Остановившиеся часы

– Ты знаешь?..

Он сверлил меня взглядом, в котором я отчетливо видел боль. Такое с ним случалось нечасто. Пожалуй, его можно было назвать человеком, начисто лишенным сентиментальности. Но сейчас я уже не был уверен в этом.

– Ты имеешь в виду… Риту?

– Да… – выдохнул он, доставая из куртки бутылку водки. – Выпьем?

Он мог бы и не спрашивать. Мы прошли на кухню, сели за стол. Я быстро собрал нехитрую закуску.

– Кто тебе сказал? – И снова его взгляд, испытующий, нервный, как если бы он постоянно боялся услышать от меня что-то неожиданное, не укладывающееся в его представление обо всем этом.

– Сказали… – я не стал углубляться в подробности. – Какая теперь разница?

– Это верно, – согласился Борис, разливая водку по стопкам. Выпил свою, не дожидаясь меня. Закусывать не стал.

В тот момент, именно в тот, а не позже, я вдруг подумал – это страх. А причина?.. Это могло быть все, что угодно. Когда уходит человек, которого ты хорошо знал, к страху толкает рефлекс, темный инстинкт, передавшийся от предков.

– Не слишком ли много смертей? – он упрямо задавал вопросы, как будто пришел сюда выяснить нечто, очень важное.

– Это ты у меня спрашиваешь?

– Мне больше не у кого спросить, Саша… – сказал он, глянув на меня со странным выражением лица.

– Но я знаю не больше твоего.

– Какое-то непостижимое совпадение, – продолжил Борис, не вникая, видимо, в смысл того, что я говорил ему. Теперь-то до меня начало доходить: он пришел выговориться, выплеснуть эмоции, мысли собеседника ему были просто неинтересны. Но я больше остальных подходил для этой роли. Ведь я был из этого круга.

Борис подливал водку с поспешностью завзятого алкоголика, которому важно только одно: чтобы водка лилась рекой. Бутылка быстро опустела. Но в карманах его куртки отыскалась еще одна.

– Не много ли, Борис? – я чувствовал, что пьянею. Мысли путались. От меня ускользало что-то главное, связующее. – Старикова помнишь?.. – спросил я, разрезая ножом хлеб. – Он ведь любил ее…

– Любил? Он? – вскинулся Борис, как мне показалось на мгновение, с ненавистью взглянув на меня. – Откуда ты знаешь?

– Знаю, знаю… Какая теперь разница?

– Что ты заладил – какая разница… какая разница? – я почувствовал напряжение в его голосе. – Есть разница, понимаешь, разница есть…

Именно тогда я понял, что Борис, несмотря на то, что казался очень пьяным, где-то глубоко внутри оставался предельно собранным, можно сказать, трезвым, и по своему обыкновению, здравомыслящим, внимательным к мелочам. Он оставался тем, кем он был всегда – человеком без нервов, скептиком, на дух не выносящем чрезмерно эмоциональную породу идеалистов.

Время шло… Алкоголь всегда меняет представление о времени. Никогда не знаешь точно, сколько его еще осталось. Оно уходило, а мы спешили уловить, задержать для себя ту маленькую его частицу, которая оставалась еще в наших душах. Я даже не заметил, как остался в одиночестве. Иногда мне казалось, что Борис ходит по квартире и что-то ищет. Я звал его, но он не отзывался… И тем не менее я отчетливо слышал его шаги. Вот он прошел в ванную и открыл воду.

– Эй, Борис! Что ты там делаешь? Хочешь искупаться?

Его молчание начало выводить меня из себя. Я вспомнил его глаза, наполненные ненавистью. Если бы я знал, что это могло означать? Рита… кто же из нас двоих допустил ошибку? Кто?..

Борис наконец появился из полумрака и встал передо мной как материализовавшийся из воздуха призрак. Я смотрел в его лицо, измененное темнотой, и с удивлением заметил, что он почему-то похож на Риту.

– Рита?!. – я протянул руку, но тут же отдернул ее, подумав, что она сейчас исчезнет.

– У вас дверь открыта… – услышал я голос, напомнивший о другой женщине.

– Жанна? – теперь я отчетливо видел подружку Лены, появление которой в моей квартире я никак не мог ожидать. – Извините, Саша… у вас открыта дверь… поэтому…

Я приложил пальцы к вискам. Хмель медленно отпускал меня.

