Тина

Надо любить себя, не торопиться выполнять намеченное, находить время для собственного творчества. (Какие чудные слова!) Этому надо учить с детства. А если в голове одно: успеть, успеть… Вот то-то же! Я, признаться, и сама такая. Боялась, что… того и гляди, сама не выдержу.

Чего только стоила Тинина неспособность сполна наслаждаться каждым мигом жизни! В общем, недоставало ей блеска, искрометности. Такие не дают и не расправляют мужчинам крылья. А что такое мужчина без полета? Ноль без палочки.

Не каждому могла глянуться Тина, но не прошел же мимо нее Кирилл. Помню, долго я наблюдала, преодолевая удивление, как любовно обсматривал он ее объективом своего фотоаппарата. Вот уж чего я от него никак не ожидала! Зная Кира, разве можно было себе представить такое? Я еще подумала тогда ревниво: «Ему, как всегда, позарез нужно выставляться именно здесь, у всех на виду?».

«У каждой памяти свои ассоциации, – одернула себя Жанна. – Мужчины влюбляются в женщин определенного типа? Кстати сказать, мнение весьма распространенное. Может, причина невзыскательности и всепрощенчества Тины в более скромных, чем у других девушек, запросах? Но если, по мнению Кирилла, она ничего путного из себя не представляла, тогда это слишком роскошный жест в ее сторону. А может, с его стороны это всего лишь неуклюжая попытка возвыситься хотя бы в чьих-то глазах, если он уже тогда осознавал свою порочность и никчемность? Какова же на самом деле неприукрашенная правда его жизни?»

И Лена думала об Инне и Жанне: «Для чего они хотят разгадать поведение этой пары спустя столько лет? Зачем анатомируют их жизнь, срезая слой за слоем, реанимируют, стремясь раскопать истину; ухватить сокровенную суть взаимоотношений Кирилла и Тины? Зачем Инна тревожит свои бездонные омуты воображения и памяти; перелистывая страницы их весьма неоднозначной жизни, и чересчур запальчиво судит их; рассуждает с умным видом, с пальцем, приставленным ко лбу, делает безоговорочные выводы и, убеждаясь в своем бессилии осознать их прошлое и настоящее, капитулирует? И ведь чем меньше знает, тем больше апломба. Прошлое интригует? Но это интересно только лишь поначалу…

У каждого факта жизни тысячи причин и все по-своему значимы. Можно закопаться в информации, расследуя даже один вариант. К тому же истины со временем изменчивы и это тоже не следует забывать.

С точки зрения Кирилла его семейная жизнь, наверное, выглядит совсем иначе, чем в глазах Инны. Должно быть, он считает, что выпивает, а не пьет. Впрочем, не сомневаюсь, что в стремлении уяснить правду их жизни, Инна руководствуется только своими понятиями и интересами. Теперь трудно верить в бескорыстие. Не шестидесятые. Надежность – зыбкая субстанция. Невозможно оценить степень достоверности ее слов. Наверняка у нее многое непроизвольно подтасовано, сгущено, предвзято. А что если она на самом деле так сильно жалеет Тину, что ее мысли постоянно возвращаются к ней, как к молитве?.. Тогда бог с ней, с этой правдой, если она не утешает и из-за нее кому-то вдруг расхочется жить… И все же, почему Инна так привязалась к Тине? Ей надо каждодневно любить и опекать кого-то, кто находится рядом? Пожалуй, да.

Если сделаю над собой усилие, у меня будет шанс проанализировать рассказ Инны и узнать, что же на самом деле скрывается за ее сочувствующей вывеской, – машинально размышляет Лена, листая альбомы подруг. – Но, чтобы не увязнуть в многочисленных подробностях, мне стоит ее слушать так, как я смотрю сериалы – пропуская по нескольку серий кряду».

