Через дно кружки

Служил парень хорошо. Оказалась в нем эта самая армейская жилка, и скоро стал он сержантом. А тут китайцы сначала с провокациями, а потом и вообще затеяли микровойнушку. Командира взвода убили, и стал взводным Ашот. Отбил атаку, воевал правильно. По-хозяйски. Умно. Подоспели наши. Ну, в общем, что было там, старшее поколение знает. Получил Ашот медаль «За отвагу» и отпуск домой. Приезжает, а девушки его нет. Умерла при родах. Дочка живая. Наш герой к ней. А военком не пускает. Пошел вон, говорит, убийца моей дочери. Ни мозгов, ни доброты у него после беды не прибавилось. Выгнал. Ашот на нее никаких прав не имеет. Потому что не успели зарегистрироваться. Этот же папашка помешал. Ашот за вечер поседел. А наутро из комендатуры послали патруль его арестовывать за дезертирство. Добрые люди успели сообщить, и уехал Ашот обратно в свою часть. Там ему предложили поступать в училище. Окончил. Быстро дослужился до старлея. Потом командировали советником или еще кем, точно названия не знаю, на Ближний Восток. Ранило. Выжил. И после госпиталей вернулся в городишко к стареньким родителям с двумя орденами и медалью отставной капитан. Узнал страшную весть, что дочки его больше нет. Все семейство – и отнявший его счастье военком, и его жена, и его, Ашота, родная дочка – разбились в машине. Поддатый военком ехал на дачу, свалился с моста и все…

Жениться у Ашота не получилось. Хотя многие женщины на него поглядывали. Мужик он крепкий, ладный, уверенный. Одним словом, офицер. Женщины обычно таких не упускают. Чуют в них настоящих мужчин, не фуфлистых пижонов. Конечно, дамы у него были. Но не женился он. Должно быть, слишком любил свою Леночку. Ну да не будем ворошить. Не женился и все. Родители один за другим умерли, и остался он бобылем. А когда началась перестройка, пенсии не стало хватать ни на лекарства, ни на пропитание, продал он квартиру и выкупил придорожную кафешку. Дела в ней поставил, как умел. Основательно. Отбился и от бандитов, и от налоговиков. Постепенно сжился с этим новым занятием. Его здесь уважали. Любили. Тут он был среди друзей. Тут забывал о прошлых бедах.

– Так вот. О чем я? Да! Об обучении. Так вот, возникла у Ашота идея выучить Кирилла на экономиста или юриста. Посоветовался с Колянычем.

Коляныч сам постоянно думал о том, что пацан может пропасть, и идею Ашота об обучении Кирилла, конечно, одобрил. Призвали Киришку. Сами уселись в ряд за столом, его поставили напротив, строгие и серьезные, назвали Киришку официально Кириллом, рассказали о планах и долго все обсуждали.

Киришка кивал, соглашался, проникся и был готов хоть завтра в институт. Выработали тактику, стратегию и как люди практичные и конкретные начали воплощать в реальность.

А далее моя очередь подошла. Стал я главнее и нужнее всех. Как учитель и человек со связями.

– Собственно, отвлекусь. Сгоняй, сынок, за пивом. Скажи бармену, что для меня. Дадут без очереди.

Итак, как я стал учителем. Сначала вообще, а у Кирилла уже потом, много лет после.

Сначала никаким учителем я не был, а после отработки в колхозе главным специалистом, а по сути, главным инженером, потянуло меня в науку. Стал работать в НИИ, защитил диссертацию, изобретал для оборонки и космоса.

НИИ наш был в Сибири. Морозы жуть! А нам для всяких экспериментальных целей и соблюдения особой чистоты полагался спирт. Ректификат! Не поганая вонючая гидрашка, а настоящий! И было ее… Короче, в нашей комнате кувшин трехлитровый всегда полный был. А в углу канистра алюминиевая десятилитровая. Тоже полная. Всегда! На мороз – отхлебнул. С мороза – отхлебнул. Просто так, взгрустнулось, тоже отхлебнул. В общем, месяца через три стал я замечать, что рука сама собой к кружке тянется, а ноги сразу к столу, где этот самый кувшин стоит.

Э, думаю, да так спиться запросто можно. И пресек. Вовремя! А некоторые ребята, умнейшие, спились. За два года! Напрочь! Безвозвратно.

А я остановился. Сумел! Защитил кандидатскую, про докторскую стал подумывать, материал набирать, эксперименты делать. Работай – не хочу! Все под интерес! Азарт! Да ладно, чего я воздух зря сотрясаю, тебе не понять. Теперь все за деньги. Вместо зеленых глаз у вас, недоумков нынешних, зеленые баксы.

