Дневник замужней женщины

– Муженек, сегодня день физкультурника. Будем кросс бегать?

– От спальни до кухни и от кухни до туалета?

– Погода чудная. Пойдем в парк, полюбуемся на золотую осень, заодно и подышим лесом.

– С балкона вид лучше. А деревенским воздухом я завтра на рыбалке надышусь.

– Сама схожу.

– Попутного ветра.

Сегодня Митя вообще до абсурда дошел. Придрался будто я салфетки пачками расходую. У меня глаза на лоб от удивления полезли. Возмутилась: «Скряга, я пользуюсь матерчатыми салфетками, а ты бумажными! К себе предъявляй претензии». У него «заскок»? Может, просто рассчитывал «завести»? Перебьется. Слава Богу, пенсии у нас одинаковые. Хоть тут у него нет повода цепляться.

– Опять идешь на улицу? А говоришь, больная.

– Врачи настаивают на ежедневных хотя бы получасовых прогулках. У плиты здоровье не укрепить. Я не могу без дела гулять по парку, вот и завела перед домом цветник и по мере сил по вечерам в нем вожусь. Это плохо? Лучше дома стонать?

– Твои фляжки с водой для полива уже в квартиру перебрались.

– На балконе они никому не мешают. А твоя рыбацкая одежда посреди зала кучей лежит. От носков и сапог воняет на всю квартиру, меня тошнит от их запаха, но я не делаю тебе замечаний, пока ты ко мне не начинаешь приставать с претензиями. Как я устаю от тебя! Ресурс моей души уже заканчивается.

Пока я верила, что несмотря на свой эгоизм Митя любит меня, мне все было по плечу, я все трудности преодолевала. Эта вера удваивала, утраивала мои силы. Мне одной было тяжело справляться со всеми домашними делами, но я все успевала и по-своему была счастлива. Я растворялась в любви к мужу и забывала о себе. А это неправильно.

Он врал не изобретательно, но так естественно, натурально, что я верила. А узнав о предательстве, я тяжело заболела. Помню, в тот день охватила я голову руками, а волосы мои каляные (так моя бабушка говорила) как проволока и не гнутся. И коже под ними больно-больно… Во рту сухо, в горле наждак… Болезнь на длительное время будто обнулила мою прошлую жизнь. Я думала только о том, чтобы выжить.

После больницы я оставила работу и потихоньку занимаюсь домашними делами. Худо-бедно, но выполняю свой минимум. Митя против моей воли – я устаю от присутствия чужих людей – нанял домработницу. Она была лентяйкой, не умела готовить и к тому же воровала. Полгода я с ней мучилась, каждый день нервничала, умоляла уволить. Не слушал муж меня. Сын помог избавиться. Тогда он привел вторую, молодую, энергичную. Она потребовала гладильную доску. Не со мной, с нею он пошел ее покупать. Женщина удивленно взглянула на него, на меня и, пожав плечами, отправилась в магазин. «Значит так у них принято», – говорил ее взгляд. И мне не хотелось вступать в спор при чужом человеке. Я перед этим объясняла Мите, что жена должна выбирать вещи на свой вкус и вручать домработнице.

– Работники могут меняться, а я – хозяйка и всем должна в семье командовать. Своим походом в магазин с чужим человеком ты меня унизишь. Ты уже совсем меня со счетов сбрасываешь? – растолковывала я мужу элементарные истины.

– Глупости, – возразил он и сделал по-своему.

– Жаль, что ты не понимаешь таких простых этических вещей, – вздохнула я с обидой. – В лесу с волками, что ли воспитывался? Если хочешь понимать меня, поднимай свой культурный уровень.

Еще раз попыталась поговорить с Митей на эту тему, но в ответ получила раздраженное:

– Не обращай внимания на мелочи.

А я подумала: «Когда здорова была – не замечала. И зря». Потом вслух возразила:

–Уважительное отношение к близкому человеку – не мелочь, а основа существования семьи.

– Я для тебя старался, а тебе всё не так.

– Я тронута! Сколько мне нужно повторять, чтобы ты запомнил: «Если хочешь сделать мне приятное, угодить, делай так, как я прошу. Не считаясь с моим мнением, ты оскорбляешь меня».

