Страница 4 из 23
Как бы то ни было, я полагал, что будет элементарной данью вежливости донести до него, через его тогдашнего пиарщика Джеффа Бейкера, что я пишу биографию Джона и что она ни в коей мере не будет “против” Маккартни. Две недели спустя у меня в офисе зазвонил телефон, и я услышал знакомый голос с легким ливерпульским прононсом: “Алло… Это Пол беспокоит”. Если б только у меня хватило наглости спросить “Какой Пол?”!
В ответ на мою изумленную немоту раздался тихий смешок. “Да уж… Ты ведь, наверное, и не думал, что я могу позвонить, правда же?”
Он сказал, что звонит из любопытства, “посмотреть, что это за человек, который, судя по всему, очень сильно меня ненавидит”. В результате мы проговорили минут пятнадцать. Но это не был разговор между журналистом и самой большой в мире поп-звездой. У меня не было никаких надежд, что он поможет мне с биографией Леннона, поэтому я не стал по-репортерски лавировать, как это обычно делается, когда выуживаешь цитаты у знаменитостей. Я говорил с ним на равных, как человек с человеком – без почитания, но с растущим уважением. Мегазвездам никогда не приходится делать что-то неприятное или неудобное, если они сами того не хотят, и однако же, несмотря на всех своих ассистентов, он не поленился лично мне позвонить.
Когда я сказал, что не рассчитываю, что он даст мне интервью для ленноновской книги, он не стал спорить: “А то будет выглядеть, как будто я тебя специально поощряю за все гадости, которые ты про меня написал”. С другой стороны, сказал я, есть некоторые конкретные вопросы по фактам, на которые может ответить только он, – не согласился бы он это сделать хотя бы по электронной почте?
“Хорошо”, – сказал он.
Как я уже выяснил в 1965 году в Ньюкасле за кулисами “Сити-холла”, битловское “да” не всегда означало согласие. Но в данном случае все оказалось правдой. Я отправлял вопросы по электронной почте его пресс-агенту Холли Диэрден, и мне сразу же приходили надиктованные ответы – от полдюжины слов до пары сотен.
Некоторые из них наконец осветили важные темные места из ранней истории Beatles. Например, говорили, что в их гамбургскую пору он был единственным свидетелем того, как перебравший алкоголя и таблеток Джон якобы ударил ногой по голове их тогдашнего бас-гитариста Стю Сатклиффа, что, возможно, стало первопричиной случившегося у него позже смертельного кровоизлияния в мозг. Нет, такого инцидента он не припоминает. Другие, не столь сенсационные откровения были не менее интересны. Правда ли, спросил я, что, когда они начали на пару сочинять песни, левша Пол мог играть на праворукой гитаре Джона и наоборот? Потому что если да, это было бы прекрасной метафорой для творческого симбиоза двух во всем остальном совершенно разных личностей – при котором один мог заканчивать песню, начатую другим.
Да, ответил он, так все и было.
В июне 2012 года я наблюдал, как теперь уже семидесятилетний сэр Пол выступал в роли хедлайнера вместе с другими рыцарями мира поп-музыки – сэром Элтоном Джоном, сэром Клиффом Ричардом и сэром Томом Джонсом – на концерте в Букингемском дворце, посвященном бриллиантовому юбилею королевы. Облаченный в темно-синий военный китель, напоминая посолидневшего сержанта Пеппера, он по-прежнему играл на своем “жмотском” скрипичном басу. Притом что “Imagine” Леннона является, возможно, самым популярным в мире светским гимном, к этому моменту его “Hey Jude” уже превратилась во второй государственный гимн Британии. Два месяца спустя, опять же в присутствии королевы, он и “Hey Jude” стали завершающим аккордом церемонии открытия Олимпийских игр в Лондоне, на которую было потрачено 27 миллионов фунтов. В этот момент не было ничего, за исключением сидящей в королевской ложе маленькой женщины в поблескивающем наряде, что Британии так же сильно хотелось бы предъявить миру в качестве своего национального достояния.
