Клаустрофобия

— Но дело скорее не в тебе, а во мне. Я всегда старался закалить тебя, сделать таким, каким сам хотел бы быть. И не только потому, что ты мой сын. Есть и ещё одна причина, — отец вновь замолчал и посмотрел мне прямо в глаза, — В тебе есть то, что многие считают болезнью, но предки наши называли это по-другому. Ты ощущаешь то, что вокруг нас мир не тот, который должен быть. Может разумом ты ещё не дошёл до этого, но кровь твоя знает правду. Скрытая генетическая аномалия, проявляющаяся в случайных поколениях, это твой дар. Или проклятье. Как посмотреть. Если быть честным, то многие знания были утеряны, и я сам до конца не знаю, что таится внутри тебя. Но с одним из факторов твоей “непохожести” ты уже встречался. Пусть не так часто, но вполне ощутимо. Я говорю, о твоих приступах.

О, да. Ударил в самое больное. Именно из-за этих самых “приступов” половина всего селения считали меня чокнутым. Некоторые жалели, а большинство смотрели с некой опаской, вдруг агрессивным стану или ещё чего доброго им передастся моя болезнь. Хорошо, что эти “вспышки” были довольно редки. И хоть существовало лекарство, способное погасить особо сильный припадок, но стоило оно дорого и было доступно только у торговцев.

Так что, иногда мне приходилось просто убегать, чтобы никто не видел, что со мной происходит. Только вот сейчас, похоже, новую дозу лечебного снадобья мне удастся раздобыть нескоро, а всё из-за этой заварухи с переходами.

Словно прочитав мои мысли, отец произнёс:

— Как ты понимаешь, вследствие сложившейся ситуации, добыть твои медкапсулы станет практически невозможно. Их производят на другом ярусе и для этого нужна возможность перемещаться между ними. А с твоим взрослением приступы могут становиться мощнее и продолжительней. Поэтому я и не хотел, чтобы ты сегодня был на собрании. Ведь я уже решил пойти вместе с торговцами, чтобы охранять вход на другой слой. Тогда есть шанс получить лекарство для тебя. И мне не хотелось, чтобы ты воспринимал это какой-то жертвой от меня. Ибо я отец, а ты сын и этим всё сказано, — закончил он.

Я ошарашенно молчал. Такой поступок моего родителя был совершенной неожиданностью для меня. Волна теплоты поднялась из глубины моего сердца и залила всё моё естество. Вот оно, лучшее проявление любви. Не слово, но дело.

Мне захотелось вскочить и обнять отца. Еле сдержав это мимолетное проявление нежности, я лишь глубоко вздохнул, взяв себя в руки. Нужно было что-то сказать, но я не знал что, и потому лишь прятал взгляд, чтобы отец не увидел моих увлажнившихся глаз. Но и это не скрылось от его взора.

— Вижу, ты смущен, растроган и не знаешь, что делать. Так вот, помогу тебе. Иди спать. Утро вечера мудренее, но знай, что вечером я уже буду отправляться с теми, кто решиться тоже прийти на помощь торговцам. А теперь ступай отдыхать, Марк, — он поднялся и, прошествовав мимо, слегка сжал моё плечо.

Я же остался сидеть в общей комнате, пытаясь собраться с мыслями. А их сейчас было очень много, и все они беспорядочно разбегались, словно глупые овцы на пастбище. Сейчас я понял, что действительно следует послушаться слов отца и отправляться спать. Разброд, который царил в моей голове, мог успокоиться только после хорошей порции сна. Так что, я поднялся из-за стола и, задув лампу, пошёл в детскую спальню, где уже мирно посапывали мои братья и сёстры.

Глава 3

Утро встретило меня суетой и бестолковой беготнёй. Все, как с цепи сорвались. Видимо, отец рассказал семейству о своём решении и теперь сквозь мамины слезы и упрёки собирался в путь. Конечно, все эти эмоции передались и остальным. А я, буквально только открыв глаза, окунулся в шум и гам.

— Ты чего развалился? У нас папа уезжает, а он и ухом не поведёт! — визгливо раздался над ухом голос Матильды.

Уж она-то больше всех расстроилась. Как же, ведь если отец уедет, то на правах старшего остаюсь я. А это ей, как ножом по сердцу. Тем более, двое младших братьев-близнецов едва ходить научились, и значит ей, как следующей после матери, нужно будет ухаживать за ними. В общем, везде неудобство и дополнительные заботы. Вот и бесится сестрёнка моя, да злость на мне сорвать пытается. Только и я не лыком шит, чтобы просто так всё принимать.