Ну, короче, потом началось то, что началось. Любимая Родина-мать распочковалась на пятнадцать республик свободных, незалежных, независимых, а знал бы родные речи остальных свободных братских народов, еще тринадцать раз повторил, на каких. Оборонка загибалась, космос… Космос, он как понятие философское был вечно, но заказов на научные и конструкторские работы не делал…

А незадолго до обвала пригласили меня в этот городишко в филиал закрытого НИИ. Завлабом. Обрадовался! Перебрался. Квартиру успел получить. Работу развернул. Ну, думаю, сбываются мечты идиота. Но старого мудрого директора института, который меня пригласил, вскоре перевели в Москву. И появился новый. Бывший чиновник из министерства. Так сказать, дитя науки перезрелый. И поехало! И началось.

По большей части у нас всегда и все делается не благодаря, а вопреки. Начальство из таких, каким был этот новый, получается трусоватым. Чего делать сам-то не знает и пытается предугадать мысли вышестоящих, его сюда поставивших, дабы претворял и блюл их интерес. Нужные, полезные для дела решения принимать, извините, трусил. Да и не понимал, какие решения были нужны в то перестроечное время. Но по части воровства и плутовства быстро освоился и стал гением. Супергением!

Ты, парень, не переживай, это не теперь и не с нашего НИИ началось. Это было всегда. Джордано Бруно кумекал, кумекал, умную вещь высказал – его в инквизицию! Это, говорят, чушь, а значит, ересь! Отрекись! Пацан уперся, гордый шибко был. «Не отрекусь», ― говорит, ну его, как полено, в костер. Упертых не только у нас, их никогда и нигде не любят. Сильно умных тоже.

Вот Галилей, тот поопытней был, знал, что против лома нет приема. Сказали, что не вертится земля. Не положено. Не вертится – так не вертится. Он и отрекся. По крайней мере, жив остался. Коперник, тот еще правильней поступил. Написал все и в стол положил, после смерти прочитали, а он тю-тю, в костер не поместишь!

И сейчас ничего не изменилось. Только вместо костра другие приемчики, не такие живодерские, а по сути… Ну да ладно, не в том суть.

Так что, парень, ты не очень-то на ученые звания, степени, награды заглядывайся. Они по большей части у чиновников от науки имеются. Чиновничкам чего себя не побаловать. Им сам бог велел быть при чинах и регалиях. А настоящим подвижникам по шапке или по балде. Сильно умные! Не вылазь! Ты погляди, у них во всех научных статьях куча авторов. Слово придумали для этого специальное – соавторы. Это они, что ли, каждый по строчке пишут, как Ильф и Петров? Нет, парень, пишет один, а остальные начальнички не пускают в печать, не подписывают сопроводительные бумажки или что подобное, пока их не припишут. Или еще чего такое делают. Например, он, этот автор, все материалы принесет, чтобы начальство сопроводительные бумаги подписало, – неделя проходит, две, он туда. «Как дела, – говорит, – когда отправите?». А ему: «Что отправите?». – «Как что, статью в журнал!». – «Какую такую статью? Не видели, не знаем. Должно быть, затерялась». И снова по кругу. Приемов много – суть одна. Стать мечтает начальник великим ученым! А как стать? Развить, придумать своими мозгами новое научное направление? На это мозгов нет и талантов тоже нету. Бог не дал! Остается напечатать множество статей. Получить множество патентов на изобретения. А как написать и получить, если, по сути дела, бездарь, тупица и сам не можешь. Ну просто никак не можешь, хоть сдохни, нету на это ни мозгов, ни способностей. А должность есть! И власть какая-никакая, а тоже имеется. Вот и приписывают себя к работам умных, талантливых. Да еще впереди всех приписывают. Первым в статье. Как руководитель, генератор, так сказать, идей. Основатель нового научного направления!

Если, к примеру, у тебя на улице стащат кошелек, тот, кто украл, это вор. Все знают. А тут эти воры от науки называются научными руководителями, хотя ничем не руководят, консультантами, хотя никого не консультируют. И получается, что вроде бы он подсказал идею или предложил сделать именно так, как сделано. И уже не вор, а соавтор. Спросишь, зачем им это? Как зачем, для престижа. Чтобы сказать еще большему начальству: «Я автор тысячи восьмисот статей и пятисот изобретений»! А это престиж. На нем стоит должность, авторитет у начальства, а значит, и достаток, почет, деньги. А начальство-то по сути тоже проходимцы, но в другом, в способах достижения своих целей, верят или делают вид, что верят, вроде как вот какой умный гений у нас руководит этим институтом! Надо к нему прислушаться, глядишь, чего умного подскажет! Не, хлопцы, не подскажет. Он только и умеет, что себе чужие идеи присваивать, а по сути воровать! И воруют. Да еще как воруют. Денежки-то бюджетные и немалые. В этом деле эти самые лжеученые даже не доктора – академики!