– А где Борис?

– Здесь больше никого не было…

– Почему он не захлопнул дверь? – спросил я машинально.

В голове прояснилось. Я перебирал в памяти события этого дня, сознавая, что смерть остановилась где-то рядом и ждет лишь удобного момента. Теперь я не имел права ошибаться.

– Можно, я зажгу свет? – спросила Жанна, напомнив о своем присутствии.

– Конечно.

Вспыхнувший электрический свет с предельной откровенностью показал остатки нашей с Борисом трапезы, сдобренной большим количеством алкоголя. Но в тот момент я даже с некоторым сожалением оглядел пустые бутылки, втайне надеясь, что там осталось еще немного водки.

– Приходил… Борис… – начал я оправдываться, в душе досадуя на то, что она пришла сюда. Зачем?

– Лена мне рассказала… – Жанна словно телепат рассматривала меня, читая без особого напряжения мои мысли. – Я сожалею…

– Что она рассказала? – одурманенный алкоголем мозг с трудом улавливал оттенки, мне хотелось ясности, бесконечной и чистой, как лед Антарктиды.

– Этот… несчастный случай с вашей общей знакомой… – она тщательно подбирала слова, не зная, как я могу отреагировать.

– Да… да… – я посмотрел в темноту за окном. Мигающие огни передавали мне неслышно сигналы… ночная азбука Морзе, напоминание о параллельной жизни, о тонкой грани, отделяющей нас от безумия… мерцание огней как завораживающая своей ускользающей красотой пустота… ты здесь… ты еще здесь… а дальше?..

– Я звонила вам, но… телефон не отвечал…

– Но я не слышал звонка… – Я поднялся и прошел к телефонному аппарату, поднял трубку. Гудков не было. Я включил бра и увидел, что телефонный шнур выдернут из розетки. Обычно я поступал так в те минуты, когда не хотел ни с кем общаться. Я почувствовал, что Жанна остановилась за спиной.

– Да, телефон не отвечал, – вынужден был подтвердить я.

Молчание затягивалось. Я не знал, о чем говорить. Все казалось бессмысленным. Возможно, комплекс вины давил меня.

– Эта девушка… она работала в риэлторской фирме? – вопрос Жанны не застал меня врасплох. Я давно подозревал, что она весьма проницательна. Весьма.

– Да, она там работала, – подтвердил я, оглядывая комнату с неким новым чувством неопределенности. Я еще не знал, в чем дело, но был близок к разгадке, которая могла бы кое-что объяснить. – Вы правильно подумали, Жанна, именно ее я попросил проверить дискету… Как видите, эксперимент не получился…

– Вы догадываетесь – почему?

– Едва ли. Если предположить, что этот так называемый несчастный случай был спланирован, то… кто-то из нас ошибся.

– Сейчас нужно решить одну проблему… – четким голосом произнесла Жанна, в эту минуту похожая на врача, убеждающего упрямого больного отнестись к диагнозу со всей серьезностью.

– Какую же?

– В этом несчастном случае никто не заметит ничего подозрительного, если только вы сами… не расскажете все следователю.

– Это резонно, – усмехнулся, еле сдерживаясь, чтобы не вспылить. – Как вы себе это представляете?

– Вы меня не поняли, Саша… – она в упор разглядывала мое лицо, будто решая – стоит ли посвящать меня в свои тайные мысли. – Я совсем не хочу, чтобы вы сейчас же побежали в милицию… Скорей всего, вам могут не поверить. А что касается дискеты… Я так понимаю, она осталась у нее?

– Совершенно верно.

– Без дискеты все это смахивает на вымысел дилетантов.

– И что с того? Это не меняет сути вопроса, ведь есть еще Лена?..

– А что, собственно, ей известно? – Жанна вела свой зыбкий разговор, стараясь подвести меня к некой черте, за которой, похоже, начиналась ее собственная «терра инкогнита». – Мы взяли у нее дискету. И что дальше? Подробности нашего посещения Хирша она не знает. И она даже не стремилась расспрашивать меня об этом.

– Ну, а сам Хирш? – меня все больше увлекал этот странный разговор, в котором мало знакомая мне женщина подталкивала меня к риску, игре без четко обозначенных правил, туда, где получал продолжение наш смертельный диалог без слов с невидимым убийцей.