Страница 16 из 47
Яр отвёл от Марии взгляд, смотря куда-то вдаль.
— Возможно, магия первородных и некромантия…могут быть связаны. Хоть звучит это и неправдоподобно… Я бы даже сказал, что это ересь, но… Может, Его Превосходительство сможет помочь тебе?
В глазах Яра мелькнули искорки воодушевления.
— Нет, нельзя, — категорично покачала головой Мария. — Если кто-то узнает о том, что вы пользовались некромантией, нас всех казнят. Не думаю, что первородному магу Эдгару понравится, что кто-то в его близком окружении нарушает правила.
— Если это будет учитель, то…
— Тем более, если это будет он, кара может быть еще суровее.
Яр покачал головой. Он не видел логики в словах Марии.
— Если просить помощи не у кого, что ты собираешься делать?
Мария задумалась.
Она чувствовала, как тепло жизни разливалось внутри её тела. Это было приятное, будоражащее ощущение. Голод, жажда, усталость, духота, боль от выжженной на коже печати — прежде Мария и подумать не могла о том, что эти ощущения могли доставлять радость. Но эти чувства напомнили ей о том, каково это быть живой.
— Вы сказали, что в министерской библиотеке могут находиться книги, в которых описан процесс возвращения души в тело, — произнесла Мария, посмотрев на Яра. — Я хочу найти этот способ.
— Учитель только предположил, что он есть...
— Но он прав, когда говорит, что если о таком способе не знают, это не означает, что его не существует.
— Так-то оно так, но…
— Никаких «но». Вы спасли мне жизнь, дали кров и новое имя, — Мария взяла Яра за руку и посмотрела в его глаза, — я благодарна за это. Всегда буду, чтобы не произошло. Вот только мои слова о том, что я просто дождусь своего конца… Это было притворство. Сейчас я это понимаю. Яр, я хочу жить. Хочу снова испытать те чувства, которые испытывала…
Мария замялась, оборвав свои мысли на полуслове. Она вспомнила о Тмине. О том, как они жили в их доме на выжженной Пустоши, как мечтали сбежать и жить в городе, среди других, уважаемых магов. Удар предательства болью отозвался в её сердце. Мария нахмурилась и отпустила руку Яра из своей ладони.
— Мария?..
— Всё, что было в прошлом уже неважно, — произнесла ведьма, горько усмехнувшись. — Вы с учителем дали мне новое имя, а вместе с ним и новую жизнь. Хоть это и будет сложно, но я хочу продлить её настолько, насколько смогу. Даже если ради этого мне придётся перечитать все книги в министерской библиотеке.
Мария посмотрела на блёкло-голубой цветок гортензии, шапкой соцветий цветший в метре от неё. Его цвет напомнил ей о небе, том самом, которое она увидела впервые в своей жизни.
Сколько всего ещё существовало в этом мире, чего она никогда прежде не видела, но о существовании чего слышала и мечтала увидеть. А Тмин…
Тмин знал, на что идёт. Мария помнила его глаза: холодные и пустые. Его рука не дрогнула, когда он вогнал кинжал в её сердце. Он же, скорее всего, уже и не думал о ней, предаваясь блаженству в той жизни, о которой они могли только мечтать.
— Я хочу жить, — наконец произнесла Мария твёрдым голосом. — Я хочу вернуть свою душу. Любым способом.
«Даже…»
Даже если ради этого, ей придется отобрать её силой.
Глава 10. Фамильяры
По коридору маячил красный огонёк-информатор, оповещавший о том, что двери министерской библиотеки на некоторое время были закрыты. Недовольные маги пытались отогнать «стража» от заветных дверей, но тот, словно был живым, начинал злиться и увеличиваться в размерах — срабатывала защитная магия, не предвещавшая нарушителям ничего хорошего.
Маги спешили ретироваться в поисках обходных путей, а огонёк, успокоившись, возвращался к своему привычному размеру и продолжал маячить по коридору, оповещая о том, что двери министерской библиотеки на некоторое время были закрыты.
Лавр облокотился о мраморный выступ, перегнувшись через перила на втором этаже библиотеки, и с замиранием сердца следил за тем, как Мария готовилась призвать своих фамильяров.
