Страница 16 из 40

Внутрилагерная война между "идейными" и "отколовшимися" ворами в
период 1947-1953 гг.

Герман Сергей Эдуардович

Некоторые «блатные», даже не воевавшие в штрафных подразделениях, говорили, что одно дело — «держать стойку», когда тебе «впаяли» пару лет, и совсем другое — если «разматываешь пятнашку» или «тянешь четвертак».

— Мы же не «политики», не «фашисты»! — возмущались они. — Главное — любыми способами взять власть в «зонах», и тогда там действительно будет «воровской закон»! Ради этого все средства хороши! Кто выиграет от того, что мы все передохнем или превратимся в «доходяг»? Те же «менты»! Какой понт рогами упираться и корчить из себя «несгибаемых», если это на руку только лагерным «начальничкам»?<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote46sym" name="sdfootnote46anc">46</a>

Но большинство «идейных воров» (которых насчитывались тысячи) выступило резко против подобных «революционных нововведений». Среди них были в основном люди, которые были действительно преданы «воровской идее». Они сумели пережить нелегкие лагерные времена в годы войны, у них был солидный авторитет в уголовном мире, и именно эти «законники» приняли решение, что нельзя отступать от принципов и традиций, которые были выработаны «шпанским братством».

И всё же среди «блатного» сообщества росло количество колеблющихся, одновременно в лагерях и тюрьмах увеличивалось и число «военщины» — бывших «штрафников», ставших в глазах их прежних «коллег» «ссученными». Эти уголовники прошли самыми страшными дорогами войны, смотрели в лицо смерти и легко проливали кровь, разумеется, они не могли смириться с тем, что им было отведено место среди «овец» (безропотных, не могущих постоять за себя арестантов).

Но самое главное: они уже не имели предубеждений в отношении людей в погонах. Многие из них сами носили погоны, воевали под командованием офицеров. Помимо этого, многие из них во время войны смогли дослужиться до офицерских чинов. Известный вор Анатолий Павлович Черкасов(Толик Черкас), храбро воевал, заслужив два ордена Славы и две медали «за Отвагу». Вор-карманник Владимир Подгорбунский к 19-ти годам был несколько раз судим за кражи. Несколько раз бежал из лагерей. Но попав на войну рядовым солдатом он дослужился до капитана, став командиром танковой роты и Героем Советского Союза.

Поэтому для них не составляло труда легко и даже демонстративно перешагнуть через «воровской закон». Более того: как рассказывали некоторые лагерники, в 1948 году «ссученные» на «толковище» в пересыльной тюрьме бухты Ванино на Колыме приняли собственный, «сучий закон», одним из центральных пунктов которого и стало тесное, активное сотрудничество с администрацией<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote47sym" name="sdfootnote47anc">47</a>. Это имело конкретную и вполне понятную цель - заручиться поддержкой лагерной администрации в кровавой бойне с «ворами». Они нуждались в сильном союзнике: ведь, как ни как, а «штрафников» в лагерях все же было меньшинство.

Как уже писалось выше, среди «отошедших» было достаточно много авторитетов и идеологов криминального мира прошлого, разумеется, они никак не могли и не желали смириться с тем новым для себя униженным положением, которое им отвели «правоверные воры». Поэтому в 40-е гг. был издан «новый воровской кодекс». Точная дата его провозглашения не установлена, и существуют различные точки зрения на этот счет. Так, Жак Росси, чей «Справочник по ГУЛАГу» не бесспорен, но интересен обобщением многообразного личного опыта автора, утверждает, что свой сучий «закон» «отколовшиеся» воры ввели еще в конце войны<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote48sym" name="sdfootnote48anc">48</a>, а В. Шаламов указывает 1948 г. описывая порядок его распространения в исправительно-трудовых лагерях, которые были расположены на территории Дальнего Востока<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote49sym" name="sdfootnote49anc">49</a>.

«Новый закон» по своему содержанию в корне противоречил правилам поведения «правоверных воров». Так, новым «авторитетам» теперь было разрешено работать в лагерях и тюрьмах на весьма «сытых» должностях: старостами, бригадирами, нарядчиками, им теперь не запрещалось иметь семью, не ставилась в укор прошлая служба в армии.

Новоявленные «законники» среди авторитетов уголовной среды получили название «ссученных воров» («сук»). Отсюда исследователи проблемы уголовной субкультуры Ж. Росси, В. М. Монахов, писатель В. Шаламов противостоянию между идейными" и "отколовшимися" ворами в период 1946-1956 гг», носившему, как правило, насильственный, жестокий и кровавый характер, дали название «сучьей войны».

Поначалу у лагерных «законников» не было желания воевать с отступниками, тем более уничтожать их. Выражаясь языком современного криминала вначале предполагалось просто указать им своё «стойло».

Воры заявляли, что если ты уже однажды переступил через «воровской закон», то сможешь сделать это и в следующий раз, поэтому таким арестантам более нет доверия среди «воров». «Отколовшимся» ворам предлагалось стать обычными «мужиками», то есть лагерными работягами, чья участь «за колючкой» — не «боговать», а вкалывать, «пахать» на «хозяина» (начальника лагеря). То есть на то самое государство, которое они, нарушив «воровской закон», защищали с оружием в руках.

А бывшие кореша-подельники, оставшиеся «в законе», получили право их же унижать, существовать за их счёт, как они сами некогда существовали за счёт «мужиков и фраеров».

С началом борьбы за ресурсы между криминальными группировками и начавшимся переделом власти в лагерях усилилось "паразитическое давление" на остальных заключенных. В апреле 1946 г. было зафиксировано повышение активности организованных уголовников-рецидивистов в лагерных зонах, что заключалось в "зверских убийствах заключенных, грабежах и терроризировании лагерного населения"<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote50sym" name="sdfootnote50anc">50</a>. Оперативные работники в таких условиях были озабочены больше не разложением или ликвидацией уголовных группировок (поскольку это было совершенно безнадежное дело), а их своевременным "расселением".