Клаустрофобия

— Есть ещё желающие высказаться? — молвил он, тяжёлым взглядом обводя толпу.

Собственно, ничего нового никто сказать и не мог. Смысл был прост. Каждому своя одежка к телу ближе и ехать куда-то, защищать непонятно от чего малознакомых людей никому не хотелось. И Леонид прекрасно понимал, что творится сейчас в людских умах. Но и не был бы он старейшиной, если бы не смотрел в будущее дальше, чем на пару циклов. Ведь кончится когда-нибудь время, отведённое жить в тиши. Вдруг придут потом эти проблемы и к ним в дом. Что тогда? Кто защищать будет? Соседи так же скажут, не наши проблемы. Сила людей в единстве, этот постулат был известен ему со времен, когда он получал свои первые знания. Да к тому же есть определённые вещи, которые произвести самостоятельно невозможно, не имея нужного технического уровня. Это сейчас всем кажется, что вся утварь кухонная или какой инструмент нужный можно у кузнеца обменять. Да только ему тоже нужно свои приспособления откуда-то брать. А без этого не скуёт он даже простого гвоздя. Так что, смотреть надо дальше собственного носа. Вот только как это собравшимся объяснить? Да так, чтобы они ещё и правильное решение приняли. Да… здесь нужно быть аккуратным и чувствовать людские эмоции. Причём, направляя их в нужное русло. Собственно, я не сомневался, что Леонид что-нибудь придумает. Мне было интересно, как у него на поводу все пойдут, представляя, что это они сами решили.

— Ну, раз все свои речи изъявили, думаю можно и мне слово взять. — Да только прошу, дайте до конца молвить, а после уже спорить, — произнёс старейшина, сделав шаг вперед.

Все согласно закивали. Отчего же не сказать, раз есть что. Да и прерывать такого уважаемого человека несподручно. Так что, воцарилась везде внимательная тишина. Выждав ещё пару мгновений для надежности, Леонид начал.

— Я знаю, что каждый из вас сейчас думает, зачем ему кому-то помогать, да ещё и просто так. Не наша, мол, забота, что где-то кто-то исчезает. Да притом никто и не говорил о смерти. Просто были люди и вот не стало их. А тут зовут идти, оставляя родных и близких одних. Да ещё и сезон урожая скоро. Так что, только минусы одни. И здесь я с вами согласен. Но!

Ежели бы жили мы одним лишь днём, то, как долго оставались на земле этой? Не зная к чему готовиться и чего ждать, как можно строить своё будущее. Наперед думать это то, что даёт нам возможность выжить. Это касается всего. И когда сеять нужно, и почему нельзя всю живность на мясо извести. Да самое простое, коль с бабой ночь провёл, будь готов и отцом стать, если оградить своё семя не смог.

Тут раздался дружный гогот. Каждый мужчина не раз испытывал на своей шкуре эту простую истину. Даже я улыбнулся. Леонид знал, когда вставить шутку и разрядить напряжение.

— А теперь задумайтесь. Что будет, если эта неизвестная напасть придёт к нам в дом? Что за чушь, скажете вы. Но мы не знаем, что это или кто это. Поэтому, стоит хотя бы узнать, что там происходит. А для этого не нужна целая армия. Небольшого отряда будет достаточно. Естественно, только из добровольцев.

Чуть повернув голову, я взглянул на людей, стоящих рядом. Да, похоже, старейшина нащупал правильную струну. У многих даже выражение лица поменялось.

— Не будем забывать и о тех узах, что связывают нас с торговцами. Пусть редко, но они посещают наши земли. И это не приносит им большой прибыли. Скажу честно, иногда они делают это себе в убыток. Но и для них есть негласный кодекс чести. Не только зарабатывать, но и служить связующим звеном между отдалёнными поселениями. И мы, так скажем, не самый пуп мира, а очень даже и захолустье. Тем не менее, эти люди тратят время и силы, чтобы принести нам новые вещи, новости и многое другое из соседних слоёв. Так почему бы нам не проявить капельку уважения и ответить им тем же. Ведь помощь бывает взаимной, — закончил Леонид.

Он поднял руки и сделал шаг назад. На его место вступил глашатай и степенно произнёс.

