Любовь моя

- Ты постоянно пребываешь в дурном настроении, всем досаждаешь, а я терпеливая и у меня болезненная жалость к… тебе. Но даже мне начинает надоедать твоя излишняя экстравагантность, – сказала она, взяла из стопки книжку малого формата и перевела разговор на необсужденного еще автора.

- Этот рангом повыше многих здесь будет. И все-таки он, наверное, ядовитый тип. Профессия обязывает и отпечаток накладывает что ли?

- Да ладно тебе! Аня, может, в общении он очень даже мил? Вглядись в портрет. Какое умное, приятное лицо! – не согласилась Жанна.

- Не переходите на личности. Меня можете сколько угодно обсуждать, я здесь присутствую, а других не трогайте. Одно дело произведение критиковать и совсем другое – человека, – поморщилась Лена.

- Не будь столь щепетильна, мы же в своем тесном кругу. Может, все же разомнемся, посплетничаем, перышки пощиплем? Жизнь себе подсластим. Дай в удовольствие пошипеть, – рассмеялась Инна. – Ладно, отложим до лучших времен. Пробьет и его час. Между прочим, злая ирония в писательстве не изъян, а большой плюс.

- И в быту? – с усмешкой спросила Жанна.

- Зациклилась на быте? У тебя крыша поехала?

- Кое у кого она всегда немного набекрень.

- А у тебя ветер в голове.

- Этот ветер иногда приносит блестящие мысли, – отбила атаку Жанна.

- А иногда от него из головы улетучивается здравомыслие и остается одно занудство.

«Не выношу насмешливого высокомерия Инки. На этот раз я не замечу ее издевательского тона, иначе она не прекратит», – решила Жанна. И небрежно спросила:

- Мне умилиться ходом твоих мыслей?

«Опять у них нашла коса на камень. Неудивительно, что Жанна испытывает к Инне противоречивые чувства», – вяло подумала Лена.

«Обе не чают, как меня спровадить. – Теперь уже Инна проявила мнительность. – «Всему своя мера и свои пределы». «Не пора ли язык на предохранитель поставить»», – вспомнила она Ленины поговорки.

Заранее стыдясь возможного скандала, Аня поспешила разбавить неловкость между подругами вопросом: «Какова просветительская миссия автора в этой книге?»

- Ради Бога не заводи педагогическую пластинку, иначе меня придется отхаживать со скорой помощью! – картинно воздела руки к потолку Инна.

- Вот всегда так: одни творят и говорят черте что, а другим достается расхлебывать и на своих плечах выносить все тяготы экспериментов «великих мыслителей и идеологов», да еще и отвечать за их ошибки, – легкой иронией, но положительно отреагировала Аня на всплеск Инниных эмоций.

«Ну, поглядите на них: одна другой умнее, – удивилась Лена. – Коль скоро в Анином психическом здоровье наметились признаки явного улучшения, то и от Жанны следует ожидать…» Она не успела додумать свою мысль до конца, как ее на самом деле прервала Жанна:

- На кой нам сдались эти СМИ, эта политика?

- Так ведь тошно и обидно, – ответила Аня.

- А я в эти «каналы не заплываю».

- Это вселяет спокойствие, – легонько щипнула Жанну Инна. Но та не ответила.

- …Еще мне не нравится, когда авторы усиливают драматический эффект своих рассказов смертью героев. Самое простое – убить героя, и тем добавить остроты происходящему, – услышала Лена. – …Или того хуже – привлекают высшие силы, используя нездоровый интерес некоторой части читателей к трагическим мистическим событиям и «божьим посланиям», – вернулась в русло литературной темы Аня. – Им не хватает слов выразить глубину и боль человеческой беды?

- Они берут сюжеты из жизни, – защитила писателей Лена. – Важно, чтобы из нее были пойманы очень точные и сильные характерные моменты, а не случайные факты.

- Недавно была на выставке центрального и черноземного районов России. Не поленилась посчитать. Две трети картин с церквями. Виданное ли дело, чтобы Бог, если он есть, присутствовал там, где люди назначили ему быть! Он в сердцах верующих, – неожиданной мыслью закончила свое наблюдение Аня.

- Векторы художнических устремлений у авторов картин не случайно параллельны, – отметила Жанна. – А тебе хотелось, чтобы они были коллинеарны или вовсе разнонаправленны? Так чего же тогда к писателям цепляешься?

- Сравнила. Какова степень их влияния на массы, и какова у художников! Писатели держатся на той вере, что их произведения достигают сердец читателей и помогают им жить! – заявила Аня.

- Теперь книга – капля дождя «в прогнозе погоды» для всего мира, – грустно пошутила Лена. – Произошла девальвация слова. Визуализация событий оказывает более мощное влияние на человека. Телевидение – вот где океан возможностей. В наше время значение писателя уже не такое, каким было еще тридцать лет назад. Это раньше ему даровался голос во имя тех, кого заставляли молчать. Хотя и сейчас талант дается, чтобы переживать за людей и способствовать облегчению их участи.

- Нашу жизнь ничто печатное уже не перевернет, – поддакнула Аня. – Хотя… что есть телевидение без писательского слова?

- Ты забыла об интернете, – сказала Инна. – Вот куда перебралась литература.

- …А как тебе вот этот «мощный» роман? Килограмма на два потянет. – Инна взвесила на ладонях, как на весах, два увесистых тома.

- Объемный труд. Все три будет. Книга – это вещественное мемориальное искусство, – охотно ответила Аня с улыбкой. – Глубокий роман, но несколько сыроватый. В нем то страшная скученность мыслей и событий, то излишняя затянутость текста из-за длительных рассуждений. То притягивает, то утомляет. «Пройтись» бы по нему хорошему редактору. Но читала я с большим интересом. Роман не тривиальный, особенный, умный, полезный.

Инна одобрительно закивала головой. Аня поняла: их мнения совпали. И она тут же радостно подумала: «Я много читаю и считаю, что у нас есть талантливые поэты и писатели. Им только надо помогать пробиваться. Как сказала моя любимая знаменитая оперная певица Хибла Герзмава? «Если ты не солдат, не борец, ты не в профессии». Жизнь – постоянное преодоление.

- …Не слушала бы ты всяких, – посоветовала Аня.

- Так ведь хочется уповать на чудо, – вздохнула Жанна.

«Лена опять молчит. Никак не встряхнется. Ей кроме себя никто не нужен? Сама себе собеседник, друг, товарищ и брат? Как улитка. Рожки высовывает в случае острой необходимости. «Вещь в себе», как учили нас когда-то на семинарах по философии… Чехов тоже в компании был не очень интересен, а как замечательно писал! Наверное, Лена нас слушает и находит новые темы для своих рассказов. А может, думает о несовпадении масштабов людей, делящихся своими мнениями о произведениях?» – неуверенно подумала Аня, но вслух произнесла искренно и грустно:

- А мне хочется героев гордых, независимых, достойных, прекрасных, но реальных. Устала я от жестокой фантастики и в книгах и на телеэкране.

- О положительных героях мирного времени писать очень трудно, поэтому их «выплеснули» из современных романов. А в результате наша молодежь, читая фантастику, питается отбросами с Запада и впитывает всякую дрянь, – сказала Инна.

- Хорошее – оно естественно и спокойно, а плохое раздражает, вызывает неистовые эмоции неприятия, вот и запоминается, – отозвалась Жанна. – Его нельзя убирать из произведений, оно помогает разграничивать в себе…

- Да уж куда проще писать о предательстве. Тут целый букет личных и социальных чувств: негодование, презрение и прочее, – подтвердила Аня.

- Анатомируем произведения, согласно своим воззрениям «делаем разъятие на детали, предоставляем друг другу специфическую «нарезку», пытаемся всех авторов уложить в рамки своих мнений. В чем уникальность нашего импровизированного «конкурса»?