Капканы и империи

Завершая интервью, руководитель музея снова процитировал двоюродного брата князя Таврического из далёкого 1784 года: «…до ста разных народов во всем подражают не токмо во нравах, но во образе жизни, и во образе одежды, кабардинцам».

Да, на фоне Феликса Накова, который столько знал, умел и виртуозно владел шашкой, я был худшим из кабардинцев. Не знаю как я смотрелся в глазах Кургоко Атажукина, но мне было стыдно.

После просмотра видео, обращаясь к Атажукину сказал: – После Русско–Кавказской войны нам – черкесам запретят носить огнестрельное оружие и черкесские шашки, но не будет запрета носить кинжал – черкесскую «къамэ». Черкесский кинжал будут носить как элемент национального костюма до середины XX столетия, а про то, что он станет украшать стены домов. – что кинжал станет сувенирной вещицей я умолчал.

– Ничего, сынок, ещё научишься, было бы желание. – утешил меня он.

– Я хотел бы рассказать об этом парне, который стоял с Феликсом Наковым. – обратился к Кургоко. – Его зовут Виталий Штыбин, он русский, но знает историю моего народа лучше, чем 95 % адыгов.

Я не знал как объяснить Кургоко Атажукину, что у Виталия Штыбина канал на youtube «Этанографика», что он исследователь и пропагандист истории и культуры адыгского народа. Он приглашает специалистов, этнографов, историков, выступает с докладами об истории адыгского народа даже за рубежом, с огромным интересом изучает историю народов Кавказа, но внимательнее относится к истории адыгов. Благодаря ему мы многое узнали о нашем прошлом.

– Как так? Разве такое возможно? Это я не к тому, что плохо, что русский парень знает историю адыгов. Мне даже удивительно и приятно. Я расстроен тем, что адыги плохо знают свою историю. Что за день сегодня выдался?!

После небольшой паузы Кургоко Атажукин спросил: – Я все с большим интересом посмотрел, но всё же не понимаю как так могло получиться, что мы проиграли эту войну.

– Чтобы ответить на этот вопрос позвольте мне показать видео. – обратился к нему.

Я показал ему несколько видео, где казаки в черкесках упражняются с шашками.

По лицу было понятно, что Кургоко заинтригован и был в некотором недоумении. – Вроде черкеска и не черкеска, немного иначе сшита, под гармонь, но не наша музыка, не кабардинская. Не пойму в чём дело? – спросил он.

– Чтобы победить черкесов, наши противники переняли весь наш накопленный веками боевой опыт. Русская армия и казачьи войска позаимствуют всё от вооружения до формы одежды и приемов боя. Ведь война шла не один год, а более 100 лет. И не только у черкесов будут шашки, кинжалы, сёдла и кабардинские скакуны, черкеска, бурка, папаха, газыри. Казаки начнут готовить своих детей, как готовили и черкесы своих мальчиков с детства к воинской службе. Они научатся и другому черкесскому приему «шук1апсэ» – это когда воин спрыгивает со своего седла на землю, молниеносно бросает кинжал в грудь лошади врага, запрыгивает на свое седло, становится прямо во весь рост, ударяет противника, и это все происходит тогда, когда лошадь продолжает двигаться галопом на большой скорости. Эту тактику опишет воевавший на Кавказе поэт М. Ю. Лермонтов в своем произведении «Измаил–бей»:

«Но отдохнуть черкесы не дают;

То скроются, то снова нападут.

Они, как тень, как дымное виденье,

И далеко и близко в то ж мгновенье.

Будут у него еще другие строчки:

Горят аулы; нет у них защиты,

Врагом сыны отечества разбиты,

И зарево, как вечный метеор,

Играя в облаках, пугает взор.

Как хищный зверь, в смиренную обитель

Врывается штыками победитель;

Он убивает старцев и детей,

Невинных дев и юных матерей

Ласкает он кровавою рукою

– Если хотите, то могу рассказать кому посвящена поэма «Изамил–бей». – обратился с Кургоко Атажукину.

– Хочу, сынок, хочу. – ответил он.

