Подари мне надежду

Уходим из “Книгомании” под громкие возгласы сотрудников, а Аня смеётся, спрятав лицо в ладонях.

— Ты сумасшедший, — заявляет, когда помогаю ей забраться в салон.

— Именно! — Нависаю сверху, обхватываю её лицо ладонью и целую в губы, проникая языком в приоткрытый рот, но усилием воли прерываю эту муку. Вряд ли секс на парковке Торгового центра — то, что мы можем себе позволить.

— Давай поедем куда-нибудь… в тихое место, — предлагает Аня, глядя на меня с затаённым лукавством. — Ну… перед тем, как домой приедем.

— Ты хочешь меня, детка? — спрашиваю, усмехаясь, и завожу мотор.

— Догадливый, — хмыкает, но взгляд не отводит. Лишь нижнюю губу закусывает, и от этого зрелища у меня все предохранители слетают к чёртовой матери.

— Тогда держись, потому что ехать буду быстро.

Машина срывается с места, набирает скорость, а в пояснице концентрируется сладкая боль и моя неутолимая жажда. Я хочу Аню всегда и везде, днём и ночью, и лишь чудом удаётся сдерживаться и не залюбить её до смерти. Но сейчас, когда она так смотрит на меня, а тонкие пальцы гладят по бедру, почти срываюсь.

Господи, дай мне сил не вписаться в фонарный столб.

32. Аня

Цветы так одуряюще пахнут, и я раз за разом зарываюсь в букет носом, не в силах надышаться. А изнутри распирает от эмоций, которым нет названия. Любовь ли это? А если не она, тогда что? И может ли от простой симпатии так разрывать на части? Не знаю.

Влад уверенно ведёт машину, глядя впереди себя на дорогу, а я смотрю на него и понимаю, что он не только самый красивый мужчина из всех, кого встречала в жизни, а ещё и самый смелый и отчаянный. А ещё сумасшедший. Это же надо было прийти в магазин и объявить о наших отношениях во весь голос. Точно, сумасшедший. И это лёгкое безумие мне нравится в нём. Непредсказуемость, контраст безбашенности и сурового прагматизма.

Да мне всё в нём нравится. Так разве бывает?

В центре небольшая пробка, и мы стоим минут пятнадцать в хвосте недлинной колонны, а я откидываюсь на сиденье, кладу букет себе на колени и просто слежу, как впереди едущие машины по сантиметрам продвигаются вперёд. Мы едем точно не домой, но меня совершенно не беспокоит место назначения — с Владом готова ехать в любую точку мира без вещей и документов. Пусть только позовёт.

— Влад, — окликаю, а он переводит на меня хитрый взгляд, в котором притаилось веселье, — а что дальше будет?

Я не знаю, почему спросила об этом. Вырвалось, не остановить.

— С нами? — уточняет, а я киваю. — У нас есть мы. Разве тебе этого мало?

— Более чем достаточно… и мы будем друг у друга и дальше? Неужели такое счастье бывает? Неужели это не сон?

Нос щиплет, на глаза наворачиваются глупые слёзы, и я шмыгаю, потому что боюсь расплакаться. Я всё время этого боюсь, держа всё в себе, не расплёскивая наружу.

— Хочешь, ущипну? — усмехается и на самом деле щипает, а я визжу, одновременно хохоча.

— Я хочу уволиться, — объявляю о давно созревшем решении и жестом пресекаю возражения. — Подожди, не перебивай. Всё равно ведь в пробке стои́м, можно поговорить. Так вот, я думаю, лучше мне поискать другую работу, чем вот так… когда нельзя двух слов друг другу сказать и приходится прятаться. Не могу так, не хочу. Да и если постоянно, и днём и ночью, будем вместе… тебе ведь надоесть может. Ты… ты такой… необыкновенный, а я самая обычная. Прости, мысли путаются, — разминаю пальцами виски́, пытаясь собрать всё, что накопилось, воедино. — Но я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Понимаешь?

Влад постукивает по кожаной оплётке руля, а пальцами другой руки проводит по моему лицу. Так невыносимо нежно, почти невесомо, точно облако меня касается.

— Глупая моя девочка, — улыбается, а в уголках губ притаилась грусть. — Думаешь, после сегодняшнего я ещё хоть чего-то боюсь?

— Я не знаю, — пожимаю плечами и льну к его руке, обхватываю её пальцами, пытаясь быть как можно ближе.

— И вообще… я хотел сюрприз сделать, но раз ты завела эти глупости, то скажу сейчас: я увольняюсь из “Книгомании”.