— Да замолчи ты уже. Итак, на душе тошно, — спокойно произнёс я, встав с постели.

От такой наглости она обомлела. Нечасто я позволял себе так откровенно дерзить ей. Все-таки сестра, да и я не привык грубить в ответ, стараясь сгладить углы. Но тут даже мне стало мерзко от её напускной эмоциональности.

— Ты, ты…как ты…,- пыталась она сказать нечто связанное.

Проигнорировав её попытки, я просто прошёл мимо и направился во двор, умыться и поговорить с отцом. Мысли мои были уравновешенны, и я уже принял решение.

Возле умывальни я встретил Эвелину, она неслась куда-то с полным ведром воды и, конечно, уже расплескала половину. Но, судя по целеустремленному виду, её это совершенно не расстраивало.

— Эй, как дела, егоза? — чуть улыбнувшись, спросил я, когда она пробегала мимо.

Все-таки младшая была для меня тёплым огоньком, который всегда согревал и радовал. Так что, глядя на неё, я просто физически не мог на что-то злиться или раздражаться. И сейчас Эв действительно подействовала на меня успокаивающе. Особенно это её “самое серьёзное на свете” выражение лица.

— Доброе утро, Марк. Мне некогда болтать, куча дела вот, — степенно ответила она, чуть приостановившись.

Вот такая деловая у меня сестрёнка. Ещё раз улыбнувшись и гораздо шире, но уже про себя, я набрал в ладони холодной воды и приступил к умыванию и остальным утренним делам.

Чуть позже, уже собравшись и позавтракав, я отправился на поиски отца. Сегодня он должен был быть у кузнеца, но подозреваю, что со всеми этими сборами вполне мог находиться у дирижабля торговцев. Так что, я составил свой маршрут так, чтобы зацепить место их стоянки. Вот только просто так сорваться мне не дали. Ещё не выйдя за ворота, я был остановлен суровым окриком матери.

— Ты куда это собрался? Или тоже нас бросить хочешь? — с полуслова начала заводиться она.

Похоже, отъезд отца сурово по ней ударил, и сейчас она была на грани. Решив не перечить в такой сложной ситуации, я молча развернулся и стал ожидать конца разговора. Хотя это скорее был монолог, так как я просто молча стоял, выслушивая всё то, что выливала на меня мать.

Спустя какое-то время, когда она выдохлась, я просто подошёл к ней и обнял. Неожиданно она беззвучно зарыдала, содрогаясь всем телом. Я прижал её сильней и успокаивающе погладил по спине. Вскоре мама замерла и, чуть отстраняясь от меня, произнесла:

— Знаю, ты его ищешь. Яблоко от яблони недалеко падает. Иди. Он сейчас у старейшины дома. И передай, что пусть перед уходом домой зайдет, а то негоже так, без прощания нормального.

Сердце моё дрогнуло. Насколько же она хорошо меня понимала. А я, тот ещё дурак. Что ж, раз отпускают, значит нужно идти. Я коротко кивнул и пошёл к дому старейшины, что был рядом с центральной частью поселения.

Идти мне было недолго и по пути я старался избегать знакомых. Мне не хотелось ни с кем общаться. И люди словно воспринимали мой настрой. Проходящие мимо лишь здоровались и продолжали свой путь.

— Да пойми же ты, без всего этого экспедиция будет обречена на провал! — услышал я голос своего отца, подойдя к обиталищу Леонида. Он что-то горячо втолковывал невидимому собеседнику.

— А об остальных ты подумал? Чем защищаться будем? — спокойно отвечал ему тот.

Я застыл, не решаясь вмешаться в их беседу своим появлением.

— Значит, чёрт знает сколько циклов никто не нападал, а тут только мы оружие заберём, и сразу орды хищников придут. Ты сам слышишь, что за бред несёшь?! — продолжил ещё более эмоционально мой родитель.

— Ты за словами-то следи. Чай, ни друга нашёл, — сурово ответил ему его визави.

— Может и не нападет никто. Да только защиту всегда надобно иметь. А ты считай, оголяешь тылы наши. Нам, в случае чего, просто так никто не поможет, в отличие от твоих торговцев. И я сейчас наперед думаю, а не просто жадничаю. Так что, и ты мысли в кучу собери и меня пойми. Не о себе забочусь, а о людях. Потому и не могу дать тебе то, что ты просишь.