Страница 3 из 9
Сразу после дознания Артур уехал. Сколько было страдания, сколько пролитых слёз! Анджела вдруг вспоминает их с Артуром знакомство. Она давала своему воспитаннику Генри урок музыки. Тут в комнату вошла миссис Андерсон, а с ней очень красивый молодой человек:
– Дядя Артур! – радостно кинулся к нему Генри.
– Генри, – мягко укорила сына миссис Андерсон, – веди себя прилично! – и, обратившись к Анджеле, произнесла: – Мисс Эванс, это Артур, брат моего покойного мужа. Артур, – сказала она деверю, – это мисс Эванс, гувернантка Генри.
С этими словами миссис Андерсон удалилась.
– Рад знакомству, мисс Эванс, – произнёс Артур.
– Я тоже, мистер Андерсон, – отозвалась Анджела.
– Однако, невестка назвала только вашу фамилию.
– Меня зовут Анджела.
Дружелюбная улыбка нового знакомого, его взгляд, одновременно несколько смущённый и заинтересованный, Анджеле понравились.
Артур приходил почти каждый день. Мужчина оказался умным и приятным собеседником. Анджела понимала, что всё больше влюбляется. Один из таких вечеров она никогда не забудет:
– До завтра, мистер Андерсон, – как обычно, сказала она на прощание.
– До завтра, мисс Эванс, – ответил ей Артур.
– Генри будет ждать вас, – произнесла она и, посмотрев в его глаза, добавила чуть слышно: – И я тоже.
– Я буду счастлив снова вас увидеть, – улыбнулся он, и как тепло ей стало на душе от его улыбки!
И вот однажды Артур признался Анджеле в любви:
– Мисс Эванс… Анджела, – произнёс он, смотря на неё с обожанием.
– Да, мистер Андерсон, – Анджела сердцем поняла, что он хочет сказать.
– Я люблю вас, Анджела. Не знаю, могу ли на что-то надеяться, но я вас люблю!
– Я тоже люблю вас.
И вот сегодня она снова увидела Артура. Сердце неистово заколотилось, душа замурлыкала. Но свои чувства Анджела постаралась сдержать.
Взгляды Анджелы и Артура встретились. Но если её глаза светились радостью, то его – сверкали гневом:
– Здравствуйте, мистер Андерсон, – сказала она.
– Здравствуйте, мисс Эванс.
– Не ожидала встретить вас здесь.
– Так же, как и я вас, – произнёс Артур.
– Но я очень рада вас видеть, – сказала Анджела, стараясь, чтобы это прозвучало как можно равнодушней.
«Нет, ну здесь же нет ничего такого, – подумала она. – Обычная, ничего не значащая любезность».
– Боюсь, не могу сказать то же самое. Каким ветром вас сюда занесло? Тоже пригласили Джастисы?
– Да, – сказала Анджела. – Секретарь миссис Джастис заболела, и я временно буду её заменять.
– Мы очень давно не виделись.
– Да. С тех пор как… – начала Анджела и осеклась.
– Договаривай. С тех самых пор, как погиб Генри, – яда в тоне Артура хватило бы на десять кобр.
– Идиот! – прошептала она.
Чего больше было в её тоне: гнева или же печали? Анджела отвернулась от Артура. Тут к ней подошёл незнакомый молодой человек, тоже приглашённый Джастисами:
– Не позволите ли представиться, мисс? Меня зовут Чарльз Саймон, – сказал он.
– Анджела Эванс, – представилась она, хотя сейчас была не слишком расположена к общению.
– Кажется, вы хорошо знакомы с этим джентльменом?
– Нет, мистер Саймон, я бы так не сказала, – проговорила Анджела сердито. – Ровно настолько, чтобы сожалеть об этом знакомстве.
– Боюсь, что он расстроил вас?
– Вам, должно быть, показалось, – солгала Анджела. – У меня с ним не такие отношения, чтобы бессмыслица, которую он сказал, могла всерьёз меня расстроить.
Мысленно вернувшись к настоящему моменту, девушка в который раз велит себе быть благоразумной. Не унижаться перед тем, кто знать её не хочет. Оставаться верной своему решению: если Артуру она не нужна, то и он ей тоже.
Артур теперь для неё – мистер Андерсон, давний знакомый, который отнюдь не волнует ей сердце. Питать насчёт него какие-то иллюзии, надежды безрассудно, просто глупо. Что было, то было. Минувшего не вернёшь. Ведь в одну реку, как говорится, дважды не входят.
