Охота на Золушку

- Печальное зрелище? - произнесла Бачурина, перехватив его взгляд.

Усевшись в кресло у постели, Гайнанов принялся нести утешительную чепуху, понимая, что его оптимизм не слишком убедителен.

- Андрей, у тебя были какие-то важные вопросы ко мне, - напомнила Татьяна Николаевна.

- Дела могут подождать.

- Я так не думаю. Вряд ли мне станет лучше через день или два. Поэтому давай не откладывать дела в долгий ящик.

Гайнанов откашлялся и, поставив на колени портфель, достал документы.

- Ситуация сложилась крайне серьезная. Для завершения ряда крупномасштабных программ, начатых Петром Алексеевичем, необходимы кредиты, но с этим возникли проблемы. Ряд проектов мы заморозили. Это означает неизбежные убытки, но иного выхода нет. Но мы не можем остановить выполнение всех программ, это равносильно объявлению банкротства. Кроме того, остаются срочные платежи, выплаты процентов. Кредиторы уже сейчас намекают на судебное разбирательство и наложение ареста на имущество корпорации.

- Все настолько серьезно?

- Честно говоря - даже хуже, - признался Гайнанов.

- Что ты предлагаешь?

- Мы сократили расходы, провели мероприятия по экономии средств, чтобы высвободившиеся активы направить на первоочередные задачи. В этой связи у нас возник ряд вопросов.

- Я слушаю.

- Дом моды "Контес" получил от "Цесаря" кредиты на общую сумму семьсот тысяч долларов. К сожалению, надежд на возвращение этого долга нет. Если учесть деньги, вложенные в рекламные компании, и - иные косвенные расходы, прошедшие через счета корпорации, сумма потерь вырастает до полутора миллионов.

Татьяна знала, что "Контес" обходился ее мужу недешево. Но не думала, что настолько. Названная Гайнановым цифра ее поразила.

- У нас была договоренность с Савоном об открытии совместного предприятия. Эксперты давали высокую оценку этому проекту и считали, что каждый вложенный рубль окупится.

- Это так. Но у нас сейчас нет средств на модернизацию швейной фабрики. Мы вынуждены отказать Савону.

Женщина ничего не ответила и лишь смотрела на противоположную стену, где висела картина с мрачным пейзажем.

- К нам поступило предложение продать "Контес". Вместе со зданием, в котором он находится.

- От кого поступило предложение? - едва слышно произнесла Бачурина.

Андрей назвал имя известного модельера. Сумма, которую тот предлагал, приблизительно равнялась долгу "Контес". Но выплачиваться должна была в течении полугода.

- К тому же мы избавимся от ежемесячных издержек на содержание этой убыточной фирмы, - добавил Гайнанов.

- Другого выхода нет? - с надеждой спросила Татьяна.

- Увы. Даже задержка с принятием этого решения грозит банкротством "Цесаря". Вопрос стоит таким образом: или "Контес", или "Цесарь".

- Что ж, избавимся от предприятия титулом пониже. Дом моды слишком дорогая игрушка. Но у меня к вам просьба: попробуйте договориться не о продаже здания "Контес", а о долгосрочной аренде. Дом Бачуриных должен хотя бы формально оставаться собственностью нашего рода.

- Но это значительно уменьшит сумму контракта.

- Продайте подмосковный особняк. Мне вполне достаточно городских домов. Пробежитесь по списку собственности и избавьтесь от всего, что возможно.

- Это ваше личное имущество. Не знаю, стоит ли, - с сомнением произнес Андрей.

- Я должна попытаться сделать все возможное для "Цесаря". Поэтому полученные от продаж деньги передайте через одну из моих компаний корпорации в виде кредита.

- Раз уж зашел об этом разговор... Я слышал, ты хочешь подарить часть картин городу?

- Правильней сказать - оставить себе часть картин.

- А нельзя ли с этим повременить?

- Почему?

- Хотя бы потому, что это выглядит как уступка Ходосееву, проявление слабости. Во всяком случае, многими это будет расценено именно так, что негативно отразится на репутации корпорации.

