Страница 35 из 79
Помолчав, добавила:
— Динар — считает. Считал изначально. Он совершил и… совершает много ошибок, но два неоспоримых преимущества у него есть — он учится на своих ошибках, и для меня он равный партнер, а не кто-то, кто дозволяет себе свысока соизволить обратить внимание на мнение женщины.
Кесарь не произнес ни слова.
А я уже видимо не могла остановиться:
— Вы затронули тему чувств. Ваших. И изволили выразить свое явное неодобрение моей реакцией на ваши слова о любви, заявив, что «женщинам как-то иначе свойственно реагировать на признание мужчины в чувствах». И вот знаете, мне вот крайне любопытно, а какой реакции вы ожидали от меня?
Усмехнувшись, кесарь ответил:
— Менее всего, нежная моя, я ожидал коварного притворства и бегства, едва я покинул Сатарэн. Согласись, было довольно неожиданно оставив нежную и самолично подарившую страстный поцелуй жену, а застигнуть откровенно подыхающую бунтарку.
— Я не подыхала! Поцелуй не был страстным! Притворство – увы, это единственное орудие, что вы мне оставили, наложив на меня руну покорности, руну стирания памяти, руну власти… Ммм, я все руны перечислила, или там имелась еще парочка неучтенных?!
Откинув голову, взглянула на супруга — судя по его взгляду, рун там еще оставалось навалом.
— Я все же спрошу еще раз, мой кесарь, — ядовито прошептала я, — какой же реакции вы ожидали от меня? От меня, выросшей в мире, где единственным злом были вы! От меня, знающей, что вы лично убили моего дедушку, принеся его в жертву как последнего мага Жизни, и не добившись результата обратили свой взор на единственную, кто унаследовал его дар?! От меня, которая по вашей воле стала изгоем в собственной семье? От меня, превосходно знающей обо всех ваших любовницах и да, ко всему прочему я знала, что многие из них не дожили до старости. Сколько девушек исчезло в Рассветном мире во время вашего правления, мой кесарь? Десятки, сотни, тысячи?!
Араэден вместо ответа жестко спросил:
— А скольких твоих родственников убила семья Грахсовена?
— О, у нас с ним полное равноправие и в данном вопросе, — ехидно ответила я. — Они веками убивали нас, мы веками их, там практически равный счет в итоге. И опять же – территории Готмира изначально были спорными, и по справедливости их вообще следовало бы вернуть племенам серых гоблинов, но кого и когда в нашем мире интересовала справедливость? Мы коварно боролись за земли всеми доступными нам способами, они делали то же самое. В результате мы потеряли моего дядю и двух кузенов, они — всех братьев Динара и парочку дядей. Но…
Я выдержала паузу и торжествующе добавила:
— Но нельзя не признать того факта, что никого из наших родственников не убивали мы лично! Вам же, мой кесарь, подобным похвастать не суждено!
— Было бы чем… гордиться, — съязвил Араэден.
— Что имею — тем и горжусь! – непримиримо заявила я.
— Ммм, — издевательски протянул кесарь. И поинтересовался: — Стоит ли принять все озвученное тобой, как подтверждение факта твоей определенности в отношении Грахсовена?
Определенности?!
— В последнее время, я в целом перестала питать какие-либо надежды в отношении определенности… — призналась я. — Динар… тот которым его знала я, остался ли он тем, кого я знала? И сколько в нем осталось от того молодого мужчины, которого я знала?
Помолчав, вдруг тихо выговорила:
— Я выросла на сказках, в которых любовь всегда побеждала. Всегда. Если это настоящая любовь. Я знаю — наивно и глупо, но до пятнадцати лет я росла в башне, и единственной возможностью вырваться из нее – было чтение… Я так хотела… любви. Такой как у мамы с папой… Такой как в романах. Такой, которую мне преподнесет настоящий принц… А потом все рухнуло. Я оказалась слишком умна, чтобы игнорировать факты очевидных измен отца матери…Так разбился первый из хрустальных замков моих фантазий о любви. Принцы, чурались меня как чумной. А те, с кем я начала общаться когда вы швырнули меня в стремнину политических игр представляли собой старцев, давно утративших вкус к плотским утехам… Но я все равно верила. Глупо и наивно, как уже было сказано выше, но я верила. Даже не до конца осознавая это. Осознание пришло, едва Динар показался в лодке, подплывающей к островам… Я знала, что он подвергся вашему воздействию… Знала, что в Рассветном мире прошло более полусотни лет… Знала все… и в то же время верила, что он узнает меня с первого взгляда, как узнала его я…
Боги, кому я это рассказываю?! И зачем?! И я внутренне сжалась, ожидая язвительных слов, угроз, осуждения… чего угодно, только не тихого:
— Тебе ведь уже известно – это был не Динар.