И всё-таки Анджела счастлива, что вновь видит Артура. Понимая: это неразумно, радуется просто оттого, что он рядом. Если б только Артур пожелал, они бы вновь были вместе. Но, как мнится Анджеле, поскольку их разрыв – его вина, он и должен сделать первый шаг. А до тех пор она решает делать вид, что Артур ей не нужен. Назло кокетничать, к примеру, с этим Саймоном, которому она, как видно, нравится. Анджела желает, чтобы Артур видел: ей и без него прекрасно жить на свете. Хочет, чтобы возлюбленный начал её ревновать. Тут Анджела усмехается собственным мыслям.
«Не слишком ли много я о себе возомнила, решив, что всё ещё могу вызывать в нём ревность? Во всяком случае, Артур приехал сюда не с женой. И другой любимой женщины у него, как видно, тоже нет», – думает она.
Близится время обеда. Анджела думает: что бы надеть? Выбирает лазурное платье. Оно ей идёт. К тому же в таком она некогда очень нравилась Артуру.
«Боже мой, таких болванов ещё свет не видывал! – с гневом и горечью думает Анджела. – Артур, ну почему ты не можешь поверить мне! Ведь мы с тобой так любили друг друга. Дорогой мой, ведь мы могли бы уже давно быть женаты. Ведь у нас могли бы уже родиться собственные дети.
Ну почему я всё ещё люблю тебя? Ты же сделал мне так больно, что я бы должна тебя ненавидеть! Да что же ты, так плохо меня знаешь?! Да как в твою дурную голову пришло, что я способна погубить ребёнка?! Как будто Генри виноват, что наследник он, а не его дядя!
Между прочим, миссис Андерсон доверила мне сына, – самое дорогое, что у неё есть. Я видела от неё только добро. Боже мой, с какой стати мне нарушать свой долг перед ней?! Я что, с ума сошла – причинить ей такое горе? И потом, какая подлость – обмануть и убить того, о ком должна заботиться! Я не хотела того, что случилось!
Ну как ты мог подумать, будто я нарочно позволила Генри прыгать на лошади через забор? Я ведь понимала, что мальчик может сломать себе шею».
Да, Анджела тогда была в отчаянии. Она так мечтала всегда быть вместе с Артуром! Более того, как ей казалось, Артур тоже этого желает. Анджела верила: милый вот-вот сделает ей предложение. И что же в итоге? Выяснилось, что свадьбы не будет. Не выразить словами, насколько отвратительно ей было. Теперь Анджела, конечно же, уверена, что лучше б всё осталось так, как есть. Пусть она и Артур не были бы вместе, зато Генри бы остался жив.
***
Старый детектив Гилсон, прежде служивший в полиции, сейчас у себя. Стёкла окон в его комнате, как и почти во всех, чёрные. Сидя за столом, который освещает только тусклое мерцание свечей в кроваво-красном канделябре, он рисует в альбоме розу. Но не просто розу. Розу с лепестками, которые оборваны безжалостной рукой. Остался только стебель с листьями и острыми шипами. На столе статуэтка Юстиции – богини правосудия. Её изображают с повязкой на глазах. Повязка – это, как известно, символ беспристрастности. В одной руке богиня держит меч, в другой – весы. Возможно ль быть одновременно весами и мечом?
«Да, я не жалею о том, что совершил. Он заслуживал быть убитым», – думает Лоуренс Гилсон.
Я дух, всегда привыкший отрицать,
И с основаньем: ничего не надо,
Нет в мире вещи, сто́ящей пощады,
Творенье не годится никуда, – кажется, так охарактеризовал себя Мефистофель из трагедии Гёте?
Мистеру Гилсону вдруг вспоминаются щенята овчарки, тявкавшие в корзине. Знакомая просила утопить их, она не решалась сделать это сама. Лоуренс Гилсон не смог, нашёл им хозяев. «Чем больше узнаю́ людей, тем больше нравятся собаки», – думает детектив, цитируя известное высказывание, и усмехается.
***
В миг неясный упоенья
Я вскричал: «Прости мученье,
Это Бог послал забвенье о Леноре навсегда, —
Пей, о, пей скорей забвенье о Леноре навсегда!»
Ворон каркнул: «Никогда!» – вспоминаются Артуру строчки стихотворения Эдгара По.