Страница 54 из 88
Я верну вам очки, если вы поцелуете меня.
Но она не стала этого делать. Чувство превосходства, которое Дафна испытала тем вечером, перехитрив герцога, уже давно исчезло. И сейчас, глядя на лежащую перед ней мозаику, она понимала, что нужно было сделать это. Всего лишь обвить руками его шею и поцеловать. Она могла бы удовлетворить своё любопытство в отношении поцелуев Энтони раз и навсегда, но не решилась. А за прошедшие с того памятного дня три недели, когда они каждый вечер встречались наедине, он вёл себя прилично и отстранённо, как и пристало джентльмену, и ни разу ни словом, ни действием не намекнул, что помнит свою недавнюю просьбу о поцелуе.
Дафне оставалось провести в Тремор-холле всего несколько недель, и она понимала, что, скорее всего, это была её единственная возможность поцеловать такого мужчину, как герцог. Глубокое сожаление охватило её, и Дафна поклялась, что, представься ей ещё раз такой случай, она непременно им воспользуется!
Глядя на мозаику и думая об Энтони, она подняла руку и коснулась губ кончиками пальцев, точно так же, как делала бессчётное количество раз за последние несколько недель. Закрыла глаза, и воображение повело её дальше. Вот он целует её, обнимает, кладет руку ей на грудь.
Звук открывшейся двери заставил Дафну подпрыгнуть, и когда она обернулась, все её фантазии тотчас же улетучились – она увидела входящего в антику Энтони. В это мгновение герцог тоже заметил её и резко остановился. Затем закрыл входную дверь и направился к ней.
«Надо было закрыть дверь хранилища!», – запоздало подумала Дафна. Она понимала, что спрятать мозаику сейчас уже нет никакой возможности.
– Доброе утро, – стараясь выглядеть спокойно, поздоровалась она. – Мне сказали, вы вернулись.
– Вчера вечером, – герцог подошёл к Дафне, и та вся затрепетала. Она надеялась, что не краснеет и что телом загораживает мозаику от его глаз.
– Поездка прошла удачно? – кашлянув, спросила Дафна.
Герцог чуть отодвинулся в сторону, и уголок его губ приподнялся в той самой немного кривоватой улыбке.
– Предполагалось, что вы не увидите этого, – заметил он, выпрямляясь и глядя на Дафну. – Мистер Беннингтон очень переживал на сей счёт.
– Не сомневаюсь, – ответила Дафна, не отводя взгляда от подбородка Энтони. – Но я профессиональный реставратор.
– Мне кажется, мистер Беннингтон думает о вас не только как о реставраторе, но и – и даже в большей степени – как о невинной юной леди.
– Я и прежде сталкивалась с подобными мозаиками.
Боже, да ведь её слова не громче шёпота! И всё, о чём она может думать, – так только о чувственном изображении, о стоящем перед ней мужчине и о том, как сильно ей хочется ощутить его прикосновения!
– Превосходно, – обронил герцог, и не успела она понять, что происходит, как он повернул её лицом к мозаике и встал рядом. – Было бы интересно услышать ваше мнение об этой находке, мисс Уэйд.
Дафна уставилась на рисунок, не в силах даже изобразить научный интерес. Её терзал жгучий голод, от которого кожу покалывало, а колени подкашивались. Она остро чувствовала тело Энтони рядом с собой.
– Что вы думаете о мастерстве художника? – спросил он из-за её плеча. – Мозаика эта имеет лишь историческое значение или же обладает и определённой художественной ценностью?
Щёки Дафны заалели. Она хотела было отойти, но Энтони положил руки ей на плечи, удерживая.
– Давайте же, мисс Уэйд, расскажите, что вы думаете. Видим ли мы здесь изображение богов или обыкновенных мужчину и женщину? – Энтони придвинулся ещё ближе. – Жажду услышать мнение профессионального реставратора и антиквария. Если говорить обо мне, то я нахожу эту вещь очень волнующей. Но вы, я знаю, стали собирать мозаику, руководствуясь только научным интересом.
Как от виски, выплеснутого в огонь, пламя вспыхивает жарко-жарко, так и от слов Энтони чувства её, и так уже растревоженные, раскалились добела и вырвались наружу.
– Почему вы думаете, что меня не затронула чувственность этого рисунка? – воскликнула Дафна. Она попыталась повернуться, но лежащие у неё на плечах мужские руки не дали этого сделать. – Почему вы считаете меня настолько холодной? Думаете, я не способна желать? Не способна чувствовать?
– Не стоит винить меня за сомнения, – тихо произнес его голос у неё над ухом. – Вы очень хорошо скрываете свои чувства, мисс Уэйд.
Глубоко, судорожно вздохнув, Дафна обхватила себя руками.
– Но они у меня есть. Такие же желания и мечты, как и у всякой женщины. Почему вы считаете, что я другая, не такая, как все?
– Вероятно, потому, что вы не поцеловали меня, – прошептал Энтони, касаясь губами девичьего ушка и заставляя её дрожать. – Я надеялся, и смею добавить, горячо надеялся, что вы сделаете это, но, увы, вы не стали. И – как я уже говорил – мне не дозволено поцеловать вас первому, ведь я джентльмен.
Дафна не ответила. Энтони отодвинулся и снял руки с её плеч.
– Вы отвлекли меня от нашего обсуждения, мисс Уэйд, – сказал он и, слегка задев собеседницу, вытянул руку, чтобы указать на мозаику. – Как вы думаете, для красного цвета они использовали охру или кошениль?
Дафна не могла отвести глаз от его пальцев, едва касавшихся правого верхнего угла рисунка.
– Охра, – прошептала она. – Я мучаю вас обещанием поцелуя?
– Можете не сомневаться. Но вы были абсолютно правы, напомнив о нашей дружбе и о том, что друзьями нам и следует оставаться. Именно так и должна была поступить благовоспитанная юная барышня.
Дафна смотрела на кусочки смальты на столе, на изображённых мужчину и женщину. Она совсем не чувствовала себя благовоспитанной юной барышней.
– Полагаю, это так, – согласилась она, и голос её прозвучал чуть громче шепота. – Но что бы сделала Клеопатра, как вы думаете?