Страница 60 из 94
Старик вежливо выслушал его, но, похоже, ужасная драма в замке его не заинтересовала.
— Я хотел бы его посетить, — заявил он.
— Нет ничего легче, — ответил архивариус, — господин Сиппенс, кому принадлежит это жилище, уже намекал, что собирается подарить его городу, и отдал нам ключ. Вот он. Для меня будет огромным удовольствием сопроводить вас туда.
В этот момент явился судебный пристав и сказал, что руководитель отдела изящных искусств требует его к себе.
— Как жаль! — воскликнул архивариус. — Боюсь, меня ждет продолжительная беседа. Я доверяю вам ключ.
Господин Сандр поблагодарил.
— Следует знать, дорогой коллега, — начал он, — что замок Ромбусбье и замок Добри в Турнэ…
Прозвонил звонок, и господин Пон вскочил с кресла.
— Господин директор не любит ждать, — извинился он, — вы мне расскажете об этом позже, дорогой господин Сандр.
Но господин Ансельм Сандр не появился ни в этот день, ни в следующий. Господин Пон заволновался и позвонил господину Кершову.
— Эти проклятые руины полны дьявольских штучек, — проворчал офицер полиции, — сейчас подъеду, и мы вместе отправимся в замок Ромбусбье. Одному Богу известно, что нас там ждет!
Дверь портика была открыта, как и дубовая входная дверь здания.
— Что заставляет думать, что господин Сандр не покинул жилища, — пробормотал Кершов. Лоб его покрылся холодным потом.
— Эй… господин Сандр!.. — вместе закричали Пон и Кершов.
— …андр… андр… — ответило эхо.
Они пробежали комнаты, залы, коридоры, отказавшись от дальнейших призывов. Издевательское эхо терзало нервы.
— Остаются только подземелья, — прошептал господин Пон, — вы знаете, комиссар, там мы…
— Если случилась новая драма, мы вскоре это узнаем, — вздохнул полицейский.
Они спустились по винтовой лестнице. Темница, где нашли таинственного Натана Фома, была пуста.
— Остается только низкий зал с колодцем, — тихо сказал архивариус.
Кершов открыл дверь, и господин Пон завопил.
Старик Ансельм Сандр лежал на полу.
— Мертв! — вскричал Пон.
— Похоже! — сурово ответил Кершов.
— Глаза! О боже! Я не могу это выдержать! — застонал архивариус.
Господин Кершов видел много ужасов за время своей полицейской карьеры, но и он пошатнулся и задрожал. У господина Сандра не было глаз! Были только два черных углубления, уставившиеся в потолок.
— Выколоты? — простонал господин Пон.
— Нет… ужас какой-то… выжжены!
Архивариус отвернулся, но через мгновение завопил пуще прежнего.
— Статуя… как ее называют… Бусебо! Посмотрите, господин Кершов, и скажите, не околдовали ли нас?
Лицо ужасной статуи было разбито молотком. Глаза ее отсутствовали!
— Патетье!
Мы долго обсуждали новые ужасы замка Ромбусбье. У меня и у моего друга настроение было не из веселых.
— Послушай, — сказал он, — лучше больше об этом не говорить, иначе мы можем лишиться разума, вернее, того, что от него осталось.
— Маленькая книжонка о делах пиратов, помнишь, — начал я.
— И что?
Я узнал, что Ромбусбье был компаньоном жуткого Иохана де Местре. Он выжигал глаза пленников.
— Чтобы они пели, как синички, не так ли? — презрительно сказал он и застыл с раскрытым ртом. — Все святые! — вскричал он.
— Что такое? — с тревогой спросил я.
— Я вспомнил о прежнем хозяине Кобе Лампреля, палаче Сербрюисе, который развлекался, выжигая глаза воробьев.
— Есть и другие мерзавцы, которые так поступают, особенно с синичками, — заявил я.
— Сербрюис — племянник мэтра Бриса, — сказал мой друг, — но не стоит ломать голову над этим. Это бессмысленно!
Бессмысленно!
Патетье сильно ошибался! На следующий день город стоял вверх тормашками. Уважаемый Сербрюис жил в солидном домик на Халстрате. Он вел образ жизни моли — любительницы шелка. Заменил слугу служанкой-идиоткой с фермы, которой платил только едой.
