Вкус жизни

Припомнила приезд деда через много лет отсутствия, желание бабушки показаться молодой, красивой, в блузке и юбке из молодости, которые странно смотрелись на ее теперь уж полноватой фигуре и при сильно постаревшем лице. Хотя, надо заметить, эта одежда все-таки молодила ее. Взволнованное и смущенное лицо матери тоже помнила. И еще свое удивление, непонимание. Зачем нарядилась перед чужим мужчиной? Закралась смутная догадка, что он бабушке не чужой. Пыталась связать концы двух непонятных нитей: «Он – отец моей матери, она – мать матери. А жена у деда другая. Вторая? Тогда он не вдовец, а разведенный. Но разве мог он оставить такую прекрасную женщину? Он же хороший. Боже мой, бабушка его первая жена?! Не может быть!»… Глупая, маленькая была…

Мать тоже чувствовала неловкость за бабушку. Что она думала? «Бабушка всем видом показывает, что веселая и счастливая?» А мне казалось, что взволнованная, возбужденная, даже взбудораженная, как от встречи с первой любовью своей юности. Видно, так оно и было. И дед какой-то встрепанный, тоже смущенный, растерянный, неуверенный. Места себе не находил. Тыркался туда-сюда, то ко мне повернется, то к дочери. То нож в руки возьмет, то рюмку по столу подвигает, то откроет следующую бутылку при недопитой первой. Всё вроде приятно и радостно, все возбуждены встречей, а если присмотреться, глубже копнуть, тайна какая-то проглядывала из тумана прошлого.

Тайна была для меня, а не для взрослых. Нет, чтобы объяснить ребенку. Мучайся тут, разгадки сочиняй. Две бабушки при одном дедушке. Получается, это обычная, хотя и неприятная житейская драма? Наверное, для моей бабушки это жутко тяжелая встреча с прошлым. Но как держится! Может, радость встречи затмила боль долгих лет разлуки? Зачем дед приехал? Неужели захотел увидеть свою давнюю любовь, мать своих детей? Может, совесть замучила или что-то наподобие ностальгии с возрастом проснулось?..

Тянет же меня увидеть деревенских друзей, хочется знать их судьбы, заглянуть в переулки детства, окунуться в былую наивную радость, вдохнуть, пусть измененный, но все же воздух тех мест: лесов, лугов, огородов. Это воздух не такой, как в городе. Он роднее, слаще, теплее, гуще. Насыщенный душевностью, событиями, ласкающими душу… Теперь он уже почти без боли, обид, горечи, потому что он из прошлого. И поэтому настоян на радостях, на тумане забытья, на добрых выжимках хороших моментов…

Ах, бабушка! Милая бабушка. Всем в любом возрасте хочется помнить только о хорошем, надеяться на лучшее. В тот день она открылась мне другой гранью своей души: искренней, трогательно детской, незащищенной, любящей раз и на всю жизнь, такой странно хрупкой. Вспомнила рассказ о любви ее родителей между собой и к ней. Вот она откуда, ее вера, любовь к мужу до гроба. Она винила только ту женщину, потому что без памяти любила. Она не могли винить любимого. Он для нее, несмотря ни на что, безгрешен и прекрасен. Вот такая арифметика. Ее любовь до сих пор идеализирует его, не позволяет признать недостатки, поверить в греховность его помыслов и действий...»

Лере другой рассказ Лены вспомнился.

«…Посылая мое фото своей дочери, дед на обороте надпись сделал: «Папы и мамы от Лены». Я уж тогда поборник грамотности, не только не исправила ошибки, но даже сделала вид, что не заметила их. Мне было девять лет. Детское чутье подсказывало, что это будет выглядеть грубо, бестактно, безжалостно. Старик ведь писал. И с таким старанием выводил большие, чуть дрожащие буквы! Может быть, с любовью. Конечно, с любовью… А я ведь тогда вообще ничего не знала об этой новой семье, но понимала, что меня в нее отправляют. И откуда у детдомовского ребенка чувство такта? Может, природное, от тех самых малограмотных, но таких тонких, умных и порядочных?..»

Понимали мы с Леной друг друга…

Опять Лена о деревне вспоминала.

…Приехала я в деревню. Вышла из поезда. Прелестное тихое утро. Под лучами на удивление яркого августовского солнца искристо серебрились лиственные деревья лесополосы, через которую проходил мой путь. Деревья выглядели так нарядно, так празднично, что, казалось, в душе у меня вот-вот запоют соловьи. «Блажен, кто посетил сей чудный уголок», – мурлыкала я бездумно. Сразу ощутила, до чего неторопливо течет время в деревне, как оно успокаивает и умиротворяет!..

Пересекла росистый луг с низким густым мощным травостоем, столь плотным, что при всем желании не добраться сквозь стебли пальцами до жирного, влажного чернозема. «Такого, как у нас, луга не сыщешь в других краях», – улыбалась я. – А вот знакомая мне с детства копань, по-местному копанка. Увидела, и мороз по спине продрал. Я даже зябко и нервно передернула плечами. Вспомнилось из детства: «Ой, гиблое место, засосет!» Здесь у меня впервые пробудился страх перед жизнью, точнее, перед смертью. Остро, проникновенно ощутила. Поразилась слабости человеческой. Помню, цепляясь за кусты и траву, молилась все откровеннее и отчаянней. И после благополучного завершения «выползания» из топи продолжала нервно бормотать схваченные общей мыслью обрывки молитв.

…Деревенская жизнь воспитывала меня сменой болей и радостей, острыми, рвущими душу впечатлениями… Почему копань странным образом притягивала меня? Говорят, будто влечет к себе страшное, таинственное. А меня, как и в детстве, оно больше пугает...

Иду дальше и вспоминаю, как, возвращаясь из школы, мы часто катались по этому пахучему ковру, наслаждаясь природными пуховыми перинами, мягче которых не бывает во век, а намаявшись, запыхавшись от избытка эмоций, останавливались и замирали, завороженные розовым закатом, быстро сгущавшимися теплыми спокойными сумерками. И в тот момент мне казалось, что это райское место, где вся земная доброта, тишина и красота собрались вместе, чтобы радовать, восхищать и усмирять рвущиеся вдаль и вширь души маленьких сорванцов с их детскими, а подчас и недетскими мыслями, заботами, мечтами.

…И вдруг вспоминала островок бед, страхов из очень раннего детдомовского детства и не понимала: зачем он нужен мне здесь, в долине счастья? Чтобы напоминать о том, что не все в этом мире нам на радость, что всюду подстерегает каждого из нас неизвестное, тайное, опасное, которого мы должны бояться, чтобы не забываться и всегда помнить: зло существует, оно всегда где-то рядом? Оно тянет, требует познать его, испытать, преодолев себя, или избежать, обойти его. Поэтому во мне просыпался страх? Чтобы оградить, уберечь от ненужных бед? Ведь существует разум, чтобы решать: бежать или побеждать. Бежать надо от пустого соблазна, глупого геройства, от искушения легкой победы. Да мало ли еще от чего. Конечно, без риска не взорлишь, высоко не поднимешься. Но инстинктивный страх заставит задуматься, и тогда разум и совесть встанут на охрану человеческого, порядочного во мне… Эко меня повело на размышления! Видно копань – место такое, располагающее к философии…

Вот старая школьная аллея – живая память юных лет, место милых секретов. Под этим дубом и я прятала записки, вложенные в коробку из-под зубного порошка. У нас считалось постыдным выставлять напоказ свои «сердечные раны». В этой аллее эхо уже нашего прошлого, потеснившего в ее памяти пережитое родителями в войну.

Картинки детства одна за другой выстраиваются в моей памяти… И они вполне узнаваемы. Но как заросла аллея. Как сцепились ветвями дубы и тополя. Кусты проросли щиром, лебедой, крапивой и лопухами. Все переплетено диким виноградом и повиликой. Не пробраться сквозь джунгли.

А вот и прогалки. Нет теперь моих любимых тополя и березки, как нет уже моих лучших друзей детства Лили и Толика. Во имя чего они так рано ушли, вознеся себя на алтарь Добра и Света? Всевышнему нужна была эта крестная жертва? Разворошила, растревожила я бесконечные нетленные кладовые своей памяти… И каждой весной в этой аллее по-прежнему цветет белая акация, опьяняя других мальчишек и девчонок, и также неумолчно гудят деловитые пчелы…

А вот эта улица заставила сердце забиться учащенно. Первая влюбленность, первое свидание. Вот его дом. Но живут там незнакомые мне люди. И от этого сделалось ужасно грустно до слез. «Никого из родственников у него здесь не осталось. Не приедет. Никогда больше даже мельком не взглянем друг на друга…» Помню, в один из приездов кто-то опустил руку на мое плечо. Я вздрогнула от неожиданности. Его соседка. Поняла мои мысли. Деликатно, тактично помолчала, повздыхала...