Warrior

Зачем-то поправив волосы и убедившись, что пижама не выглядит на ней нелепо, девушка собирается с духом и спешит выйти из спальни. Она толкает дверь на себя, мгновенно столкнувшись с препятствием. Джефф чертыхается, когда дверь с силой толкает его в спину, но равновесие, как ни странно, не теряет. Что не скажешь об Эмме, которая буквально падает в его объятия, не ожидая сопротивления от двери. Взгляд актрисы машинально падает на его губы в дюйме от её губ, но она упирается ладонями в его грудь, отталкивая мужчину от себя. Этого хватает лишь на долю секунды, а затем он резко притягивает её за талию обратно, буквально впечатывая актрису спиной в стену. Эмма морщится от болезненных ощущений. Рука его поднимается к её волосам.

— Следи за языком, ведьма, — угрожающе шепчет он и наклоняется к её шее.

Пахнет она изумительно. Словно яркий весенний день, словно в одном месте собрались все цветы на планете. Он касается губами пульсирующей венки на шее, и Эмма выпускает тихий вздох. Она закрывает глаза, упираясь ладонями в его грудь.

— Я прошу тебя, отпусти, — сказать это оказывается настолько тяжело, что, кажется, если он действительно прислушается и сделает шаг назад — Эмма упадёт от недостатка его касаний. — Джефф.

На слова её ему плевать. Он проводит языком по нежной коже её шеи, и бабочки в животе девушки пробуждаются от непродолжительного сна. Как всегда бывает в этой критической близости с ним. Когда отключаются все мыслительные процессы, когда всё, чего хочется — чтобы он был ближе, чтобы влился в неё, чтобы кожа к коже, и… чёрт.

— Отпусти, сказала, — сквозь зубы процеживает блондинка и всё же находит в себе силы оттолкнуть опешившего капитана к стене.

Виляя бёдрами и недовольно качая головой, она уходит в неосвещенную глубь квартиры. Джефф отводит несколько секунд на то, чтобы собраться с мыслями, но это выходит слабо. Ощущение её мягкой кожи на его губах всё ещё сводит с ума, всё ещё заставляет возбуждение бежать по венам, как адреналин, и сделать он с этим ничего не может. Не умеет он себя так контролировать, как она! Не в его это силах, особенно, под градусом.

Когда он заходит в гостиную, она уже стоит у дивана со скрещенными на груди руками.

— Будешь спать здесь, — железным тоном говорит она, сглатывает слюну и отводит взгляд от его фигуры. — Утром уйдёшь и больше никогда не появишься. Ни у моей квартиры. Ни в моей жизни.

Джефф ухмыляется, словно знает, что это ложь, что это глупая ложь, поселившаяся между ними с первого дня знакомства. Постоянно клясться друг другу в том, что больше они не увидятся, обещать, самим себе обещать, что больше никаких встреч и никаких прощаний, никаких ссор и никаких поцелуев, а затем стоять вот так друг перед другом в полночь, он пьяный и она разбитая. Не просит объяснений и не становится стервой, просто стоит здесь и смотрит на него своими огромными голубыми глазами. Он боится даже мысль подпустить о том, что это не просто страсть. Что нет у него этого желания дикого наброситься сейчас на неё, сорвать эту пижаму и взять её, прямо на этом чёртовом диване, на полу, на подоконнике, да где угодно, вдыхать её аромат, иметь её, брать её, целовать её… Джефф выглядит измученным, когда изо всех сил жмурится. Конечно, такое желание есть. Но оно перекликается с другим.

Послать всех к черту и остаться с ней.

— И ты не отрубишь мне голову во сне?

Актриса усмехается, опуская взгляд на его выпирающее достоинство. Желание выдаёт её приливающей кровью к щекам. Девушка с самым что ни на есть страдальческим видом отрывает взгляд.

— Может быть, что-нибудь другое, — бормочет она себе под нос.

Напряжённая пауза, за которую они позволяют себе бессовестно и во всех позах овладеть друг другом, подходит к концу, и Джефф делает лишь один шаг, потеряв равновесие не столько из-за алкоголя, сколько из-за своих удушающих мыслей. Закатив глаза, Эмма мгновенно оказывается рядом, позволяя ему обернуть его большую руку вокруг её талии и вместе добраться до дивана без происшествий. Он касается губами макушки Эммы, прошептав в её волосы:

— Я, чёрт подери, не понимаю, что за херня со мной происходит.

