Страница 22 из 85
- Да-да, знаем, - торопливо подтвердил Лёкинель, чтобы старик не перешел к живописанию подробностей самоубийства: и так еще на утоптанном песчаном дворе виднелось бурое пятнышко от крови.
- Надо родителей спрашивать, - сказал Тео, и Ингрид согласно кивнула.
- Я вот только не пойму, - протянул Лёкинель, завороженно глядя на след самоубийства. – Разве светлым богам жертвы приносят?
Опплевцы вопросительно посмотрели на святого отца. Тот пожал плечами:
- Ежели добровольно, то да, - сказал он. – Токмо это дело сложное. Надобно верить истово. Да и вот так с крыши никто не бросается. Ритуал нужен. Ответ божий, опять же. Да чтоб другие люди видели и подтвердили: да, мол, никакого ветру не было, а огнь на свечках воспылал, будто сам на них родился. Тогда, значится, человек пост начинает суровый. Молится ежедневно. И ежели выдерживает, то уходит с улыбкою на тот свет. А тело потом нетленным становится, аки камень.
- А вы проверяли тело? – спросила Ингрид Лёкинеля. Тот красноречиво поморщился.
- Можете посмотреть, - предложил святой отец. – Она в церкве лежит, сегодня отпевать будем.
Ингрид вопросительно глянула на целителя. Тот пожал плечами и пошел вслед за святым отцом. Немного подумав, где она нужнее: подле снова впавшего в уныние эльфа или как посредник между святым отцом и целителем, знакомым не только с понятием вскрытия, но и с вивисекцией, Ингрид решила, что эльфа можно утешить и позже.
- Вот она, наша Юшенька, - сказал отче, искренне прослезившись при виде бледного тела девушки, усыпанного уже увядшими полевыми цветами. Глаза ей, к счастью, закрыли, голову и руку вернули в естественное положение, но на губах все еще держалась жутковато-счастливая улыбка. Она будто примерзла к лицу девушки.
Ингрид раскрыла веер и спрятала за ним свои эмоции. Тео тем временем деловито прощупал мышцы, пропальпировал живот, а затем недоуменно почесал голову. После недолгого раздумья зачем-то заглянул мертвой девице в уши и нос, попытался согнуть руки, но те, похоже, уже закоченели.
- Ну? – нетерпеливо спросила Ингрид, которой было неуютно рядом с телом счастливой жертвы: оно и впрямь излучало что-то мистическое, как древние идолы богов, но в то же время пугало и отталкивало. Особенно бордовыми кровоподтеками на переломанной шее.
- Не знаю, - целитель покусал губы в задумчивости. – Либо окоченение, либо она и впрямь каменеет. Увидим со временем. Могу сказать только, что девица соблюдала долгий пост.
- Батюшки святы, - святой отец осенил себя знаком защиты. – И впрямь, агнец божий. Кто ж ее так подучил?
- А вот это нам и нужно выяснить, - сказала Ингрид, отходя подальше от подозрительного тела и оттаскивая заинтересовавшегося феноменом и уже готового кромсать потенциально святые мощи целителя. Тот несколько раз перевел взгляд от тела на святого отца и обратно, но все-таки сдался: не хватало еще конфликта между церковью и Опплем.
- Тео, проверь предыдущую жертву, - велела Ингрид на правах заместителя шефа, когда они вышли из церкви. – Она ведь раньше умерла, верно?
- Месяц назад, - бесцветным голосом отозвался совершенно никакой эльф.
- Фу, - скривился Тео. – Так ведь ее уже закопали. И она уже, наверное, разложилась. Ну, если, конечно, не закаменела.
- Хорошо, тогда подождем, - согласилась Ингрид, тоже не слишком желавшая прослыть шефом гробокопателей, и даже почувствовала некое подленькое облегчение. Но тут уже спохватился Тео:
- Так ведь они и эту закопают, - сказал он, покосившись на церковь. – Эх. Ладно. Буду надеяться, предыдущая тоже постилась: говорят, люди, умершие после поста, не так быстро гниют.
Ингрид посмотрела на него осуждающе. Конечно, у целителей было особое отношение к человеческому телу, но подобное уже граничило с хамством и вполне тянуло на оскорбление чувств верующих. Впрочем, девушка сразу спохватилась: Тео не производил впечатления дурного человека и искренне стремился помочь людям. Таким, как он, можно было и простить некоторые вольности.
- Лёкинель, а мы с тобой поговорим с родителями девушки, - она мягко, почти нежно взяла эльфа под руку. Тот только тяжко вздохнул, но сопротивляться не стал.
- Боги светлые, осените наш путь, - бормотала Ингрид, пока эльф тыкал жердиной в дно, заставляя утлую лодчонку пробивать путь сквозь редкие заросли камыша. Лодка неистово раскачивалась от его неуклюжих движений и один раз, к ужасу Ингрид, не умевшей плавать, даже черпнула бортом воду, замочив дорогие шелковые туфли девушки.
- Да воссияют небеса, да рассеет солнце тьму, - твердила она, глядя, как на них надвигается жутковатая махина драги – плавучего дома золотоискателей. Пожалуй, живи она в таком странном месте, тоже искала бы утешения у богов. Вон, какое все черное, грязное. Всюду песок и ил. Даже белье, что было натянуто меж торчащими поверху слишком длинными временными сваями, не добавляло этому месту уюта, а напротив, навевало необъяснимый ужас: как в этом филиале ада могут жить нормальные люди?
- Эй, на воде! – окликнул их один из двух болезненно тощих мужиков с редкой рыжей бороденкой. – Вы к нам?
- Да! – торопливо откликнулась Ингрид и попыталась подняться на ноги, испугавшись, что окончательно погрязший в хандре эльф затолкает их лодку под самую драгу. Мужики скинули им какой-то канат, чтобы привязать лодку, а следом – видавшую виды веревочную лестницу. Ингрид осенила себя божьим знаком и полезла наверх, стараясь не слишком сильно задирать юбку.