Сияние Орна

Я изложу здесь несколько своих наблюдений. Самцы (я так позволю себе называть местных особей мужского пола) выполняют функции воинов, работников, строителей, а также нянек для подрастающего поколения. Женщин, а если говорить точнее, то есть, самок, здесь мало. Точнее, в пирамиде живёт лишь одна особь, выполняющая детородную функцию. Вернее, она несёт яйца, из которых потом появляются на свет младенцы, которые, повзрослев, становятся аборигенами-самцами. Самка лишь отдалённо своими формами напоминает женщину. У неё нет молочных желёз.

Я спускался на самый нижний ярус пирамиды в их инкубатор, где из яиц выводятся детёныши. Это будущие мужчины-самцы. Их там сотни! При отсутствии внешних врагов они способны заполонить не только окружающую пирамиду пустыню, но и всё подземелье, а, потом, чего доброго…»

Здесь была вырвана половина страницы. Дальше текст продолжался:

«Жизнь туземцев напоминает жизнь гигантского муравейника. Из белых яиц появляются только мужчины. Из белых яиц ещё ни разу за время моего пребывания не появилось ни одной самки, только – самцы. Они проходят быстрый метаморфоз в месте, похожем на инкубатор. Скорее всего, в яйце формируется личинка, которая затем быстро окукливается. А потом из куколки, заключённой в кокон, защищённый скорлупой, формируется маленькая особь. Правда, кроме белых яиц, я видел и пустое зелёное яйцо со срезанным верхним краем. Оно было раз в пять больше белых яиц и лежало возле входа в пирамиду. Это случилось давно, когда меня только заводили в пирамиду. Рядом с пустым зелёным яйцом лежала высохшее тельце, отдалённо напоминающую девочку-младенца. У неё был большой живот, и короткие конечности. Теперь я понял, что возле пирамиды умерла юная самка, вылупившаяся из зелёного яйца. Потом, когда мне было позволено прогуливаться по пирамиде в сопровождении охранников, я дошёл до выхода из пирамиды, где путь мне преградили аборигены с копьями. Я успел заметить, что возле входа уже не было мумии молодой самки и скорлупы зелёного яйца. Их убрали…

Хочу предупредить возможного читателя моих путаных записей, что все мои мысли, изложенные здесь – это всего лишь догадки. Сегодня я догадался: туземцы меня захватили для того, чтобы я оплодотворил их самку! Это совершенно точно. Достаточно видеть те жесты, которые они демонстрируют мне, показывая на огромное жирное чудовище, возлежащее на каменном постаменте. А их самка – это огромная жирная уродливая, и, кажется, старая бабища!

Думаю, здесь могут быть два варианта. Первый: аборигены стремятся дождаться рождения крепкой и жизнеспособной самки, что может случиться, только когда самка снесёт яйцо с зелёной скорлупой и из него родится младенец женского пола. Для улучшения качества потомства и оплодотворения яйца эти существа решили использовать чужого самца-пришельца, чтобы освежить кровь. Возможно, они принимают меня за представителя своей расы. Они думают, что я такой же, как и они, только родом из чужого племени. Второй вариант: от человека они собираются получить гибрид. Эти туземцы кретины! Неужели, они не понимают, что я не гожусь для подобных опытов?! Наверняка, у людей с аборигенами слишком большие генетические различия. У нас с ними не может быть общего потомства.

Как я догадываюсь, следующая молодая самка, которая появится из зелёного яйца, может сменить дряхлеющую самку. Если этого не произойдёт, то с цивилизацией, обитающей в пирамиде, может случиться нечто плохое. Что конкретно – не знаю, но, судя по волнению, написанному на лицах местных мужчин, это им грозит неприятностями. Я впервые вижу эмоции на их лицах. Они действительно переживают. Если провести аналогию, то эта пирамида, населённая странными существами, похожа на муравейник. Гибель матки для рабочих муравьёв – всегда трагедия. Так же и для самцов-аборигенов гибель самки – нечто ужасное.

Что ещё важно: местные существа бояться прикасаться ко мне руками. У меня так и не поворачивается язык назвать этих существ людьми. Интересно было бы провести генетический анализ их тканей…

Вероятно, аборигены боятся инфекции. При случае это можно будет использовать. И ещё, как я понял, поведением этих существ во многом управляют феромоны. Запахи очень важны для них. Они распознают своих и чужих по запаху.

