California

— Я поеду в больницу. К Дэвиду. Я его даже не навестила, — она накрывает пылающее лицо ладонями. — Боже мой, какой позор.

Рэй сводит брови и потирает шею. Они возобновляют путь, но уже не в спешке, спускаясь на первый этаж ТодПикчерс.

— Не знаю, что и сказать, — актёр проглатывает досаду и разочарование, открывая для девушки дверь.

— Кто-нибудь был у него?

— Мы отправляли корзину с фруктами от нашего каста, Эмма, ты слишком заморачиваешься.

Девушка останавливается посреди кипящего жизнью бульвара, вглядываясь в размытые очертания звёзд на Аллее Славы. Ей отчего-то становится нестерпимо тошно, а Рэй зря за ней увязался.

— Почему здесь все такие равнодушные, — говорит Эмма себе под нос, выискивая взглядом такси. Но злость разрастается в ней настоящим пожаром, что готов бессовестно поглотить ничего не понимающего коллегу. — Рэй, объясни, неужели всем плевать? Наш режиссёр попал в больницу, а вы только и думаете, как бы выпить лишний бокал текилы, чтобы завтра не было похмелья! Это бесчеловечно!

Парень недоуменно трёт шею, смотря на Эмму, как на неопознанный объект.

— О чём ты говоришь? Дэвид вниманием явно не обделен. В его палату уже некуда ставить цветы и фрукты, наша корзина, например, стоит в коридоре.

Девушка тяжело вздыхает, недовольная таким ответом. На горизонте как раз виднеется знакомый жёлтый автомобиль, и она вытягивает руку вперёд, останавливая такси. Эмма оборачивается к Рэю с виноватой улыбкой и поджимает губы, открывая заднюю дверь.

— В какой он больнице?

Обиде и разочарованию Рэя нет предела. Он тяжело вздыхает, блуждая взглядом по красивой белокурой девушке в кремовом пальто перед ним. Вопросы без конца тревожат его голову, например, как можно не потерять себя в Голливуде, как можно так беспокоиться за другого человека, как, как можно быть такой, когда все вокруг мечтают лишь о том, чтобы тебя подсадить? Разве есть у него шансы обижаться на неё? Ответ совершенно очевиден.

— Гуд Самаритан, Эмма. Передавай привет.

Быстро кивнув, девушка садится в машину и называет два адреса, один из которых — магазин, чтобы купить фруктов для Тарино. В спешке она достаёт из сумки телефон и набирает номер Джеффа. Проходит несколько бесконечных гудков, прежде чем оператор отправляет её на автоответчик. Конечно, снова пытает кого-то в своей допросной, кричит на подчинённых или, возможно, поехал на какое-то дело.

Эмма тихо чертыхается и набирает сообщение.

Уехала навестить Тарино. Только не злись! Приезжай к ужину. Люблю, Эмма хх

— Бульвар Уилшир, мисс.

— Спасибо, — Эмма расплачивается с таксистом и выходит из автомобиля.

Продрогший осенний воздух обволакивает её тело, и девушка запахивает пальто, прежде и не замечая, как резко осень ворвалась в Лос-Анджелес. Её встречает невероятных размеров белое здание с огромным количеством корпусов и окон. Эмма тихо вздыхает, задирая голову вверх. И как же, как среди этих маленьких окошек она найдёт одну-единственную палату Дэвида? Она неспеша возобновляет ход, натыкаясь взглядом на кучку журналистов, толпящихся у входа. По её подсчётам, Дэвид находится здесь уже пять дней, неужели всё это время эти стервятники находились здесь? Эмма опускает голову, так, чтобы пряди свисали на лицо, и поднимается по многочисленным ступенькам. К счастью, папарацци заняты выискиванием окна его палаты. Девушка минует забаррикадированный вход и оказывается в просторном холле, блуждая взглядом в поисках регистрационной стойки.

— Добрый вечер, чем я могу вам помочь? — неприятный женский голос вдруг врывается в рассеянное сознание актрисы.

За стойкой стоит неприметная женщина средних лет в униформе и с отвратительным пучком. Эмма прочищает горло.

— Здравствуйте, в какой палате находится Дэвид Тарино?

Женщина обводит блондинку скользким взглядом и приспускает очки.

— Он лежит в отдельном вип-корпусе. Кем вы являетесь сэру Тарино?

Чувствуя себя, словно школьница у доски, девушка неловко трёт шею и переминается с ноги на ногу.

