California

Её вдруг с головой уносит в целый водоворот мечтаний. Ощущение грядущего праздника уже вулканом бушует в груди, она представляет их с Джеффом, наряжающих огромную ёлку здесь, в гостиной, и обменивающихся подарками тихим рождественским утром. Из горящих глаз буквально летят искры, когда Эмма думает о том, как будет выглядеть их праздничный стол в Сочельник и какое она наденет платье. Ей хочется в ту же секунду обвешать каждый дюйм этого дома гирляндами.

— Джефф, — Эмма слегка отстраняется, окидывая взглядом просторную комнату. — Где ты обычно ставишь ёлку?

На красивом мужественном лице мелькает тень непонимания, а затем улыбки. Он выглядит так, словно вот-вот рассмеется.

— Эмма, я никогда не украшал дом к Рождеству.

Ошарашенная блондинка резко отстраняется от мужчины, уставившись на него, как на инопланетное существо, разговаривающее на своём языке.

— Как это?

— Ну, обычно мы просто безбожно надирались с Чарли в каком-нибудь пабе, а утром я уже был в участке. Не было никакого смысла устраивать всё это, я очень редко появлялся дома. Пока у меня не появился смысл спешить сюда.

Что-то в душе девушки вдруг теплеет, она смущённо улыбается, но затем снова возвращается к осмысливанию его признания. Как такое возможно! Сколько бы Эмме ни было лет, она всегда будет справлять Рождество, как полагается — со свечами, рождественским венком, елью и печеньем с молоком для Санты. Это традиции, это то, к чему она привыкла с детства.

А теперь и то, к чему придётся привыкать Джеффу.

— А мама? — вдруг спрашивает девушка.

— Она летает в Шотландию каждый год. На праздники, — спокойно отвечает он.

— А ты?

— Что я?

— Ты ни разу не возвращался в Шотландию? — Джефф уже собирается ответить, но Эмма прерывает его: так её захлестнули эмоции. — Ведь там остались твои родные, друзья детства…

Говоря это, девушка совершенно не понимает, что её слова, словно острые копья, одно за другим впиваются в сердце капитана. Он не вернулся бы, даже если бы ему к виску приставили дуло пистолета. Так глубоко вросли в него обиды и страхи шестнадцатилетнего мальчишки.

— Нет, — резко отвечает он, сжимая челюсти.

Эмма знает, что дело в отце. Но она так же знает, что мужчина, который сломал беззаботную юность Джеффа, не имеет никакого права становиться причиной, по которой он не хочет возвращаться домой. А потому она снова точит ножи.

— Знаешь, ты, должно быть, будешь смеяться, — неловко говорит Эмма. Джефф переводит на неё недоверчивый взгляд. — Когда ты рассказал мне, что ты шотландец — тогда, за завтраком, помнишь? — все последующие дни я посвятила изучению Шотландии. Культура, кухня, легенды, — я хотела знать о тебе всё, даже повела девочек в шотландский паб.

— А, это в тот день, когда ты устроила погром в участке?

Эмма смущённо кивает. Он ухмыляется.

— Не смейся! — девушка шлепает мужчину по руке. — Больше всего мне запомнилась одна вещь. Вы очень преданны своей родине, и я знаю, что в глубине души ты хотел бы побывать в Эдинбурге. Скажи, это из-за отца?

В душе капитана, покрытой толстой ледяной коркой, что-то вдруг с хрустом ломается. Воспоминания одно за другим мелькают перед его глазами: беззаботное детство, сосед Грег, футбольная школа, тот зоопарк… а затем, как чёрное облако, высокая фигура отца. Синяки на лице и руках мамы, его пьяный взгляд, полный ненависти, жестокие удары — один за другим, побег. Дыхание Джеффа учащается, стоит ему погрузиться в своё прошлое, но маленькая ладошка, что с силой сжимает его руку, возвращает его обратно. Мужчина смотрит в огромные голубые глаза и выдыхает через нос. Гнев и волнение постепенно сходит на нет.

— Давай закроем эту тему.

— Прости, — блондинка виновато поджимает губы. — Но я бы хотела побывать в Шотландии.

