Сороковник. Книга 3

— Вообще-то, — не выдержав, улыбаюсь, — меня действительно ещё ни разу не приглашали на кофе. Ты первый. Но тогда имей в виду — за мной завтрак. Угощу тебя сырниками.

— Идёт, — он легко поднимается со ступенек и снова возвышается надо мной на целую голову. А мне это нравится. Высокий мужчина, да ещё такой сильный, подтянутый, уверенный в себе… Красивый, в конце концов. Почему бы и не пройтись, и не посидеть вместе?

По раннему времени набережная пустынна, кафе и ресторанчики закрыты, и только в одной небольшой кофейне обнаруживаются признаки жизни. Седобородый лысенький старичок в экзотичном длиннополом лазоревом халате не спеша выставляет на прилавке склянки с разными сортами кофе, розетки с сахаром — рассыпным жёлтым и коричневым, кристаллическим, ароматизированным… К добавкам типа всяческих "Сливок", "Амаретто", "Ирландского ликёра" и "Шоколада" у Маги, как я понимаю, отрицательное отношение. Кофе должен быть кофе, и больше ничем. По-видимому, здесь мой спутник уже засветился, потому что хозяин кофейни, доброжелательно кивнув, предлагает ему на выбор несколько баночек — не стеклянных, а керамических, с плотно пригнанными крышками. Мага заказывает смесь — две трети арабики и треть робусты, и у нас на глазах зёрна слегка обжаривают, "освежая", мелят на ручной мельничке, рассыпают по медным туркам и заливают горячей водой. Сухие стариковские руки, лишённые признаков артрита и синюшных вен — непременных спутников почтенного возраста — колдуют столь виртуозно, что я невольно заглядываюсь.

— Мастер, — одобрительно шепчет мне Мага. — Пойдём, однако, выберем местечко. Нам всё принесут.

А мне непривычны его ухаживания. Нет. Не так. Не ухаживания, а даже соблюдение правил хорошего тона: то, что он пропускает меня вперёд, отодвигает стул, поддерживает иногда за локоть. Мне, не особо избалованной подобным вниманием, конечно, приятно. Да и где мне это внимание видеть? В офисе? В общественном транспорте? Я живу не в том времени, когда дамам подавали обронённые платочки и добивались пожатия руки как наивысшей награды. А бывает иногда жаль, что не в том…

Вместе с кофе моему спутнику подают ледяную воду в высоком тонкостенном стакане, а мне мороженое, два шарика, сливочный и тирамису. Восхитительный вкус восточного напитка с тонкой бархатной горчинкой долго остаётся на языке и долго потом будет неотделим от воспоминаний о солнце, стоящем высоко в синем небе, белых вспышках чаек, треугольном парусе, распущенном неподалёку… я знаю.

— Хочешь покататься на яхте? — спрашивает Мага.

— Хочу!

Ответ срывается у меня непроизвольно, и я чувствую, что краснею. Да что я, самом деле, как дитё малое, которому леденец протянули, а он и рад! Мага же наблюдает за мной с нескрываемым удовольствием.

— Я вот тут подумал, — говорит, — день впереди погожий, тебе ж его всё равно захочется с пользой провести, красиво. Давай махнём куда-нибудь вместе. Мне одному бродить надоело, а надо ж себя куда-то деть на ближайшие несколько дней. Набьюсь-ка я к тебе в сопровождающие. — Предупреждая возражения, выставляет вперёд ладони в успокаивающем жесте: — Обещаю сразу: никаких приставаний и покушений на женскую честь, напротив: тебе со мной будет безопасней. Нагляделся я на здешние нравы, в одиночку ты так и будешь отбиваться от доброжелателей. Ну, если только у тебя самой какие-то планы на этот счёт… — Он кидает в рот кусочек сахара и хитро на меня поглядывает.

Я растерянно отставляю чашку. Таких предложений мне ещё никто не делал! И вдруг начинаю смеяться.

— Объясни, ты-то чем отличаешься от таких доброжелателей?

Он красиво приподнимает бровь.

— Я порядочный и высокоморальный, — поясняет.

— Ну да. И поэтому время от времени влезаешь на балконы к знакомым дамам.

— Это частный случай, — он отмахивается. — Я и к тебе на балкон влез, но разве ты можешь меня в чём-то упрекнуть? Вроде бы я не посягал на твою добродетель. Или надо было? — Собираюсь возмутиться, но вовремя замечаю лукавые огоньки в глазах. Он сдерживает усмешку. — В общем, у меня пропасть свободного времени и у тебя тоже. Мы можем провести их и в одиночку, но вдвоём будет не так скучно. Согласна?

