Человек заката

— Отвяжись от человека. Ему и без тебя хреново, — напрасно пытается остановить Паолу Санёк.

«Чего она так орет?» — досадует про себя Ник, угрюмо взирая поверх головы Паолы. Страстные громкие выкрики, взрывной темперамент колумбийской женщины раздражают его, сводя на нет впечатление от яркой красоты и многообещающих форм.

— Алехандро, чего ты молчишь? Разве я не права? Скажи ему! — взывает Паола к мужу.

— Ответишь ей? — осторожно интересуется Санёк.

— Не стоило посвящать ее, — неодобрительно замечает Ник.

Санёк стоит с виноватым видом пса, напрудившего на ковер.

— Я не говорил, — бубнит он в ответ, — у нее нюх на всякие неприятности.

— Хватит лицемерия! — вспыхивает Паола.

— Прикуси язык! — советует Санёк. Голос звучит приглушенно, обыденно, но, видно, это стоит ему усилий.

С выражением крайнего презрения на лице Паола угрожает мужу, что не забудет подобного обращения, и вновь поворачивается к байкеру.

— Ну зачем ты пошел драться, если знал, что сильно болен? — смягчается Паола, укоризненно глядя на избитого. Ее нежные ноздри трепещут, будто у дикого животного, улавливая запах крови и пота. — Почему с тобой так сложно?

Ник делает над собой усилие. С высоты своего роста смотрит на Паолу одним глазом, другой сильно заплыл.

— Это моя природа. Она зовет, я — иду, — кратко поясняет байкер. Бессильно опускаясь в ближайшее кресло, он вытирает рукой влажный лоб. Было ошибкой приехать сюда вновь. В бараке они могли бы давно преспокойно бухать.

Вопреки обыкновению, дальнейшего скандала не разражается. Долгий изучающий взгляд Паолы зажигается тихим восхищением. Позабыв свои обиды, страстная красотка испытывает восхищение характером этого человека. Но вот, тряхнув густыми роскошными волосами и демонстративно качнув бедрами, Паола скрывается за входной дверью. Очень скоро шум ее машины возвещает об отъезде.

— Тащи бутылку! — сурово требует Ник.

— Ром, виски, коньяк? Или один хрен?

— Водку.

Санёк снова направляется к бару. Невидимое напряжение рассеивается. Особняк погружается в состояние благодатного спокойствия.

— Есть только «агаурдьенте» — тростниковая, — сообщает Санёк.

— Годится, — устало откликается Ник. Он молча выпивает первую рюмку, глядя на темное пятно быстро надвигающейся ночи за окном. Тепло разливается приятной волной по измученному желудку. Когда он в последний раз ел?

Неожиданно раздается звонок из далекой России.

— Ты куда? — удивляется Санёк, видя, какого труда стоит байкеру спешно подняться из кресла.

— Скоро вернусь, — кидает через плечо Ник. Снедаемый нетерпением, он выходит в сад, полный ароматов и теней.

— Привет, Ник, — раздается в трубке нежный голос.

— Привет! — отвечает он и вдруг спрашивает: — А какая сейчас у нас ночь?

Девушка понимает — байкер скучает по родным местам.

— Холодная, — вздыхает она. — Метель кружит под светом фонарей. Мир спит. От мороза потрескивает старая оконная рама. Сквозняки колышут свечу.

— А ветер?

— Гуляет вовсю.

— Мерзнешь? — улыбается Ник.

— Да, — говорит она.

Они интуитивно улавливают настроение друг друга. Ник закрывает глаза и молчит. В груди ноет. Сейчас бы прикоснуться к ней.

— У тебя тоже ночь? — спрашивает девушка. Ей немного тревожно и хорошо от его голоса.

— Да. Совсем иная, — безразлично выдыхает Ник и открывает глаза. Скудный свет уличного освещения пробивает глянцевую листву, пляшет на дорожке. Цветы отдают густой аромат. Байкеру вспоминается сверкающий хром Бывалого в бледном свете луны.

— Красиво там? — интересуется девушка.

— Только на небе, — говорит Ник. Голос звучит печально.

Она догадывается — ему плохо. Тонко чувствует неладное. Наверное, он там совсем один. Нельзя быть слишком одиноким. Жизнь создана не для одиночества.

— Возвращайся, пожалуйста! — просит она.

— Не могу, — слышится в ответ.

— Обстоятельства...

— Они.

— Надеюсь, ничего страшного? — допытывается она.

— Не беспокойся, — слышится в ответ.

— Скажи, наконец, что с тобой, Ник?! — не выдерживает она, и непонятная дрожь начинает бить в смутном предчувствии нехорошего.

— Все под контролем, — лаконично отвечает он.

— Тревожно мне за тебя, — с грустью признается она.

— Это приятно знать! — улыбается Ник и его угрюмое лицо светлеет. — Доброй ночи!

— Доброй ночи! — отвечает девушка. Грусть в голосе меняется на нежность.

Вернувшись, Ник с пристальной симпатией наблюдает за появлением на столике пузатых бутылей, сулящих славное пьянство. Забыв про недавний план запереться в гараже, сидят в гостиной.