Страница 23 из 85
- Как у вас тут… сурово, - сказала она, наконец, выбравшись и оглядев загаженную подсыхающим илом, тиной и рыбными ошметками палубу. Запах на драге стоял соответствующий.
- Ну дык, - ухмыльнулся один из мужиков – тот, что был помоложе. – Чай не с неба золото сыплется. Потрудиться надобно.
Он кивнул на ящик, доверху наполненный мутной жижей, и сваленные в кучу металлические решетки и сетки для промывания – на каркасах и без.
- А Юшка… - Ингрид замялась, боясь потревожить семью напоминанием о недавнем горе, - тоже золото мыла?
- Куда ей, - молодой презрительно сплюнул в воду. – Малохольная была. Богам только и нужна.
- Работай давай, чего язык распустил, - рассердился на него старший – видимо, отец девушки. – А вы, девушка, чего интересуетесь?
Он подозрительно прищурился на Ингрид. Та подбоченилась, придавая себе солидности, хотя господское платье, кружевные перчатки и веер и так говорили сами за себя.
- Мы из Общества Помощи Проклятым, - пояснила она. – Ищем причину, по которой ваша дочь покончила с собой. Видите ли: у нас еще тринадцать девиц с похожими… симптомами. Опасаемся, что подобное поведение окажется… кхм… заразным.
- Да какая она мне дочь, - отмахнулся мужик. – Внебрачная она. Женкин нагулок. Не, вы не подумайте, я человек божий, ребенка не обижу. Да и кто б ее обидел, малохольную? Земля ей пухом…
Мужики синхронно осенили лбы божьими знаками.
- В таком случае, вы не подскажете, не появлялись ли у вашей… у Юшки какие-нибудь новые предметы? Или, быть может, знакомые? – уточнила Ингрид, краем глаза косясь на Лёкинеля, подозрительно невидящим взглядом уставившегося в мутную глубь реки: как бы не утопился.
- Не знаю, - мужик пожал плечами. – Вещей новых, вроде, не было: она у нас не особенно тряпки али побрякушки любила. Больше по животинке всякой убивалась. А вот знакомые, может, и были, да вот только мне то не ведомо: я человек занятой, каждый день тут горбачусь. Вы у женки спросите. Там она.
Он махнул рукой на некое подобие хижины, сколоченной прямо на самой драге. Ингрид поблагодарила и попыталась было утащить с собой Лёкинеля, но тот уже начал заунывно причитать, покачиваясь из стороны в сторону. Даже если матери умершей девушки и требовалась помощь Больных душ мастера, сейчас он явно был не способен эту помощь оказать. Ингрид вообще всегда казалось, что на эту профессию идут учиться только те, у кого со своей собственной душой что-то не в порядке, и мастер Лёкинель был лишь еще одним доказательством ее теории.
В хижину Ингрид вошла одна. Внутри было просторно, но бедно. Широкий топчан был застелен какими-то засаленными тряпками, в углу дымила прохудившаяся походная печь. Пожилая женщина что-то нарезала, скрюченными от старости пальцами пересыпая кусочки в единственное большое блюдо с отколовшимся краем.
- Простите, - обратилась к ней Ингрид, не зная, как начать разговор. – Вы мать Юшки?
Женщина судорожно вздохнула, услышав имя дочери, и тут же разрыдалась, заливая нехитрый обед горькими слезами. Видно, она только-только успокоилась, а Ингрид снова разбудила в ее груди страшную боль.
- Девонька моя-а-а, - рыдала женщина, прижимая к груди какую-то тряпицу – то ли фартук, то ли девичье платье. – Заи-и-инька-а-а!
- Ну тише, тише, - Ингрид обняла несчастную, искренне сочувствуя ее горю.
- Забрал он ее, горемычную-у, - подвывала женщина. – Радость мою последнюю-у!
Ингрид шмыгнула носом: горе несчастной было так велико, что его и на двоих было многовато. Но все-таки она не погнушалась уточнить:
- Кто забрал, матушка?
- Боженька-а-а, - женщина согнулась в три погибели и принялась рыдать, колотя по полу кулаками.
«Ну вот, опять боженька, - подумала Ингрид. – Что за бог такой, ради которого дочь готова бросить семью?»
Но вслух она этого, конечно, не сказала. Молча принялась успокаивать несчастную женщину. Потом увидела закопченный помятый чайник, налила ей в кружку воды. Матушка попила, прокашлялась, утерла слезы. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем женщина пришла в себя.
- А ты чья такая будешь? – наконец, изволила она обратить внимание на пришедшую. – Не моей ли Юшеньки подружка?
Ингрид удивилась: судя по состоянию дома, вряд ли у несчастной девушки были друзья из благородных.
- Нет, простите, - она покачала головой. – Я из Оппля. Вот, пришла узнать, не появилось ли у вашей дочери пару недель назад каких-нибудь новых знакомых?
- Появилось, а как же, - тут же закивала женщина. – Мою Юшеньку все окрестные деревни знали: мы же по реке туда-сюда плаваем. Добрая она была, помогала всем.
Женщина снова всхлипнула, но удержалась от рыданий.
- И как они выглядели? – тут же ухватилась за ниточку Ингрид.
- Да кто их знает, - пожала плечами матушка, утирая глаза грязным фартуком. – Я за доченькой не следила.
- Но она вам о них рассказывала? – уточнила Ингрид.
- Да, Юшенька никогда от меня секретов не имела, все как на духу выкладывала, - с печальной улыбкой сказала женщина. – Чистая была девочка, божий ангел. Подарок мой под старость лет, даром, что не от мужа.