— Со мной тоже, — на выдохе произносит она.

Секунда взаимопонимания, коротких взглядов, брошенных друг на друга, и Эмма уже не чувствует пола под ногами. Весь самоконтроль летит к чертям, затянутая рана снова начинает кровоточить, и её раздирает от боли, от немыслимой боли, что застилает глаза. Сейчас, в это мгновение, в эту самую чёртову секунду, глядя в эти чёртовы глаза, она понимает, что ничего не будет как прежде. Что держать себя и свои чувства в руках тяжелее, что нахождение с ним в одном помещении будет приравниваться к полёту с небоскрёба. Ты летишь, ты свободен, это так прекрасно, но ещё мгновение — и ты встретишься с асфальтом, своей смертью, от тебя ничего не останется. Джефф её полет и её смерть.

И приняв это, Эмма отстраняется. Она убирает его руку со своей талии, но Джефф по привычке усиливает хватку, сам того не желая, сам не ведая, что творит, наступает на неё, то ли от потери равновесия, то ли от потери тела. Направления их сил не совпадают, капитан оступается, и в то же мгновение девушка падает на диван, увлекая и Джеффа, что вцепился в неё, за собой. Он едва ли успевает удержать весь свой вес на руке, сам нависая над испуганной блондинкой под ним. Локоны распластались, глаза горят недоумением и страстью, губы приоткрыты, а он над ней, он лежит на ней, стараясь окончательно не повалиться на хрупкую Эмму, на его хрупкую Эмму.

— Вставай, Джефф, — шепчет она, сглатывая слюну и стараясь смотреть куда угодно, только не на его губы.

— И не подумаю.

— Джефф, — имя его слетает вместе с прерывистым вздохом.

Это пытка, это настоящая пытка и для неё, и для него, но он не из тех, кто любит выдерживать на себе все эти жестокие испытания судьбы, а потому в то же мгновение обхватывает пальцами её подбородок и наклоняется критически близко к её лицу. Эмма отворачивается, и поцелуй Джеффа приходится на её щеку. Капитан усмехается. Ухмылка становится волчьей. Девушка держит ладони на его тяжело вздымающейся груди.

— Это всё равно произойдёт, Эмма, — шепчет он, снова целуя её в щеку. — От судьбы не уйдёшь.

— Судьбы нет, — надломленным от желания голосом отвечает она. — Иначе не свалила бы на мою голову столько бед.

— Бед… — поцелуи Джеффа становятся настойчивее, и он опускается ими на её шею, на её такую желанную шею. Когда капитан поднимает на неё свой обезоруживающий взгляд, Эмма готова поклясться, что практически сдаётся ему в плен, складывает оружие. — Что ты называешь бедой? Что-то дикое, что, блядь, заставляет меня нестись к тебе сломя голову после этой новости о тебе и Дейве.

— Речь ваша связная, капитан Джефф, — в подозрении бормочет Эмма, позволяя себе коснуться его щетины. — Не так уж вы и пьян.

— Не сходи с темы.

— Ты ревнуешь меня? Подругу своей девушки? Давай вспомним о Джине сейчас, Джефф, сейчас, находясь в таком положении. Вспомним о ней и больше никогда друг к другу не прикоснемся.

Слова её болезненные заставляют капитана сжать челюсти и отвести взгляд. Но не отстраниться, нет, ни в коем случае не потерять тепло и эту хрупкую актрису под ним.

— Ты ведь сама понимаешь, — Джефф возвращает взгляд к её расстроенному лицу, снова тонет в этих голубых омутах, снова теряет самообладание при взгляде не её губы. — Что мы забыли о ней, как только друг друга увидели.

Привычная боль возвращается в вены Эммы. Она прикрывает глаза, не позволяя эмоциям взять над собой верх, как позволила сделать это Джеффу. Глупо, неправильно, но если он сейчас отстранится, она умрёт. Словно она не жила до этого момента.

— Не прикасаться к тебе, — после недолгой паузы говорит капитан и наклоняется к её шее. — Это невозможно. Я как потерянный хожу и не знаю, куда себя деть, не знаю, где моё место, где мне хорошо и где мне чертовски дерьмово. Потому что всё это находится в одном человеке. Удовольствие и боль, всё в тебе. А тебя нет.