Лавка колониальных товаров

Вобщем из ворот трактира они вышли где-то около десяти утра. Свою ношу, не такую уже и тяжелую, Серега сложил в один мешок. Бобров, как начальник, нес деньги. До рыночной площади было всего ничего, а вот через толпу на ней пробираться было значительно дольше.

Никитос уже весь извелся за своим прилавком и, увидев подходящих Боброва и Серегу, неприкрыто обрадовался.

— Слава богам! — воскликнул он. — А то я уже и не надеялся.

А надо сказать, что Бобров и Серега не далее как вчера потратили остав-шееся время, кроме перерывов для принятия пищи, на погружение в языковую среду. И погрузились в нее довольно плотно. А вечер, после позднего ужина, посвятили изучению русско-греческого разговорника. Многие слова в нем, правда, не совпадали с, так сказать, действительностью, но уж всяко лучше говорить с акцентом, чем вовсе не говорить. Так что теперь они понимали Никитоса не с пятого на десятое, а, по крайней мере, с восьмого на десятое. И Серега ответил вполне уверенно:

— Это почему?

Никитос замялся. Потом все же решился.

— Ну, я думал, вы же чужеземцы.

— То есть, слово держать — это не про нас? — подхватил Серега.

— Нуда, — совсем смутился Никитос.

— А зря, — назидательно сказал Серега.

Бобров только посмеивался. Никитос тем временем оправился отсмуще-ния. Все-таки он был торговцем, а им долго смущаться не положено. Теперь в его взгляде был вопрос, который он не смел задать при большом стечении публики вокруг.

— Да принесли мы. Принесли, — поспешил успокоить его Бобров.

У Никитоса, даже видно было, как гора с плеч свалилась. Он тут же стал собирать товар и складывать все в большой мешок.

— Рано ты сегодня, — сказал Серега.

Никитос непонимающе замер.

— Все правильно, — успокаивающе произнес Бобров. — А ты, Серега, не пугай человека. Не у себя, небось, — добавил он по-русски.

— Да ладно, — пробурчал Серега.

Никитос быстро собрал весь товар, разложил по двум мешкам, снял все занавеси, сложил прилавок.

— Давай, поможем, — предложил Бобров.

Никитос посмотрел на него чуть ли не с ужасом.

— Вы ж купцы иноземные, — сказал он чуть ли не со священным трепетом. — А это работа как раз для нищего торговца.

— Фигня, — уверенно заявил Бобров. — На нас не написано, что мы купцы иноземные. А мешки твои не тяжелые, но один ты их не унесешь. А так мы все за один раз подкинем до твоего дома или куда там тебе надо. И веселее, опять же. Серега, берись.

Груженые не тяжело, но объемно трое взрослых и присоединившийся к ним сын Никитоса, тащивший свою ношу наравне со всеми, протолкались через народ на площади и не спеша пошли к центральной улице. Выйдя на нее, Никитос повернул налево и через один квартал еще налево. Наконец процессия остановилась перед низкой калиткой в облупленной стене. Никитос сказал смущенно:

— Ну вот, мы пришли, — и постучал.

Открыла девочка лет десяти в чем-то синего цвета до колена и со складками. Бобров не знал, как это называется, Серега тоже был не в курсе. Увидев рядом с отцом незнакомых мужчин, девочка задичилась и убежала. Друзья вслед за хозяевами втиснулись в маленький дворик, в котором они с трудом поместились со своей ношей. Из двери напротив вышла худая невысокая женщина со следами былой красоты, всплеснула руками и что-то быстро-быстро сказала. Бобров с Серегой переглянулись, ничего не поняв. Но Никитос быстро разъяснил им, что его жена Элина пеняет ему на то, что он слишком рано закончил торговлю, и если он так дальше будет работать, то семью прокормить будет слишком проблематично.

— Такты, что, ей ничего не говорил? — поразился Бобров.

— Нет. А надо было?

— Ну-у, братец, — развел руками Бобров, а Серега добавил: — Тебя, глядишь, скоро начнут нам в пример приводить.

— Так что, — поинтересовался Никитос. — Я могу вот сейчас прямо жене все рассказать?

— Конечно можешь. Что же здесь тайного. Только объясни мне, что ты со-брался рассказывать?