Он был сама пунктуальность. Служанка удивилась, что он не появился к завтраку ровно в семь часов. Она не рискнула разбудить его, поскольку хозяин был жестоким человеком и не отступал ни перед чем. Но когда часы пробили десять, она решила глянуть. Ее хозяин лежал на диване, мертвый, в окружении десятка замученных до смерти воробьев с выжженными глазами. Но таинственная рука вернула ему сдачу той же монетой. У него были выжжены глаза!
Глава седьмая
Пневматический карабин, пневматический пистолет и ментол
Глаза Бусебо!
Я выкарабкался из лихорадочного сновидения, наполненного ужасающими видениями, в которых глаза каменного чудища играли главную роль. А ведь прошло уже несколько недель со времени последнего кошмара, который заставил меня разбудить Патетье и рассказать ему о сновидении.
Почему изуродовали ужасную статую?
Полицейские романы, которые я пожирал долгие годы, часто упоминали о подобных глазах. Это были то сказочные рубины, светившиеся красным светом, то королевские изумруды, сверкавшие, как тигриные глаза, а то и алмазы, сиявшие, как яркие солнца, по сравнению с которыми знаменитый Кохинор был тусклой лампочкой. Но я быстро отбросил эти устаревшие и упрощенные соображения, ибо новые, более тяжелые мысли теснились у меня в голове. «Почему? Почему?» — нашептывали мне в ухо дьявольские голосишки, и я мысленно составил довольно длинный вопросник.
Почему устранили тетушку Аспазию, Валентину, Ната Фома, Тюитшевера, Ансельма Сандра и шевалье Сербрюиса? Чьи мрачные интересы вступили в игру?
Если Фом действительно был бандитом-призраком Фантомом, как он долгие недели мог оставаться в заключении, а количество преступлений продолжало расти после его пленения и даже смерти?
Почему? Почему?
Что бедняга Ансельм Сандр собирался доказать, сближая замки Ромбусбье и Добри? И что было с красавицей Яной Добри, чье появление я не мог забыть и которую никто не знал?
Мне было хорошо, когда я слышал свист Кобе Лампреля, готовившего кофе. Слуга, как обычно, встретил меня весело. Пока он подавал мне завтрак, я рассказал ему об ужасной смерти его бывшего хозяина.
— Рука Господней справедливости, — серьезно заявил он. — Можете не сомневаться. И меня не удивит, если возчика, избившего вас и лошадь, найдут мертвым рядом с его телегой.
— Юстицию не удовлетворят подобные объяснения, — возразил я.
— И она допустит такую же глупую ошибку, как мужчина, бросивший двадцатилетнюю жену, чтобы взять в жены ее бабушку. Сербрюис был очень богат. Любой вор мог открыть его сейф обычной заколкой. Его дом был набит серебром и дорогими вещами. Что-нибудь пропало? Нет. Нанесшая удар рука была рукой мстителя. Будь я сыщиком, я бы решил, что она принадлежит любителю животных. Типу вроде меня, но я здесь никак не сбоку припеку и почти сожалею об этом.
— Если бы полиция потребовала доказательств о непричастности к убийству, вам было бы трудно доказать свою невиновность, Кобе, — с улыбкой сказал я.
Он уставился на меня и хлопнул себя по лбу.
— Да превращусь я в табакерку, если вы не правы! — громко воскликнул он. — Я дрых в постели, но никто не может поклясться, что я не выскользнул ночью из дома, даже вы, господин Сиппенс.
— Это так, — кивнул я.
— И вот, — сказал он, — я попал в список подозреваемых. Самому лучшему адвокату не удастся обелить меня, как сказал один негр, видевший, как убивают короля.
Он, похоже, не сознавал ужасных последствий, которые могли его затронуть, поскольку уже через минуту распевал во весь голос так, что дрожал весь дом.
Сэр Роберт Пил, реформатор английской полиции, однажды сказал, что случай есть лучший сотрудник сыщика. Это столь же верно для авторов полицейских романов, и я бы ни мгновения не колебался, приди мне в голову мысль написать подобную историю, вместо того чтобы скучно и достоверно перечислять реальные события. Более того, авторы имеют право ссылаться на теории некоторых ученых, которые не приемлют простой случайности.