Сияние Орна

– Крупная особь, говоришь? То есть, баба здоровая, – задумался Курьянов. – Любопытно. А вы заметили, что здесь одни мужики всем этим детским садом заведуют, а женщин нигде не видно? Да и среди младенцев здесь только пацаны.

– Рабочие муравьи отличаются от муравьиной матки строением и размерами, – вспомнил Игумнов.

– Наверно, местные женщины тоже не похожи на мужчин, – предположил Курьянов.

– Но ведь здесь не муравьи, а люди, однако! – сказал Никодим.

– Посмотрите на крайнюю слева ячейку, – сказал Курьянов. – Там яйцо треснуло. А ты, Никодим, говоришь, что это люди. Не люди это!

На яйце треснула скорлупа, и в ячейке остался лежать серый кокон.

– Внутри яйца находился кокон, – сказал Курьянов.

– Да уж, на ребёночка не шибко похоже то, что из яйца вылупилось, – согласился Никодим.

К ячейке подошёл один из аборигенов. Он выбросил из ячейки битую скорлупу и каменным ножом разрезал оболочку кокона, из которой стал выбираться младенец с длинным туловищем и короткими ручками и ножками. Младенец перевернулся на спину и задрыгал конечностями. Абориген положил нож рядом с ячейкой, подхватил младенца и оттащил его в сторону к другим детям, которые лежали в ячейках разного размера.

– Заметьте, местные акушеры просто разрезают кокон, – прошептал Курьянов.

Туземцы по очереди подходили к детям и подавали им еду в миске.

– Они кормят местных детишек гадостью, которую они носят сюда в мисках. Возможно, это каша из тростника, смешанная с кровью крупной ящерицы, или что-то в этом роде, – предположил Игумнов.

– Хорошо, что нас кормят натуральным тростником, а то я не смог бы постоянно есть мясо ящеров. Кстати, здесь можно будет варить мясо, – заметил Игумнов. – Можно ставить миску рядом с ямой, наполненной горячей лавой.

– Здесь у них не столовая, а родильное отделение. Так что о варёном и жареном мясе забудь, – сказал Курьянов.

– Я смотрю, женщин у туземцев нет. Тогда как же они производят потомство? Откуда берутся яйца? – удивлялся Никодим

– Почему же нет женщин? Есть! – сказал Курьянов – Только, возможно, это одна-единственная самка во всей этой огромной пирамиде. Если провести аналогию с муравьями, то здесь должна обитать одна самка. У муравьёв она называется маткой или муравьиной царицей.

– И где же она? – спросил Никодим.

– Помните, как кто-то ворочался на постаменте в одном из залов, через который мы прошли в первый день? Возможно, это была самка. Мужские особи здесь и впрямь похожи на мужчин, но теперь я уверен – это не люди, – сказал Курьянов.

– Почему же? Ведь они на нас так похожи! – удивился охотник.

– Это всего лишь внешнее сходство, не более того… Человеческие младенцы не вылупливаются из яиц, – уверенно произнёс Курьянов.

– Бедные дети! – прошептал Игумнов.– Они живут растительной жизнью в мрачном подземелье, а потом их, несмышлёнышей, выводят во внешний мир. И ждёт их молчаливая жизнь, перетаскивание с места на место яиц и кормление юного поколения. Без ночных прогулок с любимой девушкой, без вдыхания аромата сирени в парке, без любви и эмоций живут эти существа.

– Почему же без любви? Может они свою самку ещё как любят! – сказал Никодим.

– Я не могу понять, зачем они нас сюда привели? – задумался Игумнов.

Тут один из конвоиров подтолкнул Валерия в спину остриём копья.

– Что ты делаешь, урод?! – вскрикнул Игумнов.

Сопровождавшие их аборигены стали подталкивать пленников копьями в спину. Люди двинулись в обратный путь.

– Не знаю, как вы, а я испытал потрясение, – признался Курьянов.

– Да. Такую картину на всю жизнь запомнишь, – согласился Игумнов.

– Думаю, нам надо отсюда бежать. Беду чую, – сказал Никодим. – Я редко ошибаюсь.

– Отсюда так просто не убежишь. Жаль, что мы своё оружие проспали, – вздохнул Игумнов.

