Страница 53 из 88
– Всё! Правда, что африканцы вырывают сердца европейцев и едят их?
– Нет, – силясь улыбнуться, ответила Дафна. – Но львы – да.
***
Пролетели ещё три недели. Уроки танцев Дафны и Энтони больше не выходили за строгие рамки отношений между благовоспитанной юной леди и джентльменом. В вальсе они сохраняли приличествующее расстояние. Дафна убедилась в правоте герцога: если она высоко держала голову и вела с ним беседу, то спотыкалась не так уж часто. Разговаривали они только на приличные темы. Даже самая строгая компаньонка не нашла бы, к чему придраться. Однако Дафна с грустью признавала, что торговаться из-за поцелуев было куда веселее. Но, когда вскоре герцог отправился в своё имение в Суррее по делам, она поняла, что уж лучше нудные разговоры с Энтони, чем его отсутствие.
Пока он был в отъезде, мысли Дафны то и дело возвращались к тому её визиту к чете Фицхью. Иногда, работая в библиотеке, она находила повод, чтобы прерваться и прогуляться по длинной галерее, рассматривая семейные портреты. Изображённые на них люди представали перед ней в новом свете, поскольку сейчас она знала о них гораздо больше. Дольше всего Дафна задерживалась у портрета маленького Энтони. Она думала о том, как непросто ему было запереть собственного отца, и сердце её болело за юного герцога.
Нельзя сказать, что Дафна скучала. Работы у неё было довольно, и дни пролетали незаметно. Но чем дольше отсутствовал герцог, тем всё более одинокими казались ей вечера. Глупо тосковать по человеку, который однажды назвал тебя машиной, она не обманывалась в этом. Но всё же, каким-то странным образом, они стали друзьями, и уже через неделю Дафна стала ловить себя на том, что всякий раз, едва заслышав стук колёс, выглядывает из антики, надеясь, что это подъезжает к дому его карета. Ни одна мозаика, глиняная посуда или фреска, которые она собирала по кусочкам, не занимали её мысли настолько, чтобы перестать прислушиваться.
Не раз по ночам, лёжа в постели, она думала об Энтони. Порой даже снова и снова касалась своих губ кончиками пальцев – точно так же, как делал он – и словно наяву слышала его негромкий голос, предлагавший в качестве платы поцелуй. Мысли эти лишали её сна. И иногда Дафна даже начинала гадать, а не стоит ли ей передумать. Но каждый раз, ловя себя на этом, она со стоном натягивала одеяло на голову и ругала себя за глупость. Герцог скоро женится, и если она останется здесь, то лишь обречёт себя на разбитое сердце и страдания.
Однако уже через неделю после его отъезда голова Дафны была настолько занята мыслями об Энтони, что сон стал бежать от неё.
В одну из таких ночей она не выдержала и встала, хотя ещё едва рассвело. Уж лучше работать. Что угодно, лишь бы не лежать без сна, мучая себя бесполезными фантазиями. «Скорее бы Рождество, скорее бы уехать», – думала Дафна, спускаясь в антику холодным октябрьским утром и на ходу откусывая маленькие кусочки от булочки, которую взяла на кухне.
Войдя в антику, Дафна услышала какое-то движение во второй комнате, служившей хранилищем. Заглянув туда и увидев мистера Беннингтона, она очень удивилась. Они никогда не начинали работу в столь ранний час. Когда Дафна появилась в комнате, мистер Беннингтон замер. Он изумился не меньше.
– Доброго дня вам, мисс Уэйд, – несколько скованно снял он шляпу и поклонился. – Не думал, что вы встанете и спуститесь сюда, едва забрезжит рассвет.
– Я рано проснулась, – ответила Дафна, недоумённо хмурясь на одну из полок позади мистера Беннингтона. Ещё вчера та была пуста, теперь же на ней громоздились огромные корзины с кусочками мозаик. Сейчас, в октябре, когда земля уже промёрзла, новым мозаикам неоткуда было взяться. Все же старые, как Дафне казалось, давно были ей переданы.
– Откуда они здесь появились? – спросила она удивлённо, показывая рукой на корзины.
Мистер Беннингтон переступил с ноги на ногу. Выглядел он весьма сконфуженно.
– О, их нашли уже давно. По приказу его светлости они хранились в доме, но сегодня герцог попросил принести их сюда. Он хочет, чтобы утром я отвёз их в Лондон, вместе со всеми остальными предметами, которые мы с вами успели восстановить.
Сердце Дафны глупо скакнуло.
– Его светлость вернулся?
– Да, прибыл поздно ночью.
Дафна закусила губу и отвела глаза, чувствуя себя от этой новости куда более счастливой, чем следовало. Через мгновение, справившись с волнением, она вновь повернулась к мистеру Беннингтону.
– Но почему его светлость решил отвезти эти мозаики в Лондон? Разве он не хочет, чтобы я их отреставрировала и зарисовала?
Отчего-то архитектор раскопок сильно покраснел.
– Думаю, его светлость собирается сделать их частью личной коллекции в своём лондонском доме. И раз они не предназначены для музея, он не хочет вас беспокоить, ведь и без этих мозаик у вас очень много работы с теми экспонатами, которые будут выставлены. Позже герцог наймёт кого-нибудь для их восстановления.
Дафна внезапно всё поняла. Она прикусила губу и постаралась не засмеяться.
– О, какое облегчение слышать, что мне не придётся ими заниматься, – ответила она, пытаясь выглядеть искренне благодарной. – Вы правы, музей намного важнее частной коллекции его светлости. Посему, думаю, мне следует приступить к своим обязанностям.
Дафна оставила мистера Беннингтона паковать мозаики и вернулась в рабочую комнату. Улыбаясь, она начала зарисовывать собранное изображение Орфея. Мистер Беннингтон вёл себя так же, как и батюшка. Иногда мужчины показывают удивительную бестолковость!
Едва только архитектор покинул антику и отправился в дом завтракать, как Дафна вернулась в хранилище, чтобы хоть одним глазком посмотреть на таинственную мозаику. Она вытянула кусок оной из корзины, и её догадка тотчас подтвердилась. Это было эротическое изображение.
Собрав рисунок, она скорее всего не увидит на ней ничего нового. И всё же Дафна начала складывать кусочки мозаики рядом с корзиной на полке, и в интересе её не было ничего научного.
Спустя несколько минут глазам Дафны предстала большая часть изображения. Среди мотивов римских мозаик образ пары, занимающейся любовью, был весьма распространён, и собранное изображение не являло собой ничего необычного. Женщина находилась сверху, её широко раздвинутые ноги обхватывали бёдра мужчины, его рука ласкала девичью грудь. Такую позу изображали часто, и Дафна уже видела её, однако сейчас она смотрела на рисунок и чувствовала, как тело охватывает жар. Тот же жар, что сжигал её всякий раз, когда она начинала воображать поцелуи Энтони, или когда сквозь подзорную трубу рассматривала его обнажённую грудь, или когда он прикасался к ней.