Страница 125 из 138
— Никчемная жизнь! Потрачено двадцать с лишним лет, из которых тебе, кажется, нечего теперь взять, — сетует он.
«Сняться и укатить бы отсюда на большой скорости... круто закладывать на поворотах... проскакивать светофоры... выжимать по максимуму... обгоняя местные ветра, углубляться в ночь... Да на чем?» — с сожалением размышляет Ник. Слушая бесполезный треп, он с грустью наблюдает за маетой друга в золотой клетке.
— Должно ведь у тебя в жизни быть и хорошее? — замечает Ник.
— Деньги, — вяло отзывается Санёк.
Понуро свесив голову, он еще долго рассуждает о своей ситуации, впадая в пространные размышления о кризисе среднего возраста. Поздний бунт не всем идет на пользу. Слегка удивив себя и знакомых, многие возвращаются к привычному багажу жизни. И Санёк не исключение. Разглядывая дно рюмки, он цокает языком.
— Чего молчишь? Скучный из тебя собутыльник.
— Будто у тебя лучше есть? — бурчит Ник.
Санёк шлепает себя по коленке.
— Нету. Нету-у-у! Мне в этой стране по душам поговорить не с кем без опасений разрушить авторитет. Такие дела, друг мой! Печально, но, увы, — к сорока годам вдруг резко осознаешь бесполезность всех своих жертв и стараний. Может быть, надо было прожить жизнь иначе? Стоит этой мысли появиться у тебя в голове, — опа — и ты уже на крючке! Отравлен сомнениями. Угроблен сожалениями. Раздерган упущенными возможностями. А дергаться-то поздняк, поезд «тю-тю». И жизнь твоя совсем не такая! И, главное, ты ни хрена в ней не соображаешь! И, хрен его дери, тебе некуда бежать. Любая попытка — бег на беговой дорожке: сколько ни топай — все равно ты на одном месте. Понимаешь? — почти шепчет он, нагибаясь над столиком.
Ник устало вздыхает.
— Да скажи уже хоть что-нибудь! — требует Санёк. Пытаясь сфокусировать зрение, трет ладонями лицо. Интенсивный психоанализ утомляет. Санёк набивает кислую оскомину жизнью. Она комом застревает в горле, а алкогольные полоскания, как назло, не помогают.
Делая над собой большое усилие, Ник встает.
— Никто не в силах нам помочь. Свой путь каждый проходит сам, — низкий голос байкера впечатывается в густую колумбийскую ночь. Шаги нестройной вязью растворяются в коридоре.
Удивленно поднимая брови, друг детства остается сидеть в одиночестве. Уронив голову на грудь, он вяло покачивает пустой бутылкой. Санёк завидует Нику. Ему каким-то образом удается все понять и решить для себя. Он может спокойно умирать.