Страница 4 из 68
С принцессой мы никогда не были особо близки, но и особого антагонизма в наших отношениях не было, если не считать ее мнения о моем внешнем виде. За несколько дней до того, как мы приблизились к границе, она обратилась ко мне с просьбой не раскрывать перед стратиссцами знание языка и, если получится, подслушать их разговоры, чтобы вызнать их настоящие намерения, а также мнения по поводу самой принцессы. Мне, если быть откровенной, подслушивание претило, но в опасениях принцессы было здравое зерно, и я согласилась. Поэтому я вежливо промолчала и даже улыбнулась вихрастому. Сладко-сладко! Ведь можно отомстить ему и другим способом.
Случай подвернулся на следующей же стоянке, состоявшейся едