Капканы и империи

– Но был и другой случай, когда один генерал – черкес ранил и взял в плен другого генерала–черкеса, но который представлял другую страну. – не вдаваясь в подробности я рассказал, как во время Первой мировой войны потомок черкесов генерал Михаил Христодуло Черкез со стороны Румынии ранил и взял в плен другого потомка черкесов османского генерала Нури–гази Осман – пашу.

Расстроенный князь тяжело выдохнул.

– Есть еще другая проблема – лингвистическая. Каждый из нас очень хорошо знает язык той страны, где он проживает, но плохо или совсем не ведает черкесского. Если мы встречаемся, то нам очень сложно общаться. Мы потеряны друг для друга. Мне хочется одного – чтобы в нашей истории не было Русско–Кавказской войны, многотысячных жертв и горя. Хочется, чтобы в мое время черкесов жило гораздо больше, особенно в моей России. Сегодня на одной земле живем и кабардинцы и балкарцы, и называемся мы – Кабардино–Балкария. Но на этой земле кроме нас живет еще более 110 народов и национальностей. Мне бы хотелось, чтобы оставалась Черкесия в составе России и на этой земле дружно жили эти народы, и чтобы мы – черкесы были численностью хотя бы миллионов тридцать. – сказал я ему.

Несчастный войн, на чью голову я вылил это ушат тяжелой информации долго молчал. Потом он попросил времени, чтобы принять решение.

– Ни у меня ни у вас нет времени. Но я не могу уйти, пока не получу от Вас обещание, что вы исполните мою просьбу.

В этот момент в дверь постучали, князь жестом указал мне пройти в соседнюю комнату. Я закинул свои вещи в рюкзак и нырнул в другую комнату.

Почему–то у меня стали трястись ноги. Мне нужно было передохнуть. Глядя на потолок, где в ту пору черкесы размещали окна, вспоминал иные дома и крепости, возводимые моими пращурами. Когда–то наши древние предки – адыги строили круглые каменные дома – крепости. По сути один каменный круглый дом – был домом, под крышей которого жил один род. Внутри общего дома выделялись комнаты для каждой семьи. Удивительным было то, что двери выходили и наружу и во внутренний общий двор. Дверью, выходящей наружу адыги говорили, что мы с добром открыты для приходящих с миром. Но поменяется психология адыгов, а вместе с этим мировоззрение, быт, строительство. Адыги, поняв, что на этой земле нет ничего вечного, и что ничего с собой не заберешь в мир иной кроме добрых дел, поменяют своё отношение и к жизни. Жизнь станет приготовлением к загробной жизни, а каменные сооружения, монументальные строения, дольмены будут строиться для ушедших в иной мир. Идеи строительства домов черкесами, когда в строительстве отойдут от каменных домов и перейдут к легким деревянно – саманным домам станут на руку завоевателям…

Мысли… Мысли…

Я был уже среди черкесов уже 6 часов. Услышал женский голос, короткий разговор, снова – женский голос и потом воцарилась тишина.

Открылась дверь и меня князь позвал в комнату. Оказалось, что ему принесли поесть, и он приглашал меня за трапезу. Мы помогли друг другу помыть руки и сели за круглый а'на. Это был традиционный адыгский трёхножник около 50–60 сантиметров в высоту и около 70 сантиметров в диаметре. Современному человеку могло показаться, что он неустойчивый, и даже выглядит «по–детски», но на самом деле стол был вполне устойчивым. Обеспечивалось это за счет особого крепления ножек – Т–образное соединение перекладин вместо дельта–образной и обеспечивало ее равновесие. Обратил я внимание на красоту и на продуманность традиционного адыгского стола. Поверхность была декорирована по центру черкесским орнаментом. Для удобства прихвата пальцами за край стола (при его переносе) был специальный выступ с нижней стороны стола. Для защиты стола от пролитой жидкости на лицевой ее стороне была специальная бороздка. Жидкость благодаря этой бороздке не разливалась по столу, не стекала на пол, а заполняла этот желобок. Если в кафе и ресторанах мы привыкли, что для смены блюд убирают пустые тарелки и выносят другие, то в адыгском этикете смены тарелок не было. Адыгский а'на был не просто столиком, но и столиком – подносом. Молодой человек, который ухаживал за гостями, старшими, просто брал этот столик и целиком его выносил, а потом приносил другой столик, на котором – уже другие блюда. На трёх ножках были не только а'на, но и стулья. Высота стульев достигала половины высоты стола. Да, пока не привыкнешь, кажется чем – то очень не удобным, но это буквально на несколько минут, потому что кажется, что сел за детский столик и сел на детский стульчик. Но во всем этом была польза для физиологии человека и его здоровья. Высота стола и стула заставляла сидящих за столом принять позу, препятствующую перееданию, тем самым исключая появление лишнего веса, что являлось благом для внешнего и внутреннего здоровья черкесов и черкешенок. Человек, сидя принимает вкусную пищу, но за счёт того, что он сидит низко, колени его слегка приподнимаются, живот втягивается, желудок зажимается и мозг быстрее получает информацию о полноте желудка, т. е. насыщении организма. Я в детстве любил качаться на обычном стуле и, естественно, часто падал. А на таком треножном стуле не покачаешься, и не поерзаешь. Только теперь я понял, что вести себя пристойно, сидеть ровно и сдержанно приучали со времён мудрых предков, введших в обиходы столы и стулья – треножники.

Если я раньше и читал, что путешественники называли черкесов «французами среди кавказцев», то относил это исключительно к традициям, красоте мужского и женского национальных адыгских костюмов, называемых нами «фащэ». Оказалось, что это высказывание значило гораздо больше и шире. Это были: и, выведенная веками кабардинская порода лошадей и кабардинское седло – шедевр конской амуниции, позволивший одному воину заменять на поле боя пятерых человек сразу, и черкесская легендарная шашка.

– Вы знаете, а наши адыгские блюда до сих пор почти не изменились, – обратился я к князю. – Теперь я понял почему… Черкесы столько времени будут сражаться с русской армией, что людям будет не до кулинарных изысков. Война и голод, похороны отцов, мужей, сыновей и дочерей. Молодые черкесы не доживали до 25 лет. Юноши сражались, юными уходили в мир иной; о них слагали песни и легенды и они же оставались в памяти народной в сказаниях. Но со временем имён этих героев в нашей памяти не остается, ибо язык свой мы почти забыли. Так не надо бы так рано погибать этим ребятам за нас – потомков. Мы этого потом не оправдаем, не заслужим…

Князь взглянул на меня исподлобья: – Сынок, никакой радости от победы в битве ты не дал мне ощутить. Но спасибо тебе за то, что ты здесь, и что стараешься уберечь нас от грозящих бед. Я постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы предотвратить эту проклятую Русско – Кавказскую войну! – с этими словами Атажукин приложил руку к сердцу.

Я поблагодарил его за понимание и попросил: – Мне предстоят ещё две встречи. И хотел бы попросить, чтобы вы оставили о своей жизни, о своих подвигах некоторые записи. Вы не могли бы высечь на большом камне дату ночи Канжальской битвы? Можно оставить гравировку на каком – то долговечном материале, чтобы сохранить имена погибших, подробности битвы. Да и не только о Канжальской битве, а вообще о том как живёте, о чём помышляете, какие решения и зачем принимаете. Это чтобы мы, ваши потомки, больше знали о вас, наших предках.

На его поясе увидел изумительной красоты кабардинский кинжал и спросил:

– Не могли бы вы не только на бумаге, но и на деревянных щитах, железных листах вести летопись? Это для надёжности – чем больше носителей информации, тем больше надёжность сохранения источников информации. И самое главное: никогда не доверяйте иноземным и чужакам, которые грянут на Кавказ с обещаниями помочь черкесам в войне с Россией!

– Хорошо. Иноземным гостям верить не станем…Завещаю своим потомкам наказ. Но зачем вести и на железных листах летопись?

– Для этого хочу Вам кое–что показать. – с этими словами я попросил князя присесть, чтобы я смог предложить ему видео.

На этот раз я обратился к передаче, посвященной черкесской шашке, где кандидат исторических наук, автор монографии «Черкесское (адыгское) клинковое оружие», руководитель Национального музея Кабардино–Балкарской республики Наков Феликс даёт интервью.