Запретные удовольствия. (ЛП)

Помедлив, Дафна посмотрела на Тремора через плечо.

– Я уже нашла четыре книги по этикету в вашей библиотеке.

Глядя, как она выходит из комнаты, Энтони рассмеялся. Ему начинали нравиться их словесные баталии. На этот раз не удалось выторговать у неё больше времени в обмен на уроки по этикету, но если он будет внимателен, то сможет воспользоваться другим случаем, который наверняка вскоре представится. Нужно быть начеку, и кто знает, может быть, его музей таки откроется вовремя.

Глава 12

Вечером после ужина, когда Дафна работала в библиотеке, за ней пришел лакей.

– Мисс Уэйд? – окликнул он её с порога.

Дафна подняла глаза от таблички с кельтско-латинской надписью, которую она переводила.

– Да, Олдхэм?

– Его милость послал меня за вами.

Должно быть, пришло время для урока танцев. Она взглянула на часы, стоявшие на камине. Без пятнадцати восемь. Видимо, отстают. Дафна отложила книгу и вслед за лакеем вышла из библиотеки. Взяв зажжённый канделябр, который прежде он оставил на столе за дверью, слуга повел мисс Уэйд по лестнице на последний этаж и дальше, через весь дом, в северное крыло. Герцогу на самом деле удалось найти укромное место, подальше от всех обитателей особняка.

За те шесть месяцев – или чуть меньше – что Дафна провела в Тремор-холле, жизнь её ограничивалась небольшой частью сего огромного дома. На изучение же остального она так и не нашла времени. И когда они с Олдхэмом подошли к двери, расположенной в конце длинного коридора, Дафна совершенно не представляла, где они очутились. Лакей открыл дверь и отошел в сторону.

Энтони поджидал ученицу, стоя у камина в пустой комнате. Он поклонился, когда она вошла, и кивком отпустил Олдхэма. При свете камина и четырех канделябров, горящих по углам, было видно, что помещением давно не пользовались. Пол скрывался под толстым слоем пыли; задёрнутые тяжелые светло-голубые шторы, казалось, не вытряхивались годами; а единственным предметом здесь оказался украшенный замысловатой резьбой деревянный ящик, стоящий на каминной полке.

– Я первый раз в этой части дома, – сказала Дафна, осматриваясь. – Что здесь было прежде?

– Детское крыло.

– Но это же так далеко от других комнат!

Во взгляде, который Энтони бросил на собеседницу, смешалось всего понемножку – насмешка, юмор и какое-то непонятное Дафне выражение.

– Не думаю, что при постройке Тремор-холла вообще думали о детях. Очень долго считалось, что дети не должны путаться под ногами у взрослых.

– По-моему, совершенно несуразная традиция. – Дафна огляделась. – Это ваша детская?

– Да.

Она не могла представить герцога ребенком, сколько ни пыталась. Посмотрев на окрашенные в кремовый цвет стены, и заметив остатки рисунка, сделанного фиолетовыми мелками, Дафна улыбнулась и провела пальцем вдоль линии.

– Карта Римской империи?

– Скорее, попытка изобразить оную. Не идеально, но «для парламента сгодится», как говаривала моя матушка.

Герцог никогда прежде не говорил о своих родителях.

– Какой она была?

Энтони отвел взгляд, словно вспоминая.

– Необыкновеннее человека я не встречал. Но не думаю, что я смог бы объяснить, в чем это выражалось. Матушка всегда была занята – у герцогини много обязанностей, и обязанности эти могут поглотить целиком – но она каждый день находила время для нас с сестрой. Обсуждала с гувернёрами наши уроки, следила, чтобы повар готовил наши любимые сладости, всячески заботилась о нас. Мы с Виолой обожали её. Мне было всего девять, когда мамы не стало, но я помню, что все, кто её знал, скорбели вместе с нами. – Энтони взглянул на Дафну. – Итак, вы готовы приступить к уроку?

– Да, конечно. – Дафна озадаченно осмотрелась. – Но как же музыканты?

Энтони указал на деревянный ящик позади себя.

– Памятуя о нашем разговоре этим утром и о вашем желании избежать зрителей, я подумал, что вы, быть может, предпочли бы это изобретение скрипачам.

Музыкальная шкатулка. Не отрывая взгляда от покрытого искусной резьбой творения, сделанного из дерева грецкого ореха, Дафна медленно подошла к герцогу. Она так сильно хотела ненавидеть Энтони за его слова о самой себе! Зачем, зачем он вёл себя так, что ненавидеть его становилось невозможно?

Она провела пальцем по блестящей серебряной отделке.

– В детстве у меня была музыкальная птичка, – сказала Дафна, – но когда мы с батюшкой уехали с Крита, она перестала петь. Полагаю, оттого, что в Месопотамии очень много пыли и песка. – Обернувшись, она взглянула на Энтони и увидела, что тот тоже смотрит на неё. – Спасибо, ваша светлость, за заботу.

Герцог отвел глаза.

– Не за что, – ответил он и откашлялся. Словно бы смутился. – Полагаю, мы можем начать. Первое, что вам необходимо знать…

Вновь взглянув на Дафну, Энтони неожиданно замолчал. Его взгляд скользнул от выреза платья вниз, по фартуку и дальше, к прочным коричневым ботинкам. Дафна не сомневалась, что в эту минуту он сравнивает её с коричневым богомолом или каким-то другим столь же неприятным и непривлекательным существом. Но когда он заговорил, слова его оказались совсем не теми, что она ожидала услышать.

– Снимите это.

– Прошу прощения?

– Фартук, мисс Уэйд. Снимите его, прошу вас.

Когда Дафна не шелохнулась, Энтони шагнул к ней, протянул руки и, прежде чем она смогла его остановить, дёрнул за завязки, которые скрепляли переднюю и заднюю части фартука. Потрясенная, Дафна попятилась было, но Энтони так и не отпустил тесемки, тем самым лишая её возможности сбежать.