Warrior

Эмма закрывает глаза, встретившись с собственным отражением в огромном зеркале, установленным в холле. Она не может смотреть на себя, она может только копаться внутри. Оболочка стала ей противна, пока в душе ещё не все потеряно.

Что, что ей делать? Рассказать обо всем Джине, потеряв подругу и разбив её с ним отношения, при этом избавившись от этого тяжёлого груза? Забыть обо всем и принять как должное, как просто нелепое стечение обстоятельств, продолжая улыбаться и лгать ей в глаза? Но о чем, о чем лгать? Это просто ошибка, этого не должно было случиться! Он поддался гневу, она опешила! Их вселенные столкнулись в самый неподходящий момент.

Вот только осколками задело нехило.

— Мэм, вы садитесь?

Водитель нервно выглядывает из салона, уставившись на задумчивую девушку. Эмма просыпается от ступора и коротко кивает, занимая заднее сиденье. Когда автомобиль трогается с места и увозит её как можно дальше от мастерской Карен, девушка достаёт телефон, в ужасе замечая несколько пропущенных от Джины. С того момента они разговаривали пару раз, в каждый из которых Эмма не могла связать и двух слов. Разговаривать с ней сейчас не представляется возможным. Не после того, что произошло.

До малоэтажного дома Эммы в Западном Голливуде они добираются достаточно быстро. Девушка благодарит водителя, которого ей любезно нанял Джино после этой дикой истории с маньяком и нападениями, и выходит из машины. Взгляд её по-прежнему устремлен в телефон, она по-прежнему не решается перезвонить подруге. Эмма следует к дверям дома, гонимая переживаниями, когда знакомый голос вдруг заставляет её остановиться.

— Поговорим?

Комментарий к Глава 11 (1).

Вторая часть выйдет сегодня/завтра ❤️ Вся любовь! ❤️

========== Глава 11 (2). ==========

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«ТОЧКА НЕВОЗВРАТА»

На длинном жизненном пути огромное количество развилок, каждая из которых определяет будущее, каждую из которых приходится выбирать, порой, этот выбор сделать практически невозможно. У Эммы не было таких развилок. Её дорога всегда была прямой и ясной, она знала, к чему идёт и чего ждёт, она чётко видела финишную полосу и то, что прячется за шелковой красной лентой. Успех, богатство, поклонники и вспышки фотокамер. Ей не приходилось выбирать, сомневаться, бояться, в её душе не было тревоги и глупых мыслей, она искренне любила себя и гордилась собой. Всё было прекрасно. Всё было замечательно. Она была в порядке.

И когда такая развилка, пыльная, в ямах и ухабах, опасная, ведущая в пропасть, вдруг появилась на её жизненном пути, Эмма растерялась. А затем гордо вздернула подбородок, недовольно фыркнула, и, возобновив путь, холодно ответила:

— Мне некогда разговаривать. У меня дела.

Тон её железный, пропитанный привычной ненавистью и отторжением. Она не знает, какой бес его сюда принёс, её это больше не волнует. Вариться в этом котле среди самобичевания и страха ей совершенно не хочется, у неё действительно нет на это времени. Пусть другие волнуются, пусть другие переживают. Это не её сценарий и не её роль.

Джефф закатывает глаза. Он не из тех, кто будет за кем-то бегать, особенно, за теми, кто заслуживает этого в последнюю очередь. Слишком много правил нарушено одним его приездом к её дому — для самодовольной Эммы это будет расцениваться так, словно он приполз к её ногам. Но что, если это почти правда? Что, если он действительно не выдержал, не смог, не справился? Одна блондинистая галлюцинация поселилась в его голове, и лишь она сама, собственноручно, могла оттуда исчезнуть. И какого черта она ещё не улетела? Ещё вчера Джина сообщила эту радостную весть, а сегодня она по-прежнему стоит здесь, возле своего дома, глазками в него стреляет и раздраженные вздохи сдерживает. Ну давай, подыши на него огнищем своим, ты же по-другому не умеешь! Чёртова ведьма, дракон, монстр голубоглазый! Джефф отводит взгляд.

Он по делу, вообще-то, пришёл.

— Я не собираюсь ругаться.

— А я не собираюсь тебя слушать, — резко отвечает она и подходит к двери, доставая из сумки ключи. — Пошёл к чёрту.

— Не могу. Там твоя территория.

