Танец марионетки

Счастливые вести

Анжелика лежала в полумраке. Истерика прошла. Но она чувствовала себя опустошенной. В ней что-то надломилось.

Когда пришли служанки помочь ей раздеться, она была безучастна, позволяла проделывать с собой необходимые манипуляции, но сама не двигалась и не откликалась. Марго была встревожена её состоянием. Анжелика смотрела в зеркало на свое бледное, какое-то потустороннее отражение. Она никому здесь не нужна! Брошена в этом дворце! Никому нет никакого дела, если с ней что-нибудь случится… Даже Жоффрей… Она почти с ненавистью подумала о нем. Он уехал, бросив её одну на растерзание всей этой толпы. Что проку, что дом полон слуг. Если с ней что-нибудь случится… Её найдут только через несколько часов, а то и дней. А может её и искать не станут. Ну пропала и пропала.

Анжелика, наконец, поняла, что её так опустошило. Лозен! Проклятый Пегилен, который посчитал, что может обходится с ней, как с деревенской девкой. Она словно наяву увидела Франсину, сестру Николя. Та лежала на полу вся в крови с задранным платьем. Тогда Анжелика была еще мала и не могла понять всего, что произошло. И это её не ранило так сильно, как сейчас. Был страх и ужас от набега наёмников, остальное быстро забылось. Сейчас, когда она вспомнила… До нее дошел смысл случившегося много лет назад. И она сегодня лежала бы так. Сломанная кукла… Анжелика содрогнулась от отвращения. Конечно, он бы с ней так не обошелся, но это воспоминание… Оно всколыхнуло в ней страх, что так могло бы произойти.

Пред ней снова возник нетрезвый взгляд. Глумливое выражение лица. Да, это выражение, которое не означало ничего, кроме желания. Желания показать свое мужское превосходство. В нем не было любви, обожания, восхищения… В нем не было даже страсти, как у… Руки с силой прижимающие её к себе, не приносящие радости, а просто спешащие покорить… Руки, которые она не хотела бы ощущать на своем теле. Не такие, как у… Она была в ужасе не от того, что он хотел сделать: прижать к себе, насильно поцеловать, доказать ей, что она все-таки марионетка, даже если пытается танцевать по своим правилам. Может быть и позволить себе что-то большее. Она знала, что мужчины бывают жестоки, нетерпеливы и эгоистичны в своих желаниях. А оттого, что это происходило так грубо и… безразлично… Мимоходом… В её же собственном доме. Как тогда… в Монтелу с Франсиной…

Она с благодарностью и почти нежностью подумала об Андижосе. Он хоть и пришел, когда она справилась сама, но он о ней волновался. Это читалась в его взгляде. Он сказал, что Жоффрей просил его позаботиться о своей жене. Но Жоффрей далеко и неизвестно, когда приедет. Ей вдруг захотелось, чтобы он был рядом и успокоил её, чтобы её страхи прошли, чтобы отступили мысли о прошлом и не возникало это ощущение жестокости, безразличия… пустоты. Чтобы Жоффрей тихо спел ей что-нибудь нежное и ласковое, обнял и прижал к себе. Забрал её страхи, боль и пустоту. Но он тоже оставил её!

В зеркале мелькали отсветы звезд. Увидев их, Анжелика поняла, что ей надо сделать! Она пойдет в комнату с золотым замком. Однажды она поднималась туда, уже после отъезда Контарини, но комната была закрыта. А вдруг сегодня в нее можно войти? Она подумала, что после этого сумасшедшего дня, она могла бы и сломать эту дверь, только бы туда попасть.

Анжелика догадывалась, что в той комнате Жоффрей де Пейрак исследует невидимые миры, проникает сквозь пространство в мир волнующих открытий. Она хочет прикоснуться к его мирам. Так она будет ближе к нему, к своему мужу, который сможет защитить её. Она хочет все узнать о духе Галилея*.

Анжелика шла по лунной дорожке просачивающейся из окна на красивые ровные ступени лестницы. Дверь таинственной комнаты была открыта. Казалось, её заливает серебристый свет. Большое распахнутое настежь окно в просторной комнате с высоким потолком заполняли только небо и луна. В комнате было темно, а ночь, напротив, несла свет — в своих бесконечных бархатных глубинах она хранила все солнца вселенной. В темноте проступали очертания мебели, столы заваленные книгами, непонятные приборы.

Анжелика прошла по комнате. Она дотрагивалась пальцами до корешков книг, точно они могли поведать ей свои тайны и тайны хозяина. Она разглядывала это великолепное место, и в ночи оно казалось ей видением, оторванным от мира и полным сокровищ — научных инструментов, сияющих в лунном свете лакированным деревом и дорогими украшениями.

Молодая женщина подошла к большому телескопу и встала рядом с ним у окна. Она с восхищением смотрела на небосвод и мириады звезд отражались в её глазах. Анжелика была так заворожена этим необъятным миром, что не заметила — в комнате она не одна.

В темном углу, который не освещался луной, стоял граф де Пейрак. Он приехал час назад. Слуги сказали, что вечер прошел, как всегда, хорошо, но мадам плохо себя чувствовала. Жоффрей обеспокоенно поднялся в комнаты Анжелики, нашел Марго и поговорил с ней. Да, действительно, Анжелика была не такой, как всегда. Она словно закрылась в раковине, не допуская никого к себе. Марго беспокоится, поэтому не ушла как все спать, прилегла здесь на кушетке. Вдруг она понадобится.

Граф сказал Марго, чтобы его позвали, если он будет нужен. А сам решил пока не ложится.

И вот он увидел Анжелику. Как она прошла мимо Марго?

Он наблюдал, как его жена, словно потустороннее существо, плавно, тихо и загадочно двигалась по комнате. Как она пробежалась своими пальчиками по корешкам книг. Восторг, с каким она смотрела на небо, и отражение света звезд в её глазах, её грация и опьяняющая женственность — все это вызывало в нем страсть.

Внезапно что-то в её взгляде изменилось. Он затуманился. И наверное с такой же страстью, которую он сейчас испытывал к ней, она произнесла: 

— Так вот ты какой, дух Галилея.

Какое-то время она проникала взглядом во вселенную, словно открывала для себя истину, потом вздрогнула, покачнулась и стала падать.

Жоффрей де Пейрак едва успел подскочить, чтобы поймать её. Он прижал её к своей груди, такую хрупкую и бледную. Казалось, жизнь вытекала из нее. Он подхватил Анжелику на руки и почти бегом понес в комнату, где растеряно стояла Марго.