Вещь. Империя Терон

Отдаться чужой воле было трудно. Помогало, что к изначальным трем дарам, отчетливо ощутимым в общем волшебстве, присоединялись и другие. Женские, мужские, сильные и более слабые, огненные и журчащие, как горный ручей. Нальяс чувствовал биение других сердец, биение другой магии. Это раскрепощало, помогало стать полноценной частью ритуала.

Эльфу казалось, он стоит в кругу магов, держит за руку лорда Санборна, а в другой сжимает когтистую лапу госпожи Наззьяты. Имя пришло вместе с образом, вместе с видением других участников ритуала. В перевитом синими и красными лентами кругу Нальяс видел лорда Старенса, леди Диалу, Фарсима. Тот, больной и осунувшийся, выглядел так, будто не понимал ни где он, ни чем занят. Юноша заметил Талааса, всем сердцем пожелал, чтобы ритуал уничтожил этого убийцу. Дракон будто почувствовал его мысли, вдруг повернулся к эльфу, встретился с ним взглядом.

Откуда-то из круга пришла успокаивающая энергия. Она погасила поднявшуюся злость, притупила чувства. Талаас отвернулся и, казалось, сожалел. Проследив источник этой успокаивающей силы, Нальяс встретился взглядом с Удьяром. Лорд Санборн правильно сказал, что Вороны не относились ни к одной из известных рас. В смотрителе переходов чувствовалось нечто иное и очень мощное.

Связи между магами крепли, вскоре стали цельным кольцом, неподвластным никакому воздействию. Даже силе бушующего в центре пожара, которым виделся сошедший с ума поток. Воющее пламя надлежало усмирить и погасить. Видя в огне разноцветные вспышки неконтролируемой силы, Нальяс радовался, что делать это нужно не ему. Он не знал даже, с какой стороны подступиться к потоку.

К счастью, Вороны это знали. Их магия поражала красотой, слаженностью действий троих Воронов, особенной родственной гармоничностью. От кого-то из кольца пришла мысль, что Вороны — живые источники, и к восхищению их мастерством добавился благоговейный трепет.

Вороны утихомиривали сумасшедшее пламя, черпали силу из кольца и очень старались гасить разряды потока.

Тот поддаваться не спешил — взбрыкивал, вспыхивал и дрался. Сияющая молния угодила в кольцо, опалила чувства чужой болью. Такой сильной, что Нальясу казалось, это его сердце выжигает хищный поток.

Медленно боль ушла, оставив по себе уверенность в том, что Фарсим стал первой жертвой. Первой, но не последней. Каким бы совершенным ни было мастерство Воронов, поток был многократно сильней. Этот опасный непредсказуемый противник внушал ужас, стиравший все остальные мысли.

Нальясом завладел страх за жизнь, подпитываемый множеством чужих таких же страхов. От этого мутило, трясло, дыхание сбивалось, дрожали колени, волнами накатывала слабость.

— Я знаю, это тяжело, — раздался в голове спокойный незнакомый голос. — Знаю, что опасно. Мы все рискуем одинаково. Все мы. Нельзя бояться. Сохраняете присутствие духа. Иначе погибнем все.

Успокаивающая энергия прошла сквозь левую руку к сердцу, скользнула дальше к лорду Санборну. Нальяс глубоко вдохнул, долго выдыхал, прикрыв глаза, и знал, что так же делают и другие маги в общем кольце. Стало легче, несмотря на опасно искрящий поток.

Работа возобновилась, сапфировые и рубиновые ленты вновь обвивали пламенные языки и гасили их. Поток поддавался, медленно уступал.

Нальяс чувствовал, как постепенно слабели все маги в кольце. Это ощущение и переплетения лент вводили в болезненное, полное безразличия к происходящему подобие транса. Его разрушила еще одна молния, ударившая совсем близко, убившая госпожу Наззьяту.

Сам-андруна успела в последнее мгновение перед смертью отдать свою силу кольцу, и поток озлобленно бил в лишенное магии тело. Закрыв глаза, сквозь выламывающую кости боль Нальяс чувствовал, как плачут сам-андруны, вбирая блуждающую по кольцу волшебную силу погибшей сестры. Кожей ощущал потрясение Талааса и некого Беэлена, до этого момента уверенных в том, что с Госпожами ничего случиться не может. Возмущение и протест этих двоих привлекли внимание потока, который теперь виделся Нальясу разумным существом. Поток ударил по сцепленным рукам драконов, радуясь возможности поразить сразу две цели.