И я почувствовала, как слезы жгут глаза.
— Известно, — подтвердила едва слышно, — только все равно больно.
И кесарь обнял крепче. Неожиданно для него не иронизируя, не издеваясь, не говоря ничего по типу «Я сравняю его с землей», просто разделяя эту боль вместе со мной, и от этого… стало теплее.
— Хочешь, я открою для тебя путь в Рассветный мир? — вдруг спросил Араэден.
— Нннет… — выдохнула я, вспомнив Сатарен и его радостное «Пробился». Затем мрачно добавила: — И вы об этом знали! Вы с самого начала об этом знали! Вы ни на секунду не сомневались даже, что опять победите! Вы…
— Это не победа, Кари, — мягко оборвал меня он. — И да — я знал.
Приняв это к сведению, еще более мрачно резюмировала:
— Таким образом — вы мне солгали.
— Я никогда не лгал тебе, — раздалось в ответ.
Откинув голову назад, посмотрела на супруга, и услышала слегка издевательское:
— В отличие от тебя, я ко всему прочему изначально учел разницу во времени наших миров, не став акцентировать твое внимание на очень важном моменте — я мог и могу вернуть тебя в тот миг, когда мы покинули Рассветный мир. В конкретное время, а не только в мир.
У меня от изумления кажется даже рот приоткрылся.
— Именно этим, нежная моя, опыт и отличается от необдуманного энтузиазма юности, — поддел кесарь.
— М-да… — только и смогла сказать я.
Коварная усмешка кесаря была слабым утешением потрясенной мне.
Скептически полюбовавшись ею, я поинтересовалась:
— И каковы были бы ваши действия, реши я в конце года все же вернуться в Рассветный мир?
Пожав могучими плечами, кесарь с улыбкой ответил:
— Мы вернулись бы в Рассветный мир.
— МЫ!!! — прошипела я.
— Мы, — спокойно подтвердил кесарь.
Решила что сдохну тут исключительно вот из чувства упрямства.
— Мы сдохнем исключительно из твоего упрямства, — мягко поправил кесарь.
Что ж, в таком случае глянем на ситуацию под другим углом – убью, наконец, своего главного врага!
— А ситуация приобретает неожиданный поворот, — усмехнулся кесарь.
— Я сдохну с чувством полнейшего удовлетворения от собственной победы, — язвительно заявила супругу.
— Ммм, — протянул Араэден, и вдруг очень коварно поинтересовался: — Ты оставишь нашего ребенка сиротой?
— Адрасик еще у нас? – сильно удивилась я.
Просто учитывая, что его родителей мы с главным арахнидом воскресили, я полагала что…
— Любовь моя, если уж я сделал тебя матерью, то окончательно и бесповоротно, так что ребенок наш, — насмешливо сообщил кесарь.
Да, непорочное зачатие оно такое непорочное, но в то же время железно зачатие…
— Мой кесарь, не будьте еще большей сволочью, чем вы уже есть – верните ребенка родителям! — потребовала я.
Но в ответ услышала издевательское:
— Нежная моя, решения в отношении наших детей мы всегда будем принимать совместно. Будем откровенны — я не самый лучший сын…
— В смысле «самый ужасный из сыновей умудрившийся убить обоих своих отцов, родного и не очень»? — язвительно поддела я.
— Полагаешь, следовало оставить их в живых? — раздраженно поинтересовался кесарь.
— Да я не к этому, просто сам факт, — язвить так язвить.
— Логично, — неожиданно согласился кесарь.
Мы посидели, глядя в пустоту беспросветной мглы вокруг, и я все же спросила: