Шизофрения. Том 1

– Вы не подскажете пароль здешнего wi-fi?

– То есть Вы намекаете, что я одета как официантка? Весьма тонкая месть за мою может не очень лестную, на первый взгляд, характеристику, – ответила, повернувшись, Аня, и Сергей мысленно плюнул от досады, когда эта ещё до сих пор даже незнакомая девушка заставила его снова почувствовать себя откровенно глупо.

– Я не намекаю, но действительно подумал, что Вы здесь работаете. Прошу прощения, если это могло Вас обидеть, – нашёлся-таки его в другое время подвешенный язык, хотя вычурно литературная тональность беседы в духе первого бала Наташи Ростовой уже начинала его забавлять.

– Ну, раз уж Вы, – она сделала на этом ударение, – так подумали, давайте я Вам помогу, – и она забрала его новомодный смартфон, быстро в нём поковырялась и с торжествующим взглядом вернула, – рабочую почту хотите проверить?

– Нет, почему, просто захотел уточнить, правильно ли помню значение инь и ян. Кто там мэ, а кто есть жо; слегка подзабыл, – признался Сергей, довольный случаю изменить направление беседы.

– Интересуетесь китайской философией? – ожидаемо спросила она.

– Интересовался, знаю ли базовые вещи, – логично ответил всё более ощущавший себя в привычной атмосфере клубного знакомства Сергей, – так, вспомнился один случай и навёл на мысль.

– Какую?

– Меня, кстати, зовут Сергей, – попытался он шуткой чуть остудить пыл новой знакомой.

– Очень приятно, так расскажите – мне действительно интересно.

– Это мы сейчас быстро поправим – я думал о том, что все эти интеллигентные хари, что здесь собрались, охотно променяли бы свой апломб на возможность чаще совать член между силиконовых губ крашеной блондинки, чем нос в афиши московских театров. Вот в связи с этим мне и вспомнилась природа мужского и женского начала.

– Ну, это, положим, о здешних джентльменах, – ответила несмутившаяся Аня, – а что по поводу дам?

– О Вас то бишь, – уточнил Сергей, понимая, что эта барышня не из пугливых, – по-моему, Вы просто скучающая девочка, которой приятнее быть популярной и желанной, благодаря в том числе некоторой эрудиции, здесь, чем одной из многих, к тому же далеко не столь же симпатичных, обитательниц ночного клуба или пафосного ресторана. Вы думаете, что отличаетесь от серого большинства, но Вы, скорее всего, жестоко ошибаетесь.

– Оговорочка по Фрейду – это я про «скорее всего». То есть всё-таки не исключаете и во мне зачатки мысли?

– Не следует ничего исключать совершенно, так я думаю, – подзуживал Сергей.

– Что ж, будем надеяться, что мне повезло, – улыбаясь, ответила девушка, показательно отказываясь обижаться на нелестную тираду и слишком явно при этом не позёрствуя, а действуя так по настроению.

Сергей раньше встречал такой тип женщин и усвоил одно простое правило, как с ними обращаться: если мадам встала не с той ноги, то изменить это невозможно и лучше сразу под любым предлогом ретироваться, но если someone’s in the mood, то ждите приятный вечер, интересный разговор и неплохой секс, причём ни то, ни другое, ни третье уже не смогут изменить в худшую сторону никакие самые непредвиденные обстоятельства: будет нужно, она сходит в Макдоналдс и заплатит за ухажёра, погуляет с ним под проливным дождём и привезёт на метро к себе же домой, где обсушит, помоет, обласкает и убаюкает. Его Анюта была, судя по всему, сегодня очень в духе, и, даже и не претендуя на лавры героя-любовника, Сергей был доволен уже тем, что не придётся стоять под непрекращающимся потоком дерьма, который в противном случае непременно обрушился бы на его голову.

– И где же Ваша достославная коммуна? – не выходя за рамки тональности разговора, продолжил Сергей.

– Вон в том углу, пойдёмте Вас провожу.

– Можно даже сказать «тебя», если никто не против.

– Ты всегда обращаешься к воображаемому большинству? По мнению некоторых психологов, это говорит о неуверенности в себе и вследствие этого – неосознанной попытке апеллировать к мнению толпы, – оценивающе взглянув не него, серьёзно отметила Аня.

– Как-то не обращал на это внимание, но уж коли в тебе проснулся профессиональный интерес, то непременно буду теперь следить за этим, – чуть иронично, чтобы всё-таки не обидеть слишком явным презрением к способностям юного психолога, ответил допрашиваемый.

– А ты, однако, прозорливый. Честно говоря, не ожидала.

– Интересный комплимент: чего здесь больше – похвалы или оскорбления? Это тоже профессиональный приём?

– Нет, это от души. Вот, друзья, знакомьтесь, с виду интересная неглупая личность по имени Сергей. Подцепила не где-нибудь, а на концерте классической музыки, куда он, похоже, не шутя, пришел её послушать. Странновато для типа, носящего часы, на которые можно купить свой личный симфонический оркестр, вот я, признаться, и соблазнилась. Но вы ведь меня простите – как всегда, а? – с этими словами она нацепила на лицо улыбку искренне кающегося ребёнка, которую все без исключения женщины почему-то считают непобедимым орудием в борьбе против мужского гнева.

Мужчин, впрочем, было всего трое, остальные, человек пять-шесть, были девушки неопределённого в границах от двадцати до тридцати возраста, но по какой-то причине пошленькая гримаса Анюты сошла на ура, ему протянули руки, представляясь, и девушки тоже как по команде последовательно назвали себя. Сергей знал свою слабость плохо запоминать имена и поэтому затвердил в памяти лишь наименование соседа слева, а справа неожиданно громко для её худой конституции шлёпнулась, по-видимому, сегодняшняя хозяйка вечера.

Совершенно непонятно было, о чём говорить дальше, и вообще главенствует ли здесь какая-нибудь общая беседа или все болтают себе парочками, но приучивший, а со временем и привыкший чувствовать себя уверенно и комфортно почти в любой ситуации, Сергей предоставил новым знакомым прелесть испытать полагающееся случаю смущение, а сам демонстративно обратил взор на интерьер заведения, который, правда, уже успел до этого поверхностно изучить. Здесь были фотографии, книги на полках, пара репродукций с акварелей на какую-то морскую тематику в духе первых детских несмелых опытов Айвазовского, и всё было вроде очень даже стильно, но, как это часто бывает в претендующих на интеллектуальный досуг московских заведениях, не носило отпечатка единой атмосферы, установленной каким-то общим императивом. Это было похоже на качественную антикварную лавку, где мебель, гобелены и всяческая утварь расставлены со вкусом, но всё же слишком очевидно напиханы в небольшое по площади помещение с целью прежде всего демонстрации и продажи, а не ради создания уюта или какого-нибудь замысловатого фэн-шуй. Владелец кафе, по-видимому, вдохновлялся в маленьких питерских несетевых кофейнях и ресторанчиках, задавшись целью воссоздать в сытой, вечно спешащей столице особый невский антураж, забывая, что место делают прежде всего люди, его посещающие, а в этом отношении хотя и малость двинутая на собственной «культурности» молодёжь северной столицы могла дать хорошую фору собратьям-москвитянам.

Москва чурается утончённости, предпочитая быть предельно утилитарной, потому что служит, прежде всего, местом приземлённого зарабатывания денег или, в крайнем случае, воплощения юношеских мечтаний об известности и славе, и в этом непрекращающемся вихре событий полагает справедливо неуместным тратить драгоценное время на пустое бесцельное созерцание, находя его, по меньшей мере, недостойным претендующего на звание хозяина жизни. Классический москвич, то есть приехавший из непроизносимого далёка молодой зубастый карьерист, никуда не ходит просто так: если в ресторан, то с целью выпить и пожрать, вывести на свидание девушку или, наоборот, склеить новую пассию, которая в свою очередь приходит туда за тем же, и чем дальше он или она поднимаются по социальной лестнице, тем более в погоне за временем упрощается модель общения и поведения, приближаясь к простой формуле «товар-купец».

Безусловно, и в столице не перевелись ещё интеллектуалы-студенты, гуляющие по интересным выставкам и вообще проводящие время не только в погоне за успехом, но все они легко помещаются в один-единственный кинотеатр на Покровке и, выйдя из него, тут же бесследно растворяются в десятимиллионной толпе. Сергей откровенно не понимал, для чего Москва пытается натянуть на себя маску провинциально тихой венской булочной, когда этот порт пяти несуществующих морей несёт в себе мощнейшую энергетику большого города: злого, циничного и безжалостного, десятилетиями кующего из мягкотелых романтиков железных волей покорителей всего, что только ни попадается им на пути.