Джефф отводит взгляд, уставившись на спящего пса и отгоняя непрошенные мысли. Меньше всего на свете ему хочется выглядеть слабаком перед женщиной, которую он любит. Но как бы Эмме хотелось забрать все его дурные воспоминания, наполнить его душу теплом и спокойствием, забрать оттуда всю боль, чтобы он, не оглядываясь на прошлое, мог без труда вернуться в те края, где проходило его детство. Как бы ей хотелось…

— Ты не поедешь к отцу? — его голос вырывает девушку из мыслей.

Эмма отстраняется, заглядывая в его глаза. Знакомое волнение подкатывает к горлу, она сглатывает ком и мысленно усмехается: «Поеду, только немного не к папе». Разум вторит ей — расскажи уже! Сердце продолжает играть в глупые игры.

— А ты хотел бы?

— Нет, — не колеблясь, отвечает Джефф.

— Значит, справим Рождество вместе, а на праздники поеду в Канзас — повидаться с родными, — и хотя в голову девушки закрадывается немного иная идея, она всё же озвучивает эту версию.

Мужчина ничего не отвечает, и это даже кажется актрисе немного подозрительным. Как в детстве, когда солгал родителям, и теперь в каждом их взгляде чувствуется подвох — словно они всё знают, знают и ждут, когда ты сознаешься. Девушка отгоняет от себя непрошенные мысли. Если бы Джефф всё это время знал — они, как минимум, не сидели бы сейчас на полу в его гостиной и мирно не болтали бы. Он из тех, кто стреляет сразу, а не вынашивает план мести.

Перед глазами невольно начинают мелькать образы из сна. Сильные руки капитана на её шее, взгляд, полный боли, его холод, от которого она отвыкла. Эмме вдруг становится страшно. Чем дольше она не решается рассказать ему, тем глубже яму себе роет. Девушка нервно кусает губу.

«Момент настал, Эмма, пути назад нет»,— заверяет разум.

Актриса собирается с духом, и тихо спрашивает:

— Джефф, ты никогда не хотел меня задушить?

Мужчина медленно поворачивается к девушке. На любимых губах играет улыбка непонимания.

— Что? — он смеётся. — Эмма, у тебя новый фетиш?

— Нет, просто ответь на вопрос.

— Господи, Эмма, ну конечно хотел. С первой минуты нашего знакомства. А что?

По просторной гостиной разносится обречённый вздох. Она смотрит на капитана из-под опущенных ресниц, чувствуя, как в душе поднимается целая буря.

— Я должна тебе кое-что рассказать.

— Я слушаю.

Уверенность вдруг утихает. «Пожалуйста, пусть кто-нибудь постучит в дверь или зазвонит телефон, ради бога!» — мысленно сокрушается Эмма, пока находится под прямым взглядом голубых глаз любимого. Ей кажется, словно скажи она правду — Джефф в эту же секунду подорвется с их уютного пристанища и начнёт расхаживать по гостиной широким шагом, зарывшись пальцами в волосы и громко матерясь. Всё так и будет! Он её возненавидит, перестанет ей доверять, бросит, в конце концов! Она так долго молчала, так долго не решалась это сказать. Эмма чувствует, как сердце бешено бьётся в самом её горле, как подкатывает тошнота, пока он так выжидающе на неё смотрит.

— Эмма?

Она с силой зажмуривается и быстро отвечает:

— Я еду на две недели в тур «Города Грёз» со съёмочной группой и Дэвидом Тарино.

Весь мир замирает в этот момент. Эмма накрывает лицо ладонями и пытается отдышаться, так, словно пробежала марафон. Ей страшно посмотреть в глаза Джеффу; она уже чувствует приближение бури, придумывает сотни оправданий такому долгому молчанию, пока сердце бешено пульсирует в висках, а руки дрожат от страха. Она не может представить, чтобы Джефф от неё отказался, однако в эту минуту всё, о чем она могла думать — его уход.

Кажется, тишину в уютной гостиной можно потрогать — каждая молекула была напряжена до предела. До тех пор, пока с губ капитана не слетел смешок.

— А, ты об этом, — беспечно бросает он, махнув рукой.

Эмма все ещё не решается убрать руки от лица, она ждёт, когда Джефф начнёт психовать. Быстро поднимающиеся и опускающиеся плечи в прерывистом дыхании мгновенно приковывают взгляд капитана. Он тянется к её ладоням, отстраняя их от её напуганного раскрасневшегося лица. Девушка сидит, опустив взгляд и кусая губы. Полицейский снова усмехается, качая головой.

— Эмма, — строго произносит он. — Посмотри на меня.