— Я расскажу, — загорелся Никитос. — Что я стал компаньоном богатых иноземных купцов и совладельцем большого дома с лавкой…

— Стоп, стоп. Не суетись, — остановил его Бобров. — Не надо так сразу пу-гать женщину, а то еще подумает невесть что. Во-первых, мы хоть и иноземные купцы, чего не скроешь, но не такие уж и богатые, чего тоже скрыть нельзя. Теперь насчет дома, ты официально считаешься владельцем, потому что по законам полиса покупать недвижимость имеют право только его граждане. А мы у тебя как бы квартиросъемщики. Правда, внутри дома, о чем остальным знать не надо, мы меняемся ролями. Но ты не делай испуганное лицо. Ты остаешься полноправным компаньоном, но младшим. Это значит, что при принятии решений, твой голос равен одному, тогда как у нас будет по два. Ну, и при распределении прибыли, ты получаешь одну пятую, в то время как мы по две пятых. Если тебе это кажется по какой-то причине несправедливым, лучше скажи прямо сейчас. Потому что, когда мы отдадим деньги задом, будет уже поздно.

— Ну что ты, Александрос! — горячо возразил грек. — Меня все устраивает. Условия просто великолепные. Я даже мечтать о подобном не мог.

— Ну, тогда информируй жену, да пойдем. Хочется уже начать.

Никитос поспешил уйти. Минут через десять из дверей выскочила его растрепанная жена и принялась кланяться и даже порывалась облобызать Бобровские сандалии. Серега ее еле оттащил. Бедная женщина все хотела устроить пир из всех своих скудных запасов, но Бобров попросил ее подождать и устроить пир уже в новом доме. Женщина, подумав, согласилась.

— Видал, какой неприкрытый энтузиазм, — сказал Бобров Сереге.

Тот важно кивнул.

— При такой смене статуса у любого крыша поедет. Это она еще не знает всех перспектив.

— Если честно, я их и сам еще толком не знаю, — признался Бобров.

Дом, который они собирались купить, оказался совсем недалеко от более чем скромного жилища Никитоса. И Никитос, уже на правах будущего собст-венника, постучал в калитку. Привратник задерживался. Никитос вопросительно посмотрел на Боброва. Тот поощрительно кивнул и Никитос постучал еще раз, уже громче. Калитка тут же распахнулась без предваряющего рассматривания посетителей. Привратник, кланяясь, попросил гостей пройти в перистиль. Атам уже дожидался Герасимос. Он был не один, рядом стоял какой-то неопределенный грек с незапоминающейся внешностью профессионального шпиона, но в отглаженном длинном хитоне с накинутым поверх красным гиматием.

— Привет вам, — произнес Герасимос важно. — Я правильно понимаю, что ваш приход означает, что деньги вы принесли?

— Совершенно верно, досточтимый, — слегка поклонился Никитос.

Не зря по дороге сюда Бобров его накручивал, мол, ты теперь богатый человек, так и держись соответственно. На довольно робкие попытки Никитоса сказать, что он пока плохо представляет себе, как должен держаться богатый человек, Бобров посоветовал держаться предельно нагло, но с достоинством. И теперь Никитос пытался определить грань между наглостью и достоинством. Надо сказать, у него получалось.

Герасимос не стал тянуть тельца за хвости обратился к тепло одетому греку. Тот вытащил откуда-то из складок гиматия скрученный в трубку лист папируса и подал Герасимосу, который его развернул и приготовился зачитывать. Бобров слегка подтолкнул Никитоса и тот протянул руку.

— Позвольте, уважаемый.

Герасимос удивился и безропотно бумагу отдал. Никитос, видно, что с трудом, но все-таки прочел. И даже пальцем по строкам не водил. На вопросительный взгляд Боброва он ответил почти незаметным наклонением головы. Бобров слегка расслабился и кивнул Сереге. Серега сделал небольшой шажок назад. А Бобров передал Никитосу мешочек с драхмами. Последовала процедура пересчета и проверки. Довольно длительная, надо сказать, процедура. Ведь чтобы перебрать триста монет надо много времени. Но наконец, все закончилось, и Герасимос повел покупателя, так сказать, принимать помещения.

— Ну вот, — сказал Бобров. — Мы и обзавелись домусом на первое время. Теперь нам надо бы как-то стремительно разбогатеть, чтобы прикупить участок на мысу.