, потом, даже, когда мне удалось порвать с ним всякие отношения, у меня снова хватило мозгов близко подпустить его к себе. Ведь подписывала, всё что под нос подсовывали. Дура. А теперь вот отсиживаюсь в пансионате, гуляю на свежем воздухе, наедаю себе бока, а за меня все решают мои проблемы.