— Как?! Зачем?

— Затем, что мне предложили лучшие условия. В общем, не выдумывай ерунду, а работай себе спокойно. У тебя очень хорошие перспективы там, а я обещал Татьяне Сергеевне, что не стану препятствием для твоей успешной карьеры. Маму же нужно слушать?

— Нужно слушать, — машинально повторяю, пытаясь понять, что чувствую сейчас. — Значит, теперь нам совсем-совсем не нужно кого-то бояться?

— Совсем-совсем, — улыбается и, притянув меня к себе, целует. — А завтра я окончательно разведусь. Потому нет повода, чтобы не быть счастливыми.

— Значит, начинается новая жизнь?

— Она самая. Ну, чего ты? Плачешь, что ли?

Тихий грудной смех, а я только сейчас, после его слов, понимаю, что реву. Слёзы текут, а я даже не пытаюсь их вытереть — пусть. Неважно, что сейчас у меня красный распухший нос, а глаза скоро превратятся в две узкие щёлочки. Всё это неважно, когда так щемит сердце от нахлынувшего счастья.

— Не плачь, всё ведь хорошо, — уговаривает Влад, а я снова вытираю слёзы, шмыгаю носом, надеясь, что когда-нибудь солёный поток ведь должен иссякнуть. Нельзя же рыдать вечно. — Наконец-то!

Смотрю через лобовое стекло, а пробка резко двинулась вперёд, тронулась с места, и вот уже можно свободно ехать, не тормозя на каждом метре.

Влад сворачивает в переулок, потом сдаёт назад и, развернувшись вполоборота, въезжает в арку между домами.

— Куда мы? — спрашиваю, разглядывая широкий двор сквозь тонированное стекло. Небо сереет, сумерки постепенно сгущаются, но до полного заката ещё далеко, и я могу рассмотреть всё-всё, каждую деталь.

— Домой, — коротко отвечает, усмехаясь.

— К кому?

— К нам.

— Не понимаю…

Мне и правда, совершенно неясно, что Влад имеет в виду, потому молчу, ожидая дальнейших действий. Всё-таки он мастер сюрпризов — человек, способный переворачивать миры кверху дном. Мой так точно.

— Прошу. — Протягивает руку, помогая выбраться из салона, а я чувствую себя, в самом деле, принцессой. Ни один из моих поклонников так обо мне не заботился. О моём комфорте, настроении, даже питании.

У Влада всё получается естественно и непринуждённо.

Ведёт меня к подъезду, а я озираюсь по сторонам, улыбаюсь проходящим мимо людям и радуюсь, что после того падения у меня не осталось даже шишки. А ведь могла вообще, зубы выбить или нос сломать!

Двор оживлён, наполнен людьми, их эмоциями и чьими-то воспоминаниями. Молодая женщина в розовом летнем платье чинно катит детскую коляску вперёд, дворник собирает случайно выпавший мусор у ярко-синих контейнеров, маленький мальчик играет машинками в солнечно-жёлтом песке, а зоркая бабушка бдит за его безопасностью. Чужие судьбы, обрывки событий, моменты и отголоски эмоций — то, что наполняет наш мир. Людям нужны люди, иначе ведь нельзя.

В лифте тесно и сумрачно, и я прижимаюсь к Владу, кладу голову на плечо и вдыхаю родной аромат: цитрусов и моря. Так пахнет только мой мужчина, и я смогу с закрытыми глазами отыскать его в самой плотной толпе. Кажется, даже если ослепну, отыщу Влада.

— Приехали, — шепчет, когда кабина скрипит и, разок качнувшись, останавливается.

Створки разъезжаются в стороны, а мы попадаем на лестничную площадку, где всего две квартиры. Влад идёт к левой двери и достаёт ключи из кармана.

— Это моя квартира, — говорит, открывая замок. — Вернее, скоро ею станет, документы почти оформлены.

— А та… ну, в которой ты раньше жил. С ней что?

Влад пропускает меня в квартиру, захлопывает за спиной дверь и включает свет. Длинный узкий коридор, высокие до головокружения потолки, встроенный в стену шкаф с зеркальной дверцей по левую руку и две двери справа. Впереди проход в ещё одну комнату, но виден лишь край дивана и угол журнального столика.

— Ту квартиру я продам, не нужна она мне.

— Боишься плохих воспоминаний?

— Не люблю призраков прошлого, а с той квартирой связано много нехорошего. От такого багажа нужно вовремя избавляться.