- Но есть еще какая-то причина...

- Правление рассматривало возможность использования коллекции в качестве залога для получения кредита.

- И кто же это предложил?

- Лебединский. У него и клиент имеется.

- Но ты против? - высказала догадку Бачурина.

- Я предложил Лебединскому в таком случае также внести посильный вклад в дело спасения корпорации и заложить свои дом и авто.

- Валентин Валентинович, как я понимаю, не согласился с подобным предложением.

- Тем не менее, меня обязали передать предложение Лебединского. Я против этого залога, но мы не можем позволить себе показать слабость. Тем более, перед таким типом как Ходосеев.

- Я учту твои соображения. Попробую устроить все так, чтобы мой дар укрепил позиции корпорации, а не наоборот.

- Тебе решать.

- Что еще? Может, есть иные пути выхода из кризиса, кроме продажи коллекции?

- Все тот же Лебединский постоянно твердит о продаже акций "Химволокна" и "алюминиевого" пакета акций. Ко мне тоже подваливали сомнительные личности, намекая, что я должен повлиять на вас и ускорить эту продажу.

- Сильно давят? - Бачурина не скрывала тревоги. Андрею показалась, что она в первую очередь беспокоится не за бизнес, а за него, Гайнанова.

- Наседают. Но это не слишком интересная тема для разговора.

- Может, тебе требуется помощь Кузнецова?

- В телохранителях пока не нуждаюсь. Но все равно, спасибо за предложение. Что касается пакета акций, о котором мы говорили, то появилась возможность не продать, а передать его в залог. Это позволило бы корпорации получить некоторую передышку.

- Дайте и мне передышку, - внезапно взмолилась Бачурина и откинулась на подушку.

Гайнанов посмотрел на женщину. Она лежала с закрытыми глазами, почему-то закусив губу. В его душе поднималась волна жалости. Он помнил Бачурину, еще недавно щедро обласканную Фортуной, имевшую все, о чем только может мечтать женщина: красоту, молодость, богатство, всеобщее преклонение. Теперь она вдова, оказавшаяся перед угрозой разорения. Что же касается красоты,.. Смерть мужа и болезнь будто состарили ее на десяток лет. Это была уже не та принцесса, которую помнил Гайнанов.

- Когда я должна дать ответ?

Вопрос застал его врасплох.

- О залоге? - переспросил он. - Если вы решились на продажу части личного имущества, то с решением можно повременить. Но не слишком долго.

- Месяц?

- Месяц, пожалуй продержимся, - согласился Гайнанов.

- Андрей, а почему Зотов послал именно тебя с этим разговором? Ведь подобные вопросы в его компетенции? - Таня повернула голову и смотрела на посетителя в упор, вызывая его на откровенность.

- Наверно потому, что считает наши отношения товарищескими.

- И ты по-прежнему мой друг, - это прозвучало не то как утверждение, не то как вопрос.

- Разве есть какие-то сомнения? - удивился Андрей.

- Никаких.

Последнее слово Бачурина произнесла как-то глухо, с непонятной интонацией. Он еще более внимательно посмотрел на нее:

- Что-то случилось?

Бачурина слабым движение указала на тумбочку, где лежала тоненькая папка:

- Полюбопытствуй, что доброжелатели прислали по факсу.

В папке оказалась копия газетной статьи, по всей видимости, на французском. Гайнанов, с его знанием языка, не мог прочитать текст, но он сразу узнал фотографию, где они с Бачуриной были сняты на веранде парижского кафе. Андрей сразу почувствовал недоброе.

- Что пишут? - осипшим голосом спросил он.

- Что ты мой любовник и наша связь началась еще до смерти Великого. Что мы устраивали свидания в Париже. В убийстве Петра нас прямо не обвиняют, но намекают.

- И что теперь? - Гайнанов живо представил, как его изгоняют из "Цесаря" ради доброй репутации Бачуриной.

- Наши противники допустили ошибку, поторопившись прислать копию статьи из парижской бульварной газетки. Теперь мы можем подготовиться.