После этого удара, после наслоившихся друг на друга обжигающих волн боли, ощущение было странным. Нальяс знал, что Беэлен мертв, и почему-то был уверен, что погибла какая-то часть Талааса. Энергия этого дракона стала ущербной, неполноценной.

Вороны тем временем продолжали работать. Их стараниями от былой мощи потока осталась едва ли треть, но она была все так же опасна. Поток сопротивлялся, беспрерывно искрил, пытался достать молниями магов кольца. Вороны гасили разряды, но одна из родственниц лорда Саркани все же стала новой жертвой.

С трудом заставляя себя дышать после вспышки боли, Нальяс понимал, что вот-вот потеряет сознание от слабости и истощения. Все накопленные за пару часов сна крохи магии он давно отдал ритуалу. Силы, которую удалось поймать после смертей других, хватало только на то, чтобы держаться на ногах. Сейчас его не спасла бы и новая подпитка — чужая магия могла лишь серьезно подорвать здоровье.

Перед глазами дрожал почти совсем подавленный поток, трепетали красивые полнокровные ленты заклинаний Воронов. Потом пришло ощущение, что нити общего волшебства, на которых Нальяс висел безвольно, как муха в паутине, разорвались.

Он упал лицом в пепел. Его запах раздражал легкие, в горле першило. Юноша приподнялся на руке, потерял равновесие и скатился с холмика, украшенного сияющим синим камнем. Закашлялся из-за поднявшегося тучей пепла так, что заболело сердце.

Благословенная темнота прекратила его мучения.

— Больше суток уже прошло, — в далеком голосе лорда Старенса слышалось беспокойство. — Ты уверен, что те твари ничего ему не сделали?

— Да, уверен. Они только подходили к нему, когда я подлетел, — спокойно ответил лорд Санборн. — Диала сказала, он так слаб, потому что неоднократно вычерпывал резерв за последние пару дней. Вполне логичное объяснение.

— Она не сказала, может, какие-нибудь зелья помогут? — допытывался Старенс.

— Не думаю, что ты хочешь проверить, не ядовиты ли наши эликсиры для эльфов, — усмехнулся его собеседник. — Оставь парня, мы теперь никуда не торопимся.

Ответа лорда Старенса Нальяс не услышал — все заглушила новая волна слабости.

Когда Нальяс проснулся, он обнаружил, что лежит в просторной палатке на нескольких сложенных одеялах, а рядом сидит леди Диала. Прекрасная женщина держала в руке какие-то свернутые в тугой жгут травы. Они тлели, источая приятный пряный аромат. Встретившись с эльфом взглядом, красавица улыбнулась и потушила жгут в небольшой глиняной мисочке.

— Солнце садится второй раз после того, как вы потеряли сознание, — пояснила драконица. — Многие волновались, поэтому мне пришлось вас позвать. Хотя подозреваю, что вы еще недостаточно восстановились.

— Я не слышал зова, — ответил Нальяс.

— Правда? — искренне удивилась женщина и с любопытством спросила: — Почему же тогда проснулись?

— От голода, — честно признался эльф.

Леди Диала рассмеялась:

— Вполне ожидаемый ответ. Иногда зов воспринимают и так. Ничего, от этой болезни у нас есть лекарства.

Она вывела юношу из палатки, объяснив, что все собираются на ужин в одном из больших шатров.

Лагерь полнился ароматами съестного, дракониды сидели группами и ужинали. При виде леди Диалы все вставали, кланялись. Она благосклонно кивала в ответ.

— А где Амаэль?

— Тоже там, — заверила женщина, выбирая дорогу между палатками так, чтобы на пути попадалось поменьше воинов. — Она переживала и долго отказывалась отходить от вас. Очень милая тихая девочка. Мне, правда, не совсем понятно, почему она безошибочно узнала меня, мужа и лорда Талааса.

— Последний тоже в шатре? — хмуро уточнил Нальяс.

— Нет, — в мелодичном голосе леди Диалы зазвенел металл. — Он со своими отрядами и несколькими друзьями ушел этим утром на восток.

— Все еще хочет стать где-нибудь правителем?