Эмма отправляет ему раздраженный взгляд и громко цокает языком, не в силах найти нужный ключ из огромной связки. Один от гримерной ещё со времен «Призраков», другой от трейлера «Города Грёз», да что же это такое, почему руки дрожат, да где же от квартиры-то? Джефф вмиг оказывается рядом, принимая её растерянность за слабость.

— Эмма, — серьёзно говорит он, забирая ключи из её рук. — Ты же и сама понимаешь, что нам есть, что обсудить.

С губ её слетает обречённый вздох. Она поднимает на мужчину взгляд, не замечая на его лице враждебности. Но на нем по-прежнему его кобура, их встречи по-прежнему заканчиваются кровавыми поприщами, но терять ей нечего. Умрёт, так умрёт гордо и с боем. Ведь на милой кухне её, с обоями в цветочек, много ножей.

— Ладно.

Наконец, справившись с дверью, она первая заходит внутрь. Джефф тащится где-то сзади, и напряжение, что дышит ей в спину и прожигает её затылок, кажется, можно даже потрогать. Эмма выпрямляется, то и дело поправляет волосы, всё то время, пока поднимается по ступенькам, а капитан всё думает и думает о том, какой же он чёртов придурок, что сам к ней притащился. С того инцидента прошла неделя, возможно, всё как-нибудь, устаканилось бы.

Ага, устаканилось бы.

— Заходи, — рявкает актриса, открывая дверь и впуская копа первым.

Он измеряет её настороженным взглядом и заходит, останавливаясь в прихожей. Эмма оставляет дверь открытой на случай, если он задумает её убить, а соседи поспешат ей на помощь.

Воздух в квартире накаленный — жарко, жарко, безумно жарко! Эмма снимает пиджак, подставляя оголенные плечи и зону декольте под голодный взгляд капитана Джеффа. Он сглатывает слюну и отворачивается, молча следуя за ней на кухню.

— Даже кофе не предложишь? — спрашивает мужчина, усаживаясь за стол.

Блондинка остаётся стоять напротив, скрестив руки на груди и опираясь о столешницу. Вот она — вся перед ним, распята его взглядом, и ничто её не спасёт, и сбежать нет сил. Она сама ступила на эту развилку, она сама его впустила. И если всё закончится поножовщиной — это будет лучший исход.

— Говори, с чем пришёл и проваливай.

— Я думаю, ты не глупая девочка, и сама догадываешься. Хотя, погоди-ка…

Эмма закатывает глаза. До тех пор, пока он не перестаёт усмехаться, разглядывая её изящную фигуру, она остаётся неподвижной. Но как, как не разглядывать-то? Эти ровные загорелые ноги, это прекрасное тело, эта грудь, эти ключицы, эта шея, эти губы… он готов взвыть, упасть, пропасть. Он уже пропал, когда послал всё к черту и приехал к ней. Но с этим же надо было что-то делать! Надо было расставить все точки над i, надо было вернуться к тому дерьму в их не-отношениях, с которого они начали. Иначе жизнь покатится к чертям. Уже покатилась.

— Если ты думаешь, что я собираюсь всё рассказать Джине — ты полный кретин, — ядовито отвечает Эмма и старается не смотреть в его глаза.

Ведь в них, в этих зелёно-голубых омутах, как на экране, вся эта чёртова сцена с поцелуем, как в лучших фильмах Дэвида Тарино. И губы эти, растянутые в наглой ухмылке, и щетина эта, что так приятно колется, и шея его, интересно, каково это — оставлять на ней поцелуи? Эмма сглатывает слюну, так громко, что это не уходит от острого слуха капитана. Он понимает её положение. Сам в таком же находится.

— Следи за языком, дура, — фыркает он, устремив взгляд в окно.

— Знаешь, мне тебя жаль, — Эмма садится за стол, складывая руки в замок.

Он поднимает на неё обескураженный взгляд. Вот они — сидят на кухне за столом, критически близко друг к другу, с приклеенными взглядами, только вокруг всё пылает бешеным пламенем.

— Ты сам не понимаешь, во что вляпался, пойдя на поводу у своего гнева, Джефф, — обличие жертвы спадает с хрупких плеч актрисы. Она улыбается, выпрямляется и кладёт ногу на ногу. — Сейчас перед тобой сидит бомба замедленного действия, приятно познакомиться. Одно твоё слово, одно твоё появление в поле моего зрения, одно нелепое действие — и она рванёт.