Ведьма нарисовала мелом три одинаковые пентаграммы на тёмном, бетонном полу — идеальной поверхности для штриховки магических символов — и с помощью магии заставила пятнадцать свечей разом зажечься. Чёрные свечи, лавируя по воздуху, опустились на боковые острия пятиконечных звезд. Белые на верхушки и низ. Жёлтые огни плавно тянулись к потолку, вытягиваясь в узкие полоски. На секунду Лавр испугался, что они вот-вот потухнут — в библиотеке гуляли настоящие, холодные сквозняки — но Мария была спокойна, и Лавр решил полностью довериться знаниям ведьмы.
— Видел когда-нибудь, как призывают фамильяров? — спросил у Лавра Яр.
Он стоял рядом с ним, но всем своим видом давал понять, что его место было рядом с проводившей обряд ведьмой. Яр не сводил с неё взгляда, хмурился и нервно постукивал пальцем по локтю, скрестив на груди руки.
«Волнуется», — решил Лавр, а вслух признался, что ни разу не видел, как ведьмы или ведьмаки обзаводятся помощниками.
Мария взяла в руки деревянную плошку и бросила в неё какие-то засушенные травы. Когда она стала шептать заклинание, и из плошки повалил густой фиолетовый дым, Лавр прислушался, стараясь разобрать хоть какие-то слова, произносимые Марией, но поняв, что с такого расстояния ему ничего не услышать, сдался, посмотрев на стоявшего рядом с ним чародея.
Он услышал историю, связавшую Яра и Марию, но мало что понял из их рассказа. Смогла ли Мария найти способ вернуть свою душу? Лавру почему-то казалось, что смогла. Но чего же она тогда медлила? Из того, что сказал ему Яр, Лавр понял: времени у Марии осталось мало. Её печать ослабевала, а значит, вскоре жизнь покинет её тело, окончательно превратив его в бездушный сосуд.
Лавр взглянул вниз.
«Три фамильяра… Это всё-таки много».
Профессор Рапоса в обличии лисы себе не изменяла. Её походка была плавной и завораживающей. Пушистый хвост легонько дёргался то в одну сторону, то в другую. Тоненькие лапки ступали по одной линии.
Второй фамильяр Марии — пёс по имени Ленар, в обличии мага был чародеем. Так сказал Лавру Яр. В виде же животного он был крупным, с массивным телом псом, с легкостью разорвавшего в клочья нескольких тёмных магов, напавших на них несколько дней назад.
Последний фамильяр, которого Лавр ещё ни разу до сегодняшнего дня не видел, слетел с потолочной люстры вниз и приземлился в центр своей пентаграммы. Это была белая сова, которого звали Савва, и он, по словам Яра, был волшебником.
«Ведьма, колдунья, чародей и волшебник, — поочередно посмотрев на каждого, стоявшего внизу мага, подумал Лавр. — Все виды магии».
— Помни, что никому нельзя говорить о том, кто они такие, — произнёс Яр наказ. — Если кто-то узнает, что они не маги, а фамильяры, да ещё и с искусственными душами… От них избавятся, а нас с Марией казнят.
Лавр об этом и так помнил и в напоминаниях он не нуждался, но всё же кивнул, а про себя подумал: «Директор Тёрн обязан знать, кем профессор Рапоса является на самом деле».
В этот момент внизу раздалось три хлопка.
Призыв был завершен.
— Мария!..
Голос профессора Рапоса Лавр узнал без труда, но вот причину, по которой он прозвучал так возмущённо, он смог узнать только когда фиолетовая дымка развелась, представляя вниманию наблюдавших за призывом магов три обнажённые фигуры. Лавр тут же зарделся, но отворачиваться не стал.
— Мария!.. — воскликнула Рапоса, прикрывая пышную грудь руками. — Это уже перебор!
— Хозяйка, ты великолепна! — насмешливо произнес стоявший в другой пентаграмме здоровяк. — Я и до этого на тело не жаловался, но спасибо!..
Он прикрываться и не думал, выставляя всё, что имел, напоказ, хотя возмущение Рапоса на его слова только усилилось.
— Мария, размер моей груди меня полностью устраивал! Верни её обратно!
Мария на её недовольство не обратила внимания. Она перевела взгляд на Савву. Тощий мальчишка — Лавр всё-таки считал сову мальчиком — сидел на полу, прижав острые коленки к груди. Сквозь бледную кожу его на спине поступали позвонки позвоночника и рёбра. Светлые, платинового оттенка волосы поблёскивали под тусклым светом горевших свечей и скрывали лицо фамильяра от посторонних глаз.