И все же чествование и обожание в таком масштабе имеет обратную сторону – то, что можно было бы назвать “проклятием вчерашнего дня”. После распада Beatles прошло уже больше лет, чем успел прожить Джон Леннон, а в долгой карьере Маккартни их история занимает лишь пятую часть. Однако последующие сольные успехи никак не поменяли всеобщего мнения о том, что пик его таланта был в двадцать с небольшим лет, когда у него за спиной всегда стоял Джон, – что никогда больше не появится песня Пола Маккартни, могущая сравниться с “Yesterday”, “Pe
Хотя менее выдающиеся фигуры самодеятельного песенного движения, порожденного Ленноном и Маккартни, с удовольствием греются в отсветах своих старых хитов, к Маккартни это не относится. Несмотря на то, что записанное им в поп-музыкальном эквиваленте тянет на шекспировское собрание сочинений, ему по-прежнему необходимо доказывать миру свою состоятельность, словно он какой-нибудь новичок. Как и в случае со многими другими неумирающими монолитами рока – Миком Джаггером, Элтоном Джоном, поклонение, кажется, проходит сквозь него, как китайская еда – ничуть не притупляя аппетита. В том телефонном разговоре со мной он упомянул, что теперь “снова сидит на Эбби-роуд и записывается”. Сегодня, когда я это пишу, в конце 2015 года, его мировому турне, которое длится более или менее постоянно последние пятнадцать лет, по-прежнему не видно конца.
Десятки книг, написанные о Маккартни, почти без исключения сосредотачиваются на его роли в битловском сюжете – в том, что их публицист Дерек Тейлор по праву назвал “величайшим романтическим приключением XX века”, – и уделяют последовавшим четырем десятилетиям лишь остаточное внимание. Его собственная официальная биография, Many Years from Now (“Много лет назад”) авторства Барри Майлза, написана по той же схеме: лишь около двадцати из более чем 600 страниц посвящены его послебитловским годам, а заканчивается она в 1997-м, за год до смерти Линды.
Так что добротной полномасштабной биографии величайшего живого символа поп-музыки и по совместительству ее нехарактернейшего героя по-прежнему нет. И несмотря на все миллионы слов, написанные о нем и как о члене Beatles, и как о сольном артисте, страница Маккартни странным образом остается пустой. Эта, казалось бы, самая открытая и доступная из всех мегазнаменитостей на самом деле является одной из самых неуловимых. Из своей видимой “нормальности” и “обычности” он выстроил такие укрепления вокруг своей частной жизни, что с ним мог бы посоперничать только Боб Дилан. Время от времени за вечным фасадом “славного парня” мелькает человек, который, несмотря на все свои дарования и заслуги, по-прежнему способен чувствовать раздражение и даже неуверенность в себе, который мается и терзает себя, как все остальные. Однако в большинстве случаев все это успешно маскируется улыбкой и задорно отогнутыми большими пальцами.
В конце 2012 года я написал Маккартни по электронной почте, на адрес его публициста Стюарта Белла, сообщая, что хотел бы написать его биографию в качестве парного тома к своей “Джон Леннон: его жизнь”. Если он не захочет говорить со мной напрямую – поскольку вряд ли бы он отважился еще раз перелопатить всю битловскую историю, – то, возможно, он даст мне свое негласное одобрение, чтобы я мог опросить близких ему людей, которые иначе будут для меня недоступны. Я признавал, что, скорее всего, в его глазах меньше всего подхожу на роль биографа, но выразил надежду, что ленноновская книга в чем-то компенсировала мое не вполне справедливое обхождение с ним на страницах “Кричите!”. Белл согласился передать мою просьбу, предупредив, что ответ может занять некоторое время, поскольку Маккартни сейчас на гастролях в Америке. Ну конечно, подумал я… старые отговорки…
Пару недель спустя по электронной почте пришел ответ, надиктованный пресс-агенту:
Уважаемый Филип!
Спасибо за сообщение. С удовольствием даю свое негласное одобрение, и, возможно, Стюарт Белл сможет оказаться полезным.