– Эту поэму русский поэт Михаил Лермонтов посвятил Вашему правнуку – Измаил–бею Атажукину (ХьэтIохъущыкъуэ Исмел). У Вашего сына Магомета родится сын – Темрюк. Измаил–бей Темрюко Аджи Гиреев – будущий внук Вашего сына Магомета. Если хотите, могу показать Вам короткий фильм, посвященный ему? – обратился к нему.

Он был озадачен и одновременно встревожен. Мало кто хочет знать будущее, если это будущее ничего хорошего не сулит.

– У меня волосы стоят дыбом. Надеюсь, что мой потомок не посрамил меня. – был его ответ.

– Можете быть в этом уверены. Он приложил массу усилий, чтобы защитить кабардинский народ. – ответил ему.

– Тогда покажи. – коротко ответил Кургоко.

Это было короткое видео длиной в пять минут, которое начиналось с титрами: «Литературная Кабардино–Балкария. Антология. Просветители», выпущенное в 2016 г ВКТРК КБР. Из уст ведущего он услышал слова не знакомого ему своего потомка из будущего, его судьбе, служению большой и малой Родине, а закадровый женский голос поведал о судьбе, карьере и таинственной смерти его правнука.

Кургоко узнал о том, что его правнук Измаил–бей в подростковом возрасте был отравлен в Санкт–Петербург, где и получил он не только блестящее военное образование, но и к своим кабардинскому и русскому добавил иностранные языки: французский, турецкий, арабский, татарский. Его правнук вошёл в историю не только как один из образованнейших сынов Кабарды, но и Российской империи. Как и потомки князя Идара, вошедшие в историю как князья Черкасские, правнук Кургоко Атажукина представлял и сражался за интересы России в русско–турецкой войне 1787 – 1791 годов. После русско–турецкой войны Измаил–бея представят князю Г. А. Потемкину–Таврическому, позже он станет участником штурма турецкой крепости Очаков и за боевые заслуги из секунд–майора переведут в премьер–майоры. Далее его представят императрице Екатерине II, которая одарит его медалью с бриллиантом. Также вместе с А. В. Суворовым он станет участником боев при взятии крепости Измаил, за что будет награжден орденом Св. Георгия IV степени.

В 1794 г он будет отправлен на малую родину – в Кабарду с поручением по управлению горцами.

И услышал Кургоко слова своего будущего потомка через закадровый женский голос, о любви к своей родине, о стремлении и всего себя, и все свои силы отдать на благо родного кабардинского народа: «Пройдем мимо всего, что до меня лично касающееся, ибо мое блаженство нахожу только в пользе и спокойствии моего любезного отечества, для выгоды которого я вырвался из круга своего семейства, оставил выгоды от преимущества моей знаменитой между соотечественниками природы, оставил свободу, в тогдашней молодости обещавшей мне все приятности в жизни, оставил, говорю, всё то, дабы видеть и познать народы, где просвещение и наука очистили от буйства человека и произвели законы, полезные и выгодные для всех и каждого. Я желал для благополучия моих соотечественников уподобить себя пчеле, дабы из всего извлечь полезное и перенести оное в любезное мое отечество. Так, почтенные владельцы, узденья и народы, я, претерпя для вас все неудовольствия по разлуке с вами, со мною случившейся, почитал себя счастливым, надеясь окончить жизнь свою посреди вас и служить обществу полезными моими опытами». Вместе с тем, он высказывает беспокойство по поводу того, в каком состоянии застал свой народ. «Так я возвратился, и нахожусь здесь посреди вас. Но что я нашёл, о боже! И ты во главе своем попустил мне увидеть моё любезное отечество на краю гибели! Куда девалась слава кабардинского народа? Почтенные владельцы, где ваши преимущества и знатность породы? Узденья, где справедливая ревность и усердие к вашим владельцам и попечение о славе народа, которыми предки ваши похвально отличались? Мы видим всё и чувствуем потерять даже и нашу свободу. А таковому несчастию, я смею сказать, мы сами причиной, потому что между нами, даже единокровными, нет никакого союза. А оттого и во всем народе нет единодушия».

Кургоко Атажукин смотрит то на видео, то на меня, но не спрашивает. Он сдержан, хотя пребывает в недоумении.