Страница 23 из 48
— Я не отпущу тебя. Ты моя, асса́ру. Моя…
Он проникал глубже, иступлённее, быстрее, пот покрыл его грудь, шею, стекал по бронзовой коже. Мои волосы взмокли у шеи и висков, я раздвинула ноги шире принимая его в себя целиком, упоительно глубоко, до щекочущих искр в теле. Он вбивался в моё тело, а я растекалась от чувств, от наслаждения, от дурмана, что окутал тело. От понимания, что я значу для него. Я потянулась к его шее, провела языком по изгибу, хотелось попробовать вкус его кожи. Отвечать ему. Я провела губами по его плечам, огладила спину. Маар вздрагивал от каждого прикосновения, проникал, выбивая дыхание. Я поймала ритм его бедер. Он склонился моим к губам, поцеловал, пленил языком, проталкиваясь в мой рот, и твёрдым членом — в ставшее податливым тело. Наслаждение взорвалось во мне, снося все стены. Блаженство тяжёлой дрожью ударило в затылок, покатилось кипящей волной по всему телу. Маар продолжал вторгаться беспрерывно, напрягаясь до предела, и теперь были слышны шлепки. Он стискивал меня крепче, до боли. Горячее тугое семя ударилось в лоно, заполняя, растекаясь внутри меня вязко. Я прикрыла веки, наслаждаясь чувством полноты, такой тяжёлой, тягучей, сладкой. Обхватила Маара ногами, цепляясь, глядя ему в глаза. Он целовал мои розовые, налившиеся соком соски, мою шею, мои губы. Маар выплеснулся внутрь меня без остатка, пристально глядя в мои глаза, потираясь o мои влажные губы, накрывая их своими губами жаркими, сухими, целуя мучительно сладостно. Тело его колотилось сильной дрожью. Он не торопился отпускать меня, до сих пор находясь во мне, пульсируя, растягивая.
Сглатывала сухость, ощущая под ладонями бугры мышц сильных плеч Маара, как они перекатывались под моими пальцами при каждом его вдохе. Он дышал тяжело, обрывисто. В моих ушах словно была вата, в голове шумело. По моей коже всё ещё расходились мурашки вместе с дрожью в мышцах. Я приходила в себя медленно, душное марево возбуждения и выплеска окутало меня, въедаясь в кожу. Мне хотелось отползти от него подальше, чтобы не чувствовать больше ничего, но я даже не могла открыть глаза, меня придавливали к кровати тяжёлые волны силы, исходившие от исга́ра. Он был весь горячий, как угли, и кожа такая сухая, что шелестела под моими ладонями. Волнение всплеснулось внутри и разнеслось вместе с кровью по венам — он же весь тлеет изнутри! Маар услышал мои побуждения, прижал меня к себе, не давая отстраниться. Теперь я явственно ощутила, как от его пламенного тела пышет таким жаром, что кажется, постель сейчас вспыхнет огнём. Но тут же во мне взметнулось злость. Поделом, пусть горит в своём пекле! Хотя страх, что я могу вспыхнуть вместе с одеялом, мигом заставил меня притихнуть. Маар склонился, заглядывая мне в лицо. Под тяжёлыми веками я едва видела его глаза, только чувствовала на своих губах жар его дыхания. Я смутно осознавала, что всё ещё держусь за него, боясь окончательно потерять опору, вжимаюсь пятками в его напряжённые ягодицы.
— Выпусти меня, — всё же попросила с нажимом, опуская стопы на постель.
— Выпущу, но не сейчас. Не указывай мне, асса́ру, я сам решу, когда мне нужно это сделать.
Я запыхтела, но ничего не могла поделать.
— Ты так же хочешь перерезать мне глотку? — с издёвкой спросил.
— Ещё больше, чем в прошлый раз.
Маар усмехнулся, ошеломляя меня своей безмятежностью, обезоружив совсем. Но его лицо вновь стало непроницаемым. Теперь он смотрел на меня тягуче из-под ресниц, продолжая дышать в мои губы.
— У тебя будут ещё попытки, я тебе их обязательно предоставлю, хладнокровная лгунья.
— И я обязательно воспользуюсь ими, каждый раз, всегда.
— Если это твоя такая месть, — он вдруг качнул бёдрами, напоминая, что его член ещё внутри меня, от чего я невольно прикрыла ресницы, ощущая, как колыхнулись волны всплеснувшей неги, — что ж, я готов для тебя воскресать каждый раз. Ты полагаешь, моя смерть принесёт тебе облегчение?
— Нет, не принесёт, поэтому живи, исга́р, надеюсь, сдохнешь в муках и без меня, — ответила я, едва он дал мне возможность развязать язык.
— Быстро ты меняешь своё решение.
— Так же, как и ты.
Маар хмыкнул.
— Решение я уже давно принял и придерживаюсь его, факт того, что ты ещё жива, должен тебе о чём-то говорить.
Я раскрыла губы, чтобы ответить, но только глотнула воздух в негодовании, не находя его. Он верно решил всё для себя тогда, когда узнал о моём прошлом. Ему и в самом деле ничего не стоило свернуть мне шею в тот самый миг, когда он пришёл за мной. Я ощутила, что иду по горящим углям. Больно.
— Зверь никогда не играет с едой, асса́ру, ты должна это знать. Он её сначала умерщвляет, — добавил он, видя моё сомнение.
Наши взгляды схлестнулись, плавя друг друга.
Я тихо охнула, когда он вдруг выскользнул из меня, даже на миг всё погрузилось в темноту от того, как из меня вместе с тем вышло что-то горячее, растеклось по бёдрам.
— Почему ты убежала из Энрейда?
Я открыла глаза, уже чётче различая Маара, облизала пересохшие губы и отвернула лицо — снова он об этом.
— Это тебя не касается, — буркнула вяло.
В следующий миг он сковал подбородок, резко повернул к себе. Я мгновенно отреагировала на грубый захват — дёрнулась, но вырваться не вышло. Всё умиротворение схлынуло от вида металлического блеска в его беспощадном взгляде, как и от повелительного тона.
— Ты забываешься, асса́ру, ты должна отвечать мне всегда, когда я спрашиваю. Смотреть в глаза и смиренно склонять голову. Ты принадлежишь мне, я твой хозяин. Запомни это.
Я стиснула зубы.
— Не слишком ли ты много на себя берёшь, верный пёс короля? — выпалила, взрываясь гневом так, что в ушах зазвенело.
Маар дёрнулся, я охнула, вскидывая руки, загораживаясь, задержав дыхание, зажмурилась, поздно понимая, что эти слова могут обойтись мне слишком дорого. Ну, и пусть! Пусть ему будет тоже больно, как и мне. Ему не добраться до меня, своей чёрной душой!
Однако пальцы его вдруг ослабли, а я с силой его, ударяя о каменную грудь кулаками, выбираясь из-под, казалось, заледеневшего исга́ра, отползла. Но Маар успел поймать меня за лодыжку, грубо дёрнул назад. Я с глухим вскриком упала на живот. Маар развернул меня опрокидывая на спину, и я вновь оказалась придавленная его весом. Его набухающая плоть упёрлась мне в живот горячим внушительным бугром. Сердце заколотилось где-то в горле, отдаваясь о его мощную грудную клетку. Его отрясло от гнева. Зверь! Я беспомощно заелозила под ним, чтобы не даться, ни за что. Попытки освободиться оказались бесполезны, я только стремительно теряла силы. Замерла, уперев ладони в его плечи, смотрела через паутину спутанных волос, разя холодной яростью, дыша шумно, тяжело, потому что в груди стало резко не хватать воздуха.
— Говори, Истана, или я оттрахаю твою узкую дырочку так, что ты с трудом завтра встанешь.
Он сковал мою шею, я вцепилась в его запястье, пытаясь высвободиться, но что мои силы против его? Я бессильно застонала, на глазах проступили слёзы, когда он сильнее сдавил пальцы, оставляя на коже ожоги, пропечатывая на лице пальцы, другой рукой он подхватил меня под спину, опуская руку ниже, к ягодицам. Твёрдо потёр между ними, пронизывая пальцем узкий вход.
— Фоглат хочет, чтобы я стала его сыну женой, родила ему ребёнка. Он ему нужен для каких-то своих целей. Хирс… Он вторгся в мои покои, он домогался… Я сбежала… — прерывисто выдохнула я, давя спазмы в горле.
Предупреждающие поглаживания вдруг оборвались. С каждым следующим ударом сердца я видела, как надуваются вены на шеи Маара, как кожа начинает блестеть в свете ламп, как расплавляется стылая ночь в радужках его глаз, сдерживая то, что вызвало в нём моё признание. Я чувствовала, как сгораю. Сгораю, как пух. Я дышала быстро и поверхностно, не зная, чего ждать, в голове пульсировала одна мысль — бежать.
Маар вдруг ослабил хватку, убрав руку. Сложно было прочесть по его глазам что-либо. Он прикрыл веки, медленно втянул воздух и, чего я никак не ждала, протянул руку, убирая с моего лица налипшие волосы. Бережно, осторожно провёл по волосам, а затем обхватил моё лицо ладонями, склонился, накрыв мои воспалённые поцелуями губы своими сухими, солёными — кровь запеклась на ранке от укуса. Медленно самыми краями своих губ потёрся о мои, чуть прихватил, смяв. Внутри меня что-то толкнулось, раскололось и рассыпалось, хрупкая слабость поднялась с самого дна, рванулась наружу. Он прижал меня к себе давая почувствовать сполна своё желание и что-то ещё — нежность. Я непроизвольно выгнулась ему навстречу, отвечая этому новому во мне чувству, а внутрь живота хлынул жар, в лоне вновь стало влажно, вопреки всему, желание почувствовать его внутри себя легло свинцовой тяжестью между моих ног, пронизало насквозь, прогоняя все мысли прочь. Но я не могу его хотеть! Не могу-у-у!