Проклятый код

Мультикоптер тяжело поднялся на заданную высоту, воздух вокруг нас словно сгустился, наполнившись скрытой угрозой. Пережитые волнения обезоруживающе подействовали на Кларка, он был совершенно в расстроенных чувствах. Фон его нейромода был неустойчивым и хаотичным. Так мы устроены кумвитаи, наши вторые сущности и наши человеческие личности тесно взаимосвязаны друг с другом. Эмоциональный удар принимает на себя не только человеческая нервная система, но и нейромод. Я усадил Кларка на задний ряд сидений в салоне мультикоптера в надежде, что он сможет успокоиться и отдохнуть за четыре часа полета от Парижа до Вены. Он прикрыл глаза и поблагодарил меня, молча взяв за плечо. Я связался с Мюриэл, чтобы не беспокоить его, трансляцию сигнала со смартфона спроецировал себе на часть неокортекса в мозгу отвечающую за зрительные и слуховые образы. Такой вид связи опасен, тем, что взлом сети может привести к проникновению в сознание чужих кодов и может нанести вред. Но это справедливо по большей части для людей, не защищенных мощным квантовым барьером нейромода. Любое вмешательство в данные приведёт к прерыванию сигнала, потери всех данных для злоумышленников. И к счастью мультикоптеры не оснащались датчиками обнаружения нейромодов и нейроимплантатов. Именно их часто хакеры использовали для перехвата сигнала.

Она сразу же уловила во мне волнение. Ее счастливая улыбка уступила место озабоченному выражению лица. Лицо Мюриэл расплывчатым образом переливалось передо мной, словно кто-то поместил за ее головой солнце или какой-то другой сильный источник света. Я протянул руку, коснулся ее щеки. Она молча протянула руку в ответ и наши две руки переплелись, свиваясь в тонкую витую нить, тянущуюся несколько тысяч миль, от одного континента до другого.

— Поцелуй меня. Прошу тебя.

Сказал я и тотчас ощутил тепло ее губ.

— Ты растерян и напуган.

Сказала она.

— Я это чувствую.

Мюриэл держала мое лицо в своих лучистых руках.

— Георг, что происходит?

— Я не понимаю.

Она прижала мою голову к своей груди, как делала это часто, когда мы были вместе.

— Ты можешь мне показать.

— Да, — ответил я ей, и открыл для нее часть мозга ответственную за долговременную память.

Сотни тысяч образов отдельных картинок соединились из разрозненных отголосков памяти и сознания, принимая цельную картину происходящих событий. Мюриэл смотрела их и «отпустив» сущность своего сознания, бродила в представших перед ней образах-фантомах, как я некоторое время назад. Они двигались вокруг нее мощным информационным водоворотом, с каждым витком вызывая в ней страх и недоумение.

— Георг, это ужасно, — прошептала Мюриэл, — почему он это делает? Ведь он Создатель.

— Я этого не знаю. Кларк хочет взять Эву и отправиться к нему. Он надеется остановить его. Бедный Кларк хочет все исправить, думает, что Создатель все остановит. Но у меня есть чувство, что это лишь начало, он не остановится. Альберто хочет уничтожить не людей, а нас, кумвитаев, существ созданных его сознанием, его гением. А людей он рассматривает, как часть естественной ноосферы, естественный фон, в котором мы существуем. Он даже не видит их. Кларк прав Альберто Гирландайо безумен. Или он знает что-то, что о чем мы даже не имеем представления. Но в конечном итоге оно, это знание, делает его безумным.

Управляющий бот мультикоптера сообщил о скором приближении к конечной точке маршрута.

Наши руки расплелись, и лицо Мюриэл стало отдаляться. Мои пальцы скользили по ее рукам в надежде остановить неумолимое движение.

— Мюриэл, прошу пока я не вернулся. Балу должен отвезти тебя в индейскую резервацию под защиту вождя Матхотопа. В мире что-то назревает. Там, скрытая ото всех, ты будешь в полной безопасности.

— Что мне может угрожать? Я живу в такой глуши что, вряд ли, кому-то придет в голову мысль искать меня в предгорьях Маунт-Худ.

— Нет, Мюриэл… — умолял ее я.

— Если мне будет угрожать опасность, я найду укрытие в гроте скрытого в недрах водопада Рамона, — настаивала она на своем и улыбнулась.