— Я, э-э-э… я его сестра.

— А я его жена. Извините, но его агент передал нам список лиц, которые могут навещать его, и там нет никаких сестер.

— А имя Эмма Холл там есть?

Минуя раздражение, женщина за стойкой принимается стучать наманикюренными пальцами по клавиатуре компьютера. Эмма совершенно не сомневается, что там есть её имя, иначе Дэвид здесь не лежал бы. Но когда женщина, на бейджике которой выведено Натали, поднимает на блондинку взгляд и сочувственно поджимает губы, девушка понимает — дела плохи.

— Эмма? — за спиной актрисы раздаётся знакомый мужской голос.

Она оборачивается и видит перед собой Альберта — директора киностудии. Эмма немедленно улыбается мужчине и преодолевает расстояние между ними, чтобы пожать Альберту руку.

— Альберт! Добрый вечер, — девушка улыбается, радуясь этой встрече.

— Дай угадаю: пришла навестить нашего сноба? Предупреждаю, он не в духе.

— Что вы, меня к нему даже не пропускают, — Эмма смеётся и пожимает плечами.

Альберт переводит взгляд на стойку регистрации, разочарованно качая головой.

— Натали, пропусти к Дэвиду нашу особую гостью. Она может приходить к нему столько, сколько захочет, да?

Эмма чувствует, как сердитый взгляд Натали прожигает её спину. Но она не может перестать радоваться этому удивительному стечению обстоятельств, позволившему ей встретиться с Альбертом. Однажды он помог ей, её роль в «Городе Грёз» — его заслуга, и этот мужчина — отличный пример человека, не потерявшего себя в лучах славы и богатства. Женщина кивает, а директор, тем временем, отводит актрису в сторону.

— Эмма, как я рад, что мы встретились. Ещё никто не в курсе, и я хочу, чтобы ты была первая.

Волнение в очередной раз подкатывает к горлу девушки, но торжественная улыбка Альберта придаёт немного уверенности.

— Ваш промо-тур «Города Грёз» состоится, — радостно заявляет мужчина, обнимая ошарашенную девушку за плечи. — Через пару дней с вами свяжется Росс, сообщит детали и дату отъезда.

Эмма не может поверить своим ушам. Волна вопросов, радости, удивления и негодования сбивают её с ног, смешанные чувства пульсируют в висках, и актриса даже не может определить, что преобладает — безумная радость от надвигающегося успеха или разочарование, ведь она только-только решила взять перерыв, сменить обстановку и уйти с головой в школьные курсы. Холодный ум и здравые мысли мгновенно рисуют перед ней образ Джеффа, её любимого Джеффа, которого она просто физически не может оставить даже на пару дней. А этот процесс может растянуться на месяц!

— Девочка моя, что произошло, ты не рада? — Альберт отстраняется, заглядывая в голубые глаза своей актрисы.

Эмма качает головой и улыбается.

— Ну, что вы! Я об этом мечтала, — как-то неубедительно заявляет она. — И как долго тур может продлиться?

В глазах Альберта мелькает непонимание. Он ждал, что Эмма, как и все остальные, закатит счастливую истерику, будет спрашивать о гонорарах и грядущих фотосессиях, а она, не дойдя до начала, уже интересуется концом.

— Даты ещё не известны, но тур рождественский, значит, двадцать четвёртого декабря ты уже будешь наряжать ёлку с семьёй, дорогая. Тур короткий, на пару недель, если Европа не возьмётся за прокат.

Эмма облегчённо вздыхает, а затем вдруг чувствует немыслимый приток благодарности. Девушка не справляется с эмоциями и обнимает Альберта, шепча ему слова благодарности.

— За что, деточка? Ты талантливая, я знал это изначально.

— Но если бы не вы…

— Но если бы не твоё упорство, милая, если бы не твоя честность, — говорит он. — Ты это заслужила. А теперь иди к Дэвиду, эту новость я ему уже сообщил, но что-то он не особо счастлив.

Сглатывая ком волнения, девушка отстраняется и кивает. Когда Альберт, попрощавшись и назвав номер этажа и палаты Дэвида, удаляется, актриса ещё долго не может прийти в себя от этой новости. Радость от успеха и негодование от скорого расставания на пару недель с Джеффом сливаются воедино, и Эмма едва ли находит в себе силы, чтобы на ватных ногах дойти до стойки регистратуры, где ей выдали халат, а затем до лифта. Она нажимает на кнопку четырнадцатого этажа и достаёт телефон.