Только что мимо моей кельи провели молодую женщину, попавшую в подземелье с поверхности. Я не успел спросить её, как она сюда попала? Вскоре раздались её страшные крики. Её убили. Я понимаю, почему они это сделали. Двух самок не должно быть в одной пирамиде.

Женщина кричала на английском языке, когда её убивали. Я ничем не мог помочь ей. Незадолго до этого мне связали руки.

Я старался не выдавать свою ненависть к этим существам. Я надеюсь своим примерным поведением усыпить их бдительность. Но они не дают мне спокойно жить. Им мало того, что мне приходится есть гадкое сырое мясо местных крупных ящериц и стебли тростника! Эти мерзавцы жестами показывают мне, что я должен буду осеменить их самку. Это ужасно! Хотя, этот способ размножения, возможно, приведёт к созданию нового вида. Как учёный, я понимаю, что подобные эксперименты даже интересны, но не таким же варварским способом их осуществлять! Ужасно думать, что я могу стать родоначальником новой расы. К тому же, у меня вызывает отвращение сама фигура огромной самки с жирными складками на теле и с короткими относительно туловища конечностями. Лежащая на огромном постаменте самка никогда не сходит со своего ложа. Местная царица лёжа управляет мужчинами.

Кошмар! Они всерьёз решили, что я смогу это сделать! Эта самка, кстати, ненавидит всех остальных женщин, даже не похожих на неё и принадлежащих к человеческому роду. Поэтому она приказала аборигенам-самцам убить ту несчастную женщину, которую звали Эльзой. Она успела выкрикнуть своё имя, когда её проносили мимо меня. Её закололи копьями. Я видел, как её окровавленное тело проносили мимо моей кельи назад. До сих пор у меня в ушах стоят её крики.

Я им не дамся! Ещё чего! Что они смеют предлагать! Молчаливые тупицы! Наше с ними внешнее сходство вовсе не означает, что человек может им помочь. Хотя, несмотря на мой возраст, я бы легко мог улучшить породу какого-нибудь дикого племени, но при условии, что женщина, которую мне предложат, будет симпатичной и молодой. А вообще-то, это всё глупо».

В этом месте тоже не хватало нескольких листов. Затем записи продолжились:

«…Только что они меня сводили на очередные смотрины к своей самке. Они меня даже подняли на постамент. Видел её вблизи. Мерзость! Хотя её лицо отдалённо напоминало лицо несчастной красавицы Эльзы. Может, он сожрала Эльзу? Эта тварь принялась копировать черты лица земной женщины. Неужели думает, что этого будет достаточно, чтобы я польстился на её кошмарные телеса?

Мои опасения подтверждаются. Видимо, придётся бежать. А удрать отсюда можно, лишь уйдя из жизни. Из пирамиды мне не улизнуть. Слишком много здесь аборигенов, и они следят за мной. Да и по пустыне мне далеко не уйти. Выход у меня один – там, внизу, где находится их инкубатор, есть лавовое озеро. Под конвоем мне дозволено бывать там. Скоро попытаюсь исполнить свой план. Это не так страшно. Лучше смерть в кипящей лаве, чем…»

На этом записи обрывались. Олег закрыл тетрадь, бережно положил её возле каменной скамьи и присыпал песком, который лежал тонким слоем на полу кельи. Затем Олег перевёл взгляд на вход и похолодел от ужаса. Ему показалось, что охранявшие вход аборигены о чём-то договариваются между собой, соприкасаясь друг с другом носами.

Морозов понял, что пора действовать. Олег шагнул к охранникам и, схватив двух из них руками за головы, стукнул их лбами. Туземцы упали к нему под ноги, а Олег нанёс удар лбом по носу третьего аборигена и тот повалился рядом со своими сородичами. Олег подбежал к спавшей Кате и растолкал её.

– Что случилось, милый? – спросила Катя. – Мне снилось, будто мы с тобой живём в избушке на берегу озера. Мы сидим на берегу, а над озером встаёт красное солнце и становится тепло.