А Инна с энтузиазмом продолжала:

– Воистину, крестные муки выпали на долю Тины. Конечно, без горя прожить невозможно, только скомкал Кирка ее жизнь, как лист бумаги, а она мотала слюни на кулак и все терпела, и сердца на него не держала, веря в его любовь и преданность. Какое-то искаженное понимание жизни… И ведь никого, никогда, ни в чем не слушала! Только своим упрямым умом жила. «Закаменевшие» идеалы не копировала, сама собой была. Ни желчи, ни раздражения Кир от нее не видел. Всегда мягкая, бодрая, отзывчивая… но в некоторых вопросах яростно бескомпромиссная. Без шума и протеста вела глухую борьбу с пороками Кирилла. В толк не возьму, откуда в ней эта способность к беспредельному терпению? Как можно выдерживать такое? Тем более, что обходился он с ней не самым лучшим образом: не стремился образумиться, глаза кровью наливались, когда она посягала на его неукротимый характер.

К чему подобное коленопреклонение перед мнимым талантом? Мне кажется, даже жертвы Богу – я имею в виду человеческие – всегда должны быть отравлены чувством вины. А Кир принимал их от Тины, не задумываясь. Ах-ах! Он – предмет бесконечного восхищения и преклонения! Имя овеянное «легендами»! Попал в уютную обитель ее щедрости и бескорыстия и, похоже, желал оставаться в ней до конца своих дней. Мне кажется, женщины должны быть более требовательными к мужчинам. Они не должны относиться к мужьям как к малым детям. Я – мужчина! – должно звучать гордо.

Ты не поверишь, Жанна, она полюбила его за недостатки, которые для всех нас были очевидны. Иногда хочется усомниться в здравости ее рассудка. Не от мира сего она. Ее великодушие неоспоримо. «Не могу причинить ему боль, не могу омрачить его итак несчастную жизнь», – говорила она в ответ на недоуменные взгляды подруг. Те, естественно, из деликатности опускали глаза. Вот ты, наверное, тоже думаешь: «Зачем Тине все это?» Вот и я не знаю. А зачем ей нужен был Артур?

Мне иногда кажется, что ей непременно нужно страдать, чтобы ощущать свою жизнь исполненной смысла. Для нее знание о собственном несчастье менее жестоко, чем мысль о несчастье другого. Не понимаю я этих ее садомазохистских изысков. Едва ли не с чувством обреченности я обнаружила, что она не умеет радоваться, не страдая, в то же время, от чувства вины… Не научили в детстве? Не знала легкой чистой искренней радости? Забыла, что это такое? Жизнь давно не предлагала ей ничего прекрасного? Это же ужасно… А университет – преддверье больших возможностей? Это же космический виток в судьбе каждого из нас!

Забегая вперед, уверенно скажу, что твое воображение, наверное, уже заранее описывающее ее предполагаемую жизнь окажется слишком убогим и робким. Ты, насколько я знаю, прожила счастливую жизнь, и тебе трудно представить во всех подробностях тот ад, который она называет жизнью. Но сейчас я не об этом.

«Усиливает реальность, чтобы лучше воспринималась? Дождалась возможности высказаться, ударилась в воспоминания! – Жанна с внимательным любопытством заглянула в лицо Инны. – Начав свои излияния, она уже не в состоянии остановиться. У нее, наверное, таких историй воз и маленькая тележка. Так и слышится мне ее ехидный, утомительно-назойливый голосок: «А недавно я слышала…» Может, она и обо мне также шепотком с кем-либо вспоминала что-то типа: «Он нет-нет да и посмотрит в ее сторону. А вдруг у них склеилось бы, сладилось бы, но вот не случилось. Под шумок разбежались в разные стороны». И прочее, и прочее… Пустит слушок и поползет он, подхваченный такими вот «неравнодушными», не пойманными на слове или имеющими мстительный интерес. Завистники самый искренний добрый поступок могут истолковать превратно. И уж не рябь по воде идет… а цунами захлестывает хорошего человека. Велика энергия негативной молвы.

Помню одного такого пожилого гада. Одну пакостную фразу запустил в коллектив, а человека и по сей день сторонятся и опасаются. И ведь, что самое интересное – все сразу поверили. Всех это определение почему-то устроило. Как же иначе: слишком наивно-честная, слишком восторженно-правильная. Как бы тут точнее, вернее ловчее выразиться… Подходила она, по их мнению, под выдуманный трафарет... Такова порода человеческая – в хорошее не сразу верят, а в плохое – всегда, пожалуйста!