Страница 16 из 80
— Задавай вопросы, — сказал он бесстрастно, бросая мне эту возможность, как милостыню.
— Как тебе удалось спасти меня? — сухо спросила я.
— Сначала объясни мне, как, по-твоему, всё происходило.
— Ладно. Ты стоял от меня довольно далеко. Когда на меня летела машина, ты словно бы… переместился ко мне мгновенно и оттолкнул в сторону, а когда фургон едва не прикончил меня во второй раз, ты остановил машину на полном ходу, и…
Он холодно поднял одну бровь:
— И?
— И потом еще вытащил из-под ее колес, иначе бы она проехалась мне по ногам…
— Хорошо, — без всякого удивления кивнул он. — Ты же слышишь себя со стороны?
— Да, — краснея от ярости, прошептала я.
— И что это значит?
— Мне никто не поверит.
— Правильно, — он продолжал смотреть на меня так, словно сквозь меня с безразличием рассматривает стену.
Я взяла себя в руки.
— Эдвард, это глупо, — выговорила я. — Я не собираюсь на каждом переулке орать, что ты супермен. У меня нет намерения тебя выдавать или вроде того. Я не представляю опасности. Но я чувствую, что не смогу спокойно жить, если не пойму, что случилось. Ты и сам понимаешь — я уже вмешана. Я уже знаю слишком много. Так или иначе, — я покачала головой, — но до правды доберусь. Это вопрос времени.
— Кто тебе позволит?
— Ты.
— С чего ты взяла? — тон его не менялся.
— Потому что ты мог не спасать меня, но сделал это по своей воле. Спасибо, кстати. Твоя семья явно была этим недовольна.
Он приподнял одну бровь — единственное выражение какой-то человеческой эмоции за всё время.
— Ты очень проницательна для своих лет. Но тебе придется подождать и держать рот на замке. Ты думаешь, что спаслась, — он покачал головой, — однако это не так. И нам нельзя долго разговаривать, так что отправляйся к своему отцу.
— Я поверю тебе, — сказала я очень серьезно. — Понимаешь?
Он кивнул с той же бесстрастной мимикой манекена:
— Я тоже тебе верю. Пока что. Белла…
Я обернулась на него. Эдвард, помедлив, сказал:
— Ты должна кое о чём подумать. У тебя еще есть шанс повернуть назад и попытаться всё забыть, чтобы жить дальше. Если ты продолжишь требовать от меня ответ, я дам его тебе, но, я тебя уверяю, твоя жизнь отныне не будет ни безопасной, ни обычной. Возможно, тебе всё равно. Тогда подумай о своей матери и отце. Ты любишь их, не так ли? Тебе придется выбрать между правдой и семьей. Что ты тогда выберешь?
Он не угрожал. И, вообще, перестал прикидываться истеричным, злым подростком. Это ему неожиданно шло, хотя и очень старило. Сам его взгляд выдавал многолетнюю меланхолию. Я неожиданно успокоилась под этим взглядом, увидев такую искренность.
— Я подумаю, Эдвард.
***
Чарли облегченно улыбнулся, увидев меня.
— На тебе лица нет, — заметил он. — Всё еще страшно?
«Не знаю, — подумала я. — Должно быть страшно, и я боюсь. Но не того, что сделаю неправильный выбор, а того, что погибну, не узнав правды».
Люди делятся на две группы. Одни стоят у стен, послушно вжимая голову в плечи и следуя течению обстоятельств. Вторые — действуют. Всю свою жизнь я хотела принадлежать к элитарной касте вторых. Теперь я знаю, что к ней принадлежит и Эдвард, и его семья. Добры они или злы — это уже не имело для меня значения. Я желала знать правду. Я желала отвечать на вопросы. Это мой шанс стать той, какой я хочу видеть себя.
Страшно ли мне? Да, я боюсь потерять этот шанс.
Мне никогда не объяснить это маме или отцу. Мне никогда не объяснить это ни одной своей подруге или однокласснику, но я не собиралась искать понимания.
— Мне не страшно, — слабо улыбнулась я Чарли. — Поехали домой?
— Доктор дал какие-нибудь рекомендации?
— Да, он освободил меня от домашнего задания на месяц и разрешил прогулять школу.
— Сдается мне, ты врешь по поводу, как минимум, одного из пунктов… — сощурился Чарли.
— Поймали, шериф, — вздохнула я. — Освобождения от заданий мне не светят. Зато в школу я и правда могу сегодня не возвращаться. А еще три дня тебе придется катать меня на машине. Ура, — вяло добавила я.
— М-да, — вид у папы почему-то был виноватый, когда мы сели в машину, — еще кое-что… Ты уж извини…
— Что? — насторожилась я.
— Позвони Рене, хорошо?
— Чёрт, — простонала я, — ты сказал маме…
— Прости, — искренне произнес он. — Я очень перепугался за тебя.
— Ладно, я успокою ее.
Я готова отвечать за свои поступки. Я хочу знать правду, я могу поплатиться за это очень жестоко, и морально подготовлю себя к этому, как следует. Впервые в моей скучной, пресной жизни правильной девочки есть что-то настоящее. Это очень страшно, это может быть опасно… но какая разница? Жизнь, в принципе, очень опасная штука.
Рене уговаривала меня вернуться в Финикс. Я слышала, как она плачет, извиняется и говорит, что была плохой мамой. Она говорила, что зря отпустила меня и что никогда меня не бросит. Раньше ее слезы всегда повергали меня в ступор и отчаяние, но сейчас я слушала спокойно. Каким-то не своим голосом я произнесла:
— Мам, послушай, всё действительно хорошо. Ничего серьезного со мной не случилось, и я не хочу возвращаться в Финикс. Знаешь, что?… Кажется, я полюбила снег.
Комментарий к Диалоги со сфинксом. Часть третья - Сфинкс загадывает загадку
Из плейлиста Эдварда:
Fiordmoss - Maud
========== Диалоги со сфинксом. Часть четвёртая - Сфинкс молчит ==========
Они не люди. Они опасны и имеют отношение к пропажам людей (но это предстоит проверить). Быть посвященной в их тайну, значит, отказаться от прошлой жизни. Я готова, что бы это ни значило. Пусть мне грозит самое ужасное, унизительное, отвратительное — это лучше, чем ничего не знать.
Ночью после аварии с моим бедным пикапом мне впервые приснился Каллен, и сон был кошмарным. Я помню, как он аккуратно взял мои руки в свои. Я держала в ладонях хирургические инструменты. Я должна была вырыть себе могилу, лечь в неё и умереть.
— Ты знаешь, каково это — потерять своего ребёнка? — шептал мне на ухо Эдвард, — Но твои родители потеряют единственную дочь. Такова цена, Белла… Помни, на свету правда уродлива. На свету она уродлива… Лучи солнца вскроют правду, — он улыбнулся мне безумной, загадочной улыбкой злого Чеширского кота.
— Что это значит? — спросила я, роя себе могилу. — Мам? Пап?
Они стояли подле могилы и не видели меня. Мама — сильно похудевшая, вся в чёрном обнимала словно окаменевшего папу. Папа был бледен, моя смерть сломала его. Он был неподвижен, но я слышала его крик.
— Ты готова заплатить цену, Белла? — улыбался Эдвард, шепча у меня над ухом. Он ещё больше напоминал Мефистофеля. — Готова?
Я проснулась от ощущения удушья…
Следующие три дня отец действительно катал меня в школу. Я терпеливо ждала ответа Эдварда. Он иногда пересекался со мной. Чаще всего на его лице была маска заносчивого негодяя, но редкими секундами, когда никто не видел нас, он снова снимал маски.
— Терпи, это решение зависит не только от меня. Продолжай молчать.
Я верила ему. Я должна была, он не оставил мне выбора.
Каждый день я порой ловила на себе взгляды Калленов, и их сложно было назвать дружелюбными. Сильнее остальных, судя по всему, меня невзлюбили Джаспер и Розали.
Меня не волновала дурацкая популярность, которую я обрела после аварии. Я была бы о себе очень невысокого мнения, если бы меня беспокоили такие мелочи. Тайлер восхищался моим мужеством и, кажется, я начала ему нравится. Меньше всего в тот период своей жизни я могла думать о романах. Если Эдвард не лжет, то в скором времени у меня не останется прав, возможно, на нормальные отношения с кем-либо.
К счастью, я не нравилась Тайлеру до такой степени, чтобы он ходил за мной хвостиком. Поняв, что я не понимающее намеков существо, выпиленное из цельного куска дерева, он понемногу перестал за мной ухаживать.