— Все сказали своё слово. Теперь решение за вами уважаемый люд. Завтра в это же время состоится голосование и пусть каждый, кто слышал то, о чём говорили сегодня придёт и выскажет своё мнение.

Упрашивать народ долго не пришлось, и сразу же возникшее движение человеческих тел увлекло меня к выходу. Оказавшись на улице, я вновь ощутил крепкую руку отца на своём плече.

— Ну что, теперь ты всё знаешь. Но это лишь присказка. — Сейчас дойдём до дома, и я расскажу, почему не хотел, чтобы ты был здесь, — сказал он.

Такой откровенности я не ожидал. Похоже, и вправду дело было серьёзное. Только я до сих пор не понимал, какова моя роль во всем происходящем. Но раз отец так серьёзно настроен, значит мне придётся вести себя, как взрослый.

Это, конечно, хорошо. Да только глупцы думают, что обзаведясь “дубовым ” поясом ты сразу мужчиной станешь. Нужно ещё и делом это показать. Причём, ответственности во много раз больше на плечи кладётся. Враз захочешь в детство беззаботное вернуться.

Оказавшись дома, отец жестом показал мне сесть напротив него. Пока мы шли, он хмурился всё больше. И наконец, поставив локти на стол и сцепив пальцы, он сквозь это импровизированное сооружение взглянул на меня. Во взгляде его читалась тревога и непонятная злоба. Мне почему-то казалось, что злится он не на меня, а на нечто другое. Я постарался сделать максимально серьезный вид и приготовился слушать.

— Сын мой, ты уже достаточной взрослый, чтобы узнать некоторые вещи, которые по юности лет тебе были не нужны. Не то, чтобы я и твоя мать скрывали что-то от тебя. Но просто иногда лишняя информация может навредить. Поэтому сейчас пришло время раскрыть некоторые аспекты, доселе тебе неизвестные, — отец прервался и будто перевёл дыхание, словно нырял в глубокий омут.

Удивительно было и то, что сейчас он говорил со мной языком учёным, используя слова, которые встречались в обиходе очень редко. Это навевало мысли о том, что родитель мой не так прост, как кажется. Хотя я и раньше замечал в нём удивительное количество знаний о нашем мире. Ну и, конечно, поведение.

Быть обычным земледельцем для него было, словно носить какую-то маску. И хотя он очень хорошо играл свою роль, я его сын и чувствую, где может таиться фальшь. Хотя, так было неправильно назвать вторую личность отца. Скорее, это прошлое, которое иногда прорывается наружу.

И сейчас, обычно немногословный и замкнутый в себе отец, делится со мной со всей откровенностью, на которую способен. Это одновременно настораживало и заставляло проявляться, с трудом сдерживаемое любопытство.

— Ты, наверное, замечал, что к тебе я отношусь чуть по-другому, нежели к остальным твоим братьям и сёстрам? Можешь не отвечать, я итак знаю это, — продолжил он.

Как же мне не знать этого. Все шишки всегда сыпались на меня. Марк то, Марк сё! Особенно это было обидно, когда я действительно был не виноват. Но и этого было мало.

Почти всю работу, какая была, сваливали на меня, объясняя это моим старшинством и ответственностью. Не спорю, сделать что-то спустя рукава или не до конца было чем-то невозможным для меня. Отец иногда называл это странным словом “перфекционизм”. Я не до конца понимал его значения, но общую суть улавливал. Так что, жизнь моя была довольно насыщена на всякие заботы и не совсем сладка. А точнее сказать, иногда очень даже горька. Хотя, конечно, если посмотреть со стороны, то мне было бы грех жаловаться.

Крыша есть над головой, еда тоже, родители живы, обучение даже прошёл среднее. Бьют, конечно, розгами, но за дело. Вроде как. Я бы, например, не стал так серьёзно наказывать. Да только кто меня послушает. Хотя, если не лукавить, то последний раз по седалищу я получал в позапрошлом сезоне урожая. Да и то действительно заслуженно.

Так о чём это я? Ах да! Со стороны, в общем, всё хорошо и пасторально. Вот только ощущаю я всё равно некоторую “холодность” в отношениях семейных. Иногда мне казалось, что я вообще приёмный сын, но взглянув на родителей эти опасения пропадали. Тем не менее, непонятная отстранённость в некоторых моментах присутствовала. Это всегда меня тяготило.