— Без дураков? — уточняю. В меня вселяется тот самый бес неразумности, который совсем недавно в пику здравому смыслу выпроводил меня из дому навстречу утренней авантюре, а теперь так и подзуживает согласиться.

— Без дураков, — подтверждает Мага. — Пошли, посигналим этому яхтсмену, пусть нас прокатит. Наверняка не откажет.

— Я ещё не согласилась, — говорю быстро.

— Но и не отказалась. Да брось, Ива, надо же куда-то девать день?

…А в открытом море вода действительно теплее.

Куда меня несёт, снова спрашиваю, и кому я доверяю?

***

— Тебя что-то беспокоит? — спрашивает он. Поправляет занавеску на автобусном окне, чтобы солнце не било в глаза. Наш маленький туристический ПАЗик бодро наматывает витки в гору.

— Да, — сердито отвечаю. — Ты всё время за меня платишь. Меня это нервирует.

Моё признание порядком его озадачивает. Он даже лоб морщит, осмысливая.

— Но послушай, — говорит, наконец. — Я же не цацки тебе дарю, не шмотки какие-то. Если бы так — да, я поставил бы тебя в неловкое положение. Но почему мне не платить за ужин, за кофе, за наши поездки? В конце концов, это ж я тебя с собой повсюду таскаю, а не ты! Инициатива была от меня, мне и расплачиваться. И не затевай больше подобных разговоров.

Я не решаюсь напомнить, что разговор начат не мной. Хотя уже привыкаю к его сдержанности и нарочитой суровости. У него такая манера общаться.

С утра ветер разошёлся, нагнал волну, и на пляже делать было нечего. Маге пришло в голову отправиться в горы. Обмолвился, что хочет сравнить с теми, что оставил дома. Но по-прежнему почти ничего не рассказывает о себе, а я не спрашиваю. Зачем?

С самого начала, верный своему слову, он определил между нами дистанцию, которой и придерживается до сих пор. Вроде и внимание оказывает, и в то же время обходится без фамильярностей, по-дружески, чем-то напоминая мне старшего брата. Тот до сих пор держит себя со мной и братьями, как с маленькими: немного покровительственно, с толикой снисходительности, но никогда не упустит случая поддержать словом или делом. Иногда мне кажется, что я понимаю своего странного компаньона. Ему действительно не хочется куковать одному, дожидаясь назначенной встречи, а заводить серьёзные отношения только ради того, чтобы развлечься… тоже не хочется. Похоже, моральные нормы ему привиты даже более суровые, чем мне. На пляже он с плохо скрываемым раздражением косит на девиц в чересчур открытых бикини, и я заметно выигрываю на их фоне в своём цельном купальнике, приобретённом из единственного желания казаться стройнее.

Но бывают моменты, когда он взирает на окружающий мир с нескрываемым удовольствием и азартом, как ребёнок, попавший впервые в развлекательный центр. Сейчас ему нравится маленький туристический автобус, маленькая женщина-экскурсовод с музыкальным именем — Иоланта, он жадно разглядывает горные склоны, тонущие в кучерявой зелени с кое-где проглядывающими крышами домов. Не менее получаса стоит рядом с экскурсоводом, но интересует его, главным образом, водительское место. Не будь я так уверена, что Мага — нормальный человек, я бы приняла его за пришельца из прошлого. Иоланта находит в его лице самого внимательного и благодарного слушателя. Описание края и местных народностей вызывает у него неподдельный интерес, такой же с каким он не так давно в поезде раскручивал меня на всё новую и новую информацию. Особенное одобрение вызывают у него слова экскурсовода о том, что у адыгов-черкесов нет этих "позорных домов" — Домов ребёнка и Домов престарелых. И даже недоумение мелькает в лице: мол, а разве может быть иначе?

Может, Мага, может. Не знаю, с каких гор ты спустился, но только, похоже, совсем не с наших… Но я не хочу этого знать.

В одном из аулов нам показывают технологию изготовления местного сыра, а затем приглашают на дегустацию вин. Унюхав издалека характерный запах бражки, я наотрез отказываюсь пробовать местный алкоголь: подозреваю, что продукты виноделов чересчур молоды для оценки. Может кто-то и любит вина, недавно снятые с осадка и ещё толком не выстоянные, но мне кроме головной боли знакомство с ними ничего не принесёт. Покамест остальные наши одногруппники разбирают стаканчики и с воодушевлением прикладываются к маркированным бутылям, рассматриваю довольно неплохие росписи на стенах винного погреба. И замечаю, что Мага куда-то подевался.