На обратном пути они заметили необычайно оживлённое для размеренной жизни пирамиды движение. Аборигены сновали по коридорам, словно кого-то выискивая. Трёх пленников затолкали в их комнату-келью, которая оказалась пустой. Олега и Кати в ней не было. Возле входа остались дежурить три вооружённых туземца.

– Что они сделали с Олегом и Катей? – с тревогой спросил Игумнов. – Куда подевались молодожёны?

– Может, они решили прогуляться по залам пирамиды, – предположил Никодим.

– Вряд ли… Катя была уставшая. И потом, что за интерес здесь гулять? Скучно тут, в пирамиде, среди нелюдей, – с раздражением произнёс Игумнов.

– Подождём возвращения Кати и Олега. Мы всё равно ничего не сможем сейчас сделать, – решил Курьянов.

Он прилёг на каменную скамью и подложил руки под голову. Вскоре он уснул. Его примеру последовал Никодим. Лишь Игумнов, словно загнанный в западню зверь, прохаживался по келье, недобро поглядывая на маячивших возле выхода аборигенов-стражников.

Незадолго до этого, когда их товарищи ушли, Катя уснула на скамье, подложив ладони под голову. Олег несколько минут походил по замкнутому помещению, освещённому двумя тусклыми факелами, а потом вышел в коридор. К нему за спину сразу же пристроились три охранника с копьями. Они не препятствовали передвижениям Морозова, но и не отставали от него ни на шаг. В сопровождении туземцев Олег направился по коридору. Он внимательно смотрел на снующих мимо него в обе стороны туземцев. С одним из них, нёсшим в руках крупное белое яйцо, Олег едва не столкнулся и абориген чуть не выронил яйцо. Олег посторонился и пропустил спешащего туземца.

И тут взгляд Морозова остановился на кучке песка, возвышавшейся возле стены коридора. Олег поворошил ногой песок и увидел смятую тетрадь в коленкоровом переплёте. Он поднял её и вернулся назад, в келью, сопровождаемый молчаливыми аборигенами.

Морозов сел на скамью под горящим факелом и принялся лихорадочно перелистывать измятые страницы. Это был текст, написанный на русском языке крупным пляшущим почерком. Олег постепенно привык к тусклому освещению. Он стал перелистывать тетрадь и бегло читать. Это были записи соотечественника. Олег не поверил своим глазам – слишком удивительными были некоторые сведения, изложенные на бумаге. Не дочитав по диагонали тетрадь до конца, он вернулся к началу, и углубился в чтение. Записи начинались так:

«Я – Павел Антонов, уроженец города Хабаровска, шестидесяти трёх лет от роду, биолог по профессии. Попал под землю вместе со своим знакомым и талантливым учёным Дмитрием Михайловичем Калистратовым-Боровицким. Нас с ним вместе с лодкой затянула в глубины Свинцового озера воронка, образовавшаяся во время внезапно начавшейся грозы. Мы с Дмитрием Михайловичем решили направиться в разные стороны в поисках выхода из подземного мира, в который мы попали».

Далее следовало описание путешествия по подземелью Павла Антонова. Он так же, как и Олег со своими товарищами, был потрясён увиденной здесь синей растительностью и диковинными животными. Потом началось описание жизни аборигенов, которые пленили Антонова. Олег с интересом читал о приключениях автора записей.

Антонов писал:

«Я оказался здесь, в этой затерянной в пустыне пирамид, после того, как меня захватили в плен люди, живущие в песках. Они поселили меня внутри пирамиды, где живут сами.

После долгого времени, проведённого здесь, я кое-что узнал о жизни этих существ. У меня теперь не поворачивается язык называть их людьми. Хотя внешне они похожи на нас. Думаю, что эти особи мужского пола имеют анатомическое строение очень близкое к строению тела мужчин, принадлежащих к человеческой цивилизации. У них две пары конечностей, смуглая кожа и отсутствуют волосы на теле. Они похожи на мужчин европеоидной расы. Однако на этом их сходство с людьми заканчивается. Полагаю, что генетически они отличаются от людей. Я видел, как один из них возвратился с охоты с кровоточащей раной. Из неё вытекала золотистая жидкость. Это была не красная кровь.

Оценивать уровень их интеллекта мне сложно. Однако следует отметить их пустой взгляд. И ещё они постоянно молчат.