— Хорошо, пусть будет так, — согласился я.

Но все же мои слова вызвали в ней страх и тревогу.

— Георг возвращайся, как можно скорее.

Образ ее лица приблизился ко мне, она поцеловала меня, прижавшись ко мне губами долгим поцелуем и удаляясь от меня, исчезла мерцающим фантомом.

Мультикоптер приближался к небольшой станции в районе парка Наполеонвальд. Кларк отрешенно смотрел в окно, за все время пути он не обмолвился со мной ни словом, все время о чем-то сосредоточено думал. Я решил что, как только он и Эва покинут Европу отправившись к Альберто Гирландайо я сразу вернусь в аэропорт Де Голль, где в ангаре номер четырнадцать дробь девять меня ожидает сверхзвуковой аэроджет. На связь вышел Дефоссе. Чтобы снова не нарушать задумчивый покой Кларка я активировал нейромод и спроецировал раскодировку сигнала в зрительную и слуховую зоны мозга.

— Черт побери, ты куда пропал, приятель?!

Я объяснил Гаетану Дефоссе, что был вынужден сопроводить Кларка Вену и в общих чертах обрисовал его состояние и планы.

— Это все бесполезно, — грустно отрезал Дефоссе, — бесполезная блажь, слишком поздно искать ответы и какое-то решение у свихнувшегося гения, — он качнул головой и раздосадовано воскликнул, — Вы что, черт возьми, не видите, что творится?

— Он как раз и хочет остановить Альберто Гирландайо, остановить распространение вируса.

Гаетан немного помолчал, потом медленно спросил.

— Ты не видел последних новостей? Они уже остановили распространение вируса и остановят его снова, чего бы им этого не стоило.

Он замолчал.

— О чем ты говоришь Гаетан? — я почувствовал, как у меня все похолодело внутри.

— Они сбросили на Джакарту несколько зарядов протоплазмы. Они залили зараженную территорию протоплазмой! Там камни превратились в стекло! — и тихо сказал, — там ничего не смогло бы выжить, потому что там был огненный ад, я никогда такого ужаса не видел…

Я переключился на поток контента идущего от новостного канала Евроньюс, формат вещания «без комментариев».

Два автоматических реактивных дрона оставляя за собой смазанные тепловые завихрения, плыли в жарком полуденном мареве над уже мертвыми кварталами Джакарты. Два «черных жука» несли в своем чреве самый разрушительный груз созданный человеком — заряды протоплазмы. Вот от них медленно отделились, отлетев в стороны с равным промежутком, шесть сверкающих искр. Они плавно устремились вниз, похожие на отдельные прекрасные искорки от бенгальских огней. Через некоторое время заряды беззвучно коснулись земли. Шесть ярких вспышек, словно одновременно зажглись шесть солнц, быстро разрослись, превращаясь в один ослепляющий оранжевый пузырь. Он быстро поднялся и лопнул с такой силой, что вокруг дрогнуло пространство. По всей территории, где раньше был густонаселённый город Индонезии начала растекаться, пожирая своим огненным дыханием, раскаленная до более пятисот тысяч градусов Цельсия протоплазма. Она не оставляя после себя ничего, что свидетельствовало бы здесь о существовавшей жизни. Она испарялась за тысячные доли секунды, распадаясь на атомы. Казалось что еще мгновение и разлитая, пузырящаяся щупальцами протуберанцев плазма прожжет планету насквозь.

Картинка сменилась. На фоне бордового неба играющего желтыми, белыми, оранжевыми и красными бликами стоял журналист Евроньюс. Он молча смотрел широко открытыми от ужаса глазами в объектив камеры, а вокруг него, как апокалиптические снежинки, медленно опускались черные хлопья пепла. Наконец он собрался с силами.

— Я… — запинаясь произнес он, — только, что видел ад на Земле… Еще утром… Мне казалось, что мы все, мы преодолеем нависшую угрозу над нами. Но… Глобальная пандемия…

Он не выдержал, и из его глаз потекли слезы, оставляя на испачканном пеплом лице светлые дорожки. Так он стоял несколько секунд, борясь с внутренним волнением. Журналист закрыл глаза, сжал микрофон. И собравшись, твердым голосом продолжил: