California

Джефф не звонил. Актриса смотрит на время и поджимает губы. Полседьмого. Что он может делать? «Ладно, — думает Эмма. – Позвоню ему через десять минут, когда выйду из больницы, тогда-то и сообщу эту новость!». Положив телефон в карман белого халата, блондинка не замечает, как оказывается напротив вип-палаты Дэвида. Всё это напоминает ей тот день, когда она играла в детектива и потащилась с Джеффом допрашивать бедную девушку Трину, пострадавшую от собственных чувств к Энтони Вуду. Эмма, нервно кусая губы, заносит кулак над дверью и пару раз стучит, прежде, чем войти в палату.

Она входит еле слышно и сразу же натыкается на пытливый взгляд карих глаз. Дэвид не удивлён, вероятно, его уже успели предупредить о визите «особой гостьи», но и радости на его лице нет. Эмма оценивает ситуацию, бегая взглядом по больничной палате и останавливаясь на режиссёре. Он выглядит, как всегда, хорошо, и только перебинтованная талия является свидетельством опрометчивого поступка мужчины. Немая сцена продолжается до тех пор, пока актриса не прокашливается, неловко положив пакет с бананами на тумбу у двери.

— Здравствуйте, — пищит она, не выдерживая прямого взгляда режиссёра.

И всё-таки, она его боится.

— Здравствуй, Эмма.

Неловкость в огромной вип-палате исходит лишь от актрисы, она как тот детский мяч-попрыгунчик, что скачет по паркету, отбивается от стен, и, в конце концов, прилетает ей в лоб. А Дэвид всё это время с прищуром смотрит на девушку. Все его мысли, вся его досада написана на лице мужчины. Блондинка смотрит по сторонам в поисках стула, и находит одно из двух кресел, поставленных друг напротив друга. Она садится на самый его край, провожаемая внимательным взглядом режиссёра.

— Ну, как ваше самочувствие? — приглаживая ладонями халат, как всегда делает, когда нервничает, говорит Эмма.

— Замечательно, — медленно отвечает Тарино. — С чем пожаловала?

Вопрос заводит девушку в тупик. Она краем глаза смотрит на шикарные настенные часы и думает, что через пару минут можно со спокойной душой и чистой совестью идти домой.

— Просто решила вас навестить, — девушка следит за секундной стрелкой, неловко прикусывает внутреннюю стороны щеки, и, наконец, встаёт. — Что ж, я рада, что с вами всё в порядке. Я вам принесла бананы. Говорят, они полезны для… — девушка смотрит на повязку Дэвида и отводит взгляд. — Для кровообращения. Выздоравливайте.

Мужчине хочется рассмеяться, но он лишь внимательно следит за каждым её действием, насмешливо подняв брови. Неловкий маленький ребёнок вдруг заявился в его палату, посидел на краешке кресла, тяжело повздыхал, так ещё и бананы принёс. С ума сойти.

— Всего доброго, Эмма.

Она, тем временем, уже походит к выходу, дёргает ручку, когда дверь вдруг с силой распахивается прямо перед раскрасневшимся лицом Эммы. Девушка в ужасе замирает, увидев перед собой посетителя с аналогичным пакетом с бананами и той же неловкой миной, с которой она заявилась сюда несколько минут назад. Она приоткрывает рот и хмурится, разглядывая мужчину перед собой, и, убедившись, что у неё не паранойя, в изумлении бормочет:

— Джефф?

Комментарий к Глава 27.

Привет-привет! ❤️ Спасибо вам за ваше ожидание, ваше терпение и вашу поддержку, что помогает мне в трудные времена! Я всех вас безумно люблю! Совсем скоро я возвращаюсь домой, так что главы будут выходить в привычном темпе :) люблю ❤️

Анимация к главе:

https://s3.gifyu.com/images/tenor2c2889251d9ce705.gif

https://s3.gifyu.com/images/original0f21391693c0d13e.gif

https://s3.gifyu.com/images/TVnU.gif

========== Глава 28. ==========

Двумя часами ранее…

Найти дело всей своей жизни трудно, порой на это уходят десятилетия, и капитану Джеффу в этом плане несказанно повезло. Он искренне любил свою службу. И нет, вовсе не потому, что она приносила пользу общественности и поспособствовала восстановлению справедливости в том деле с отцом. Просто Джефф считал, что они подходят друг другу. С самого детства он знал, что будет работать в полиции: раскрывать преступления, подвергать свою жизнь опасности, ночевать в архивах, разгадывать самые сумасшедшие головоломки и орать на подчинённых. Работа копа всегда занимала в его жизни одну из важнейших ролей, после шотландских пабов, конечно же, но в такой день, как сегодня, единственное, что хотел сделать капитан — пустить себе пулю в лоб.

— У вас есть ещё полчасика, — Джина сочувственно поджимает губы и пожимает плечами.

Джефф достаёт из заднего кармана пачку сигарет.

— Перед смертью не надышишься.

Сегодня был один из самых паршивых дней в практике капитана, и, о боги, лучше бы он проводил спецоперацию по захвату какого-нибудь пришибленного отморозка, чем весь день провел в полицейском офисе. Ведь с десяток пришибленных отморозков в форме и с тупым выражением лица — гораздо опасней. Для его нервной системы. С самого утра мозг Джеффа беспощадно и жестоко насиловали, а он лишь заливал свое отчаяние восемь раз остывшим эспрессо из автомата и молился о том, чтобы к концу смены он мог как максимум стоять на ногах. Ему ещё одну пьяненькую блондинку с очередной попойки забирать. А для этого нужно нервов и сил куда больше, чем для полицейского участка в самом сердце Голливуда.

Ах да, у Голливуда же нет сердца.

— Капитан, простите, но вы куда?

Джина догоняет мужчину уже в дверях, ведущих на задний двор. Он прикрывает глаза, считает до пяти и оборачивается с самой что ни на есть угрожающей улыбкой на уставшем лице.

— Если кто-нибудь из вас побеспокоит меня в течение этих никчёмных тридцати минут, а в особенности Мартин, которому я давно намереваюсь оторвать яйца, которых у него нет, я вам навешаю таких дел, что рождественские выходные станут вашей утопией.

Джина сглатывает испуг, отдаёт капитану честь и удаляется в противоположном направлении. «Чёртовы детективы совсем страх потеряли», — думает Джефф, открывает тяжёлую дверь и выходит на спортивную площадку. Ноябрьский вечер обволакивает полицейского своей прохладой, приводит мысли в порядок и даже на долю секунды поднимает упавшее настроение. Он кладёт на перила телефон, докуривает сигарету и направляется к турникам. Ему просто необходимо настроиться на нужный лад перед грядущей взбучкой.

Полчаса проходят быстро. Как по заказу, из приоткрытой двери уже выглядывает макушка до чёртиков напуганного сержанта Кларка.

— Сэр, он в вашем кабинете, — нервно бормочет парнишка, закрывая за собой дверь.

— Что ж, готовь задницу, Баттс, сейчас её знатно поджарят, — сам себе говорит капитан.

Он спрыгивает с турника, разминает шею и плечи, даёт себе пару минут на перекур, и, наконец, покидает территорию заднего двора. В участке царит хаос и вакханалия: всё, как и полчаса назад, год, пять лет. Джефф пересекает тёмный коридор широкими шагами, одним своим суровым и надменным взглядом распугивая служащих и гражданских. В голове одна мысль: «Какого хрена он приехал?», в висках пульсирует, в желудке пусто. Охрененный, чёрт подери, денёк выдался. А так всё хорошо начиналось.

Джефф толкает стеклянную дверь.

— Добро пожаловать, — сухо бросает капитан сидящему в его кресле мужчине.

Не будь это шеф департамента полиции Лос-Анджелеса — Джефф набил бы ему морду за такую фривольность. На самом деле, Дункан Уикери был хорошим мужиком, и капитану он даже нравился за свою простоту, но, как правило, такие его налёты в полицейский участок не сулили ничего хорошего. И никакой опыт, никакие психологические уловки не смогут разгадать выражение морщинистого лица старшего. Он и умиротворён, и в ярости одновременно. Вообще, Дункан никогда ни у кого не вызывал страха. Уж слишком располагающе он выглядит — Джефф всегда сравнивал его с худым Сантой. Такая же добрая улыбка, морщинки у глаз, разве что, бороды нет.

— Садись, Джефф, — седовласый мужчина кивает в сторону одинокого стула.

Капитан выбирает диван. Он выжидающе смотрит на Уикери, на циферблат часов, а затем на свой стол. Рапорта об увольнении нет — уже хорошо.