California

То есть… как… Она. Ему. Отказала?

— Эм, ты…

— Нет, ничего не говори, — девушка наклоняется, хватает свою упавшую сумку и прижимает её к груди. — Я тебе не ребёнок, а ты мне не указ. Я взрослая и разумная девушка. И делаю, что захочу. И сейчас я хочу поймать такси и поехать домой. А ты не посмеешь ничего сделать, потому что я сама по себе и не собираюсь тебе подчиняться.

***

Ненавязчивая мелодия какого-то кантри-музыканта приятно ласкает слух, ветер из приоткрытого окна приводит мысли в порядок, а тихая езда без вечного ожидания в пробках постепенно убаюкивает девушку и водителя. И песня, песня оказывается такая добрая. Нужно её обязательно найти. Ведь в ней поётся о любви, о той самой любви, которая поддаётся не всем и является настоящим талантом. И заканчивается она на такой же доброй ноте. Влюбленные встречаются спустя долгую разлуку и влюбленные счастливы. Эмма тяжело вздыхает и возвращается из этого состояния мысленной эйфории. Секунда — и она снова раздраженная фурия, что готова броситься с ножом на водителя.

— Поверить не могу, что опять иду у тебя на поводу, это просто уже ни в какие ворота не лезет. Это смешно.

Джефф усмехается, бросает стлевшую сигарету из окна и выключает радио.

— Что за романтическое дерьмо всю дорогу играет?

— А мне нравится. Оставь. Я хочу, чтобы ты её оставил.

— А я не хочу это оставлять.

— Сделай, как я хочу.

— Зачем? Ты в моей машине.

— Правда? — она поднимает брови и ухмыляется. — Как здорово, что ты напомнил. Теперь буду знать, кому она принадлежит, когда буду царапать на ней всякие ругательства.

— Тронешь Лилит — загремишь на пожизненное.

— Лилит?

— Ты слышала.

Эмма фыркает и отворачивается к окну. Джефф включает радио. Волну с самыми отстойно-романтическими песнями, которую только можно поймать. Девушка довольно улыбается и прикрывает глаза лишь на секунду, чтобы насладиться мелодичным звучанием голоса её любимого Эда Ширана, чтобы расслабиться лишь на секунду, но даже не успевает вздохнуть, как цепкие лапы Морфея утягивают её в свое царство снов. Полицейский смотрит на неё краем глаза и беззвучно зевает, не замечая, как проехал поворот на Западный Голливуд. Усталость и привычка тянут его в родной Пасифик-Пэлисейдс, глаза слипаются, сил нет держать руки на руле. Голос Ди-Джея по радио вырывает их обоих из этого сонного царства. Эмма потягивается в пассажирском кресле и смотрит по сторонам.

— Мы уже приехали?

Джефф обдумывает её вопрос непривычно долго, замечая знакомый поворот на родную улицу.

— Чёрт…

— Что? — голубые глаза в панике мечутся по его уставшему лицу.

— Я, кажется, проехал дом твоей подруги.

— Что? Как ты мог его проехать?

— Эмма, люди имеют способность уставать. Я забыл про тебя и поехал по привычному маршруту.

Девушка складывает руки на груди и смотрит в окно.

– Вези меня домой.

— Мы уже почти приехали, — с досадой для самого же себя констатирует он.

У актрисы даже нет сил с ним ругаться. Она прикрывает рот ладошкой, зевая, и возвращается к спору с ним. Автомобиль, тем временем, плавно тормозит напротив знакомого дома.

— Вези меня домой, — Эмма стоит на своём.

— Я устал. Оставайся у меня.

— Ну уж нет, — нервный смех блондинки прерывается его фырканьем.

— Прекрати, у нас обоих был очередной сумасшедший день. Останешься у меня, а завтра я отвезу тебя к Алекс.

Перспектива не такая уж и плохая, если рассуждать с логической точки зрения. Эмма же привыкла думать сердцем, но проблема заключалась в том, что сердце её было целиком и полностью за то, чтобы снова остаться у Джеффа. Наконец, она сдалась. Бой был неравный.

Капитан устало трёт переносицу, открывает для неё дверь машины и вместе, в уютной и такой необходимой сейчас тишине, они идут к его дому. Внутри всё так же пусто и стерильно, но когда девушка вспоминает о его мягкой кровати, которая уже через пару минут станет для неё целым домом, где она спрячется с головой под одеяло и забудет о сегодняшнем дне, внутри неё всё теплеет. Джефф включает свет в гостиной и кладёт ключи на комод. Эмма уже не робеет.

— Я здесь бываю чаще, чем у Алекс. Получу гонорар за «Город Грёз» и сниму, наконец, себе квартиру.

— Угу, — Джефф открывает холодильник. — Голодная?

Эмма выглядывает на кухню, где капитан небрежно бросает в микроволновку несколько кусков пиццы на тарелке.

— Ты только этим и питаешься? Ты же шотландец, ты должен боготворить еду во всех её вариациях.

— Я ещё и полицейский, знаешь, — мужчина устало трёт шею и следит за секундами на микроволновой печи. — У меня есть время только утром. Доставка пиццы – отличный способ не сдохнуть от голода.

«Я бы ждала его на ужин…», — снова и снова думает Эмма. Нет, она должна, просто обязана сказать ему об этом.

— Ты как мой папа, – девушка усмехается и облокачивается о дверной косяк. — Если бы я не готовила ему каждый день ужины и не ждала его на обед, он бы питался китайской лапшой и пиццей, как ты.

Мужчина задумчиво трёт подбородок. Отец у неё, конечно, славный. Но Эмме он не верит. Ну не идёт ей эта банальная женская хозяйственность! Он представляет её в каком-нибудь сценическом платье, отпрашивающуюся каждый вечер у Райана на очередной свой шабаш. Разве она умеет готовить? Да что она, вообще, умеет, кроме как красиво открывать рот и смотреть в камеру?

Однако представлять её, в этом дурацком милом фартуке, ожидающую его дома, где вкусно пахнет ужином, ему почему-то доставляет одно удовольствие. Вот он приходит с букетом её любимых каких-то там цветов, вот она нежно обнимает его и говорит, что скучала, а за столом его ждёт не твёрдая и пресная пицца, а что-то более съестное и приятное. Это то, чего он ждёт в конце каждого сумасшедшего рабочего дня. Стабильности, уюта и семейного очага. А о какой стабильности может идти речь с этой эмоционально-нестабильной ведьмой?

— Неужели ты ему готовила?

– Да, – Эмма неловко улыбается. — Бабушка многому меня научила.

Мужчина, сам того не замечая, начинает ей верить. Но что делать, если это правда? Если в это просто придётся поверить, просто придётся принять тот факт, что она не пустоголовая кукла на одну ночь? Что тогда будет?

Боже мой, а если к этому ещё и приплюсовать то, что его к ней так немыслимо и беспощадно тянет, что он уже не знает, куда себя деть от неё и куда себя деть без неё? Это ведь будет катастрофа!

– Ясно, — Джефф нарочно натягивает маску безразличия и достаёт пиццу. — Будешь?

Это её ранит. Эмма качает головой и с расстроенным вздохом рассматривает кончики своих волос. Это ранит и Джеффа. Он не собирается быть с ней таким холодным и безучастным, она этого не заслужила.

— Я могу переодеться и пойти спать?

— Не нужно спрашивать, — мягко отвечает он и садится за стол. — Поройся в моих вещах, может найдёшь, в чем переночевать.

— Хорошо, — Эмма говорит тихо, и уже разворачивается, чтобы пойти к лестнице, когда он останавливает её своим полухриплым голосом.

— Эм?

— Да?

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Джефф, — с улыбкой отвечает она.

Ближе к двум часам ночи, Эмма понимает, что пожелание капитана не сбылось. Она то и дело ворочается в кровати пустой гостевой комнаты: то скидывает с себя одеяло, то надевает обратно, замёрзнув. Кровать из самой мягкой на свете превращается в койку за решёткой в его участке, в комнате то душно, то прохладно. Она постоянно смотрит на время, ожидая, что прошёл час, а оно тянется бесконечно-медленно, пряча в ночи свои минуты. Девушка мучается от бессонницы ещё примерно полчаса, а потом встаёт с кровати и выходит из комнаты. Тренировочные штаны Джеффа постоянно спадают, футболка слишком велика, но в её планах уже нет никакого соблазнения этого неприступного копа, ей просто хочется чувствовать комфорт и безопасность. Постоянно оглядываясь по сторонам и стараясь не разбудить Джеффа, девушка спускается на кухню.