Новая домработница оказалась умной женщиной. Она довольно скоро поняла характер моего мужа и ушла от нас. Перспективы жизни с таким человеком ей не светили. Я сразу поняла ее намерения, только виду не подала, решила, пусть сама убедится, так будет быстрей и верней.

Злюсь на мужа, молча бешусь… но мне так не хватает его любви! Неразрывными узами связана я с ним, потому что понимаю, что любовь – самое ценное, что есть на свете? Но когда долго веришь и напрасно надеешься, то устаешь. Обиды концентрируются… Еще Ницше объяснял, что «твои ближние всегда будут ядовитыми мухами». Сколько раз просила: «Ты запутался, давай забудем все, что было и начнем жизнь заново, без лжи. Будем называть вещи своими именами. Это же так просто!» Для меня просто, а Мите не хотел себя переделывать. Ложь стала его сутью.

Разговаривала с батюшкой около церкви. Проходила мимо, а он беседовал с прихожанкой. Остановилась, тоже вопрос задала. Он ответил: «Если есть любовь, должно быть и доверие. Домострой ничего общего с христианством не имеет… Где-то он уступит, где-то она, а где-то вместе придут к общему решению…» Мои слова повторил.

Соседка думала, что если заставит мужа повенчаться, так в его душе сразу воцарился покой. Такого не бывает. К этому надо самому прийти. К тому же венчание накладывает обязательства. Они должны будут призваны давать жизнь стольким детям, скольких Бог им пошлет. Только кто теперь исполняет эти предписания и заповеди?..

*

Третий раз не могу попасть на УЗИ. И это платная медицина! Что же тогда теперь твориться в бесплатных поликлиниках?

Моя медицинская карта – «полное собрание сочинений». Оно разностороннее и разноплановое.

Чем только ни лечили врачи мне сухую экзему! Ничего не получалось. Но как только я взяла себя в руки и решила не обращать внимания на фокусы мужа, болячки сами вскоре прошли.

Ужинаем на кухне. Колени мои ноют, тяжело сгибаются-разгибаются. Прошу мужа выключить газ под кастрюлькой.

– Какой ручкой – спрашивает. Чувствую, не хочет помочь, хотя ему достаточно протянуть руку, ведь рядом с плитой сидит. Как же, прошу сделать непривычную для него женскую работу!

– Крайней от тебя, – отвечаю сдержанно. (Лучше бы пересилила боль и сама выключила.)

Он поворачивает вторую.

– Ты выключил чайник, а он еще не вскипел.

– Ты про другую кастрюлю говорила, – возражает Митя первое, что приходит ему в голову.

– Где ты видишь другую? На плите одна.

– Цепляешься ко мне, тебе бы только командовать.

– Командовать, придираться и кричать – это твой метод общения с близкими, – не выдерживаю я. – Теперь ты понимаешь, почему я до болезни все делала сама, а тебя не просила? Ты же все мозги проешь, прежде чем пальцем шевельнешь. Так кто у нас в семье капризный? Или ты так любишь мне досаждать, что уже и жить без этого не можешь?

А теперь, когда мое здоровье, между прочим по твоей вине, ослабело, я вынуждена просить помощи, хотя нормальный муж должен сам догадываться быть предупредительным. Хотя от кого я жду... Ты же никогда ни к чему не причастен.

Я умышленно закончила разговор этой фразой. Иначе он вообще через минуту забудет, о чем я его просила. Хотелось добавить, мол, одно у тебя в голове: «где-нибудь, с кем-нибудь и как-нибудь, и в этом твоя суть», но сдержалась, не стала обострять отношения. Ни к чему хорошему это не приведет.

Смотрю в окно. «Ветер вдали вскрывает небу вены» и выпускает темные облака, а поблизости, в парке, он лохматит «табуны гривастых» тополей. Слева открывается широкая панорама микрорайонов. Их построили за перестройку. Я туда редко наезжаю. Зимой странным образом нарушается геометрия города. Но высотки служат прекрасными ориентирами. Хорошо, что мы выбрали квартиру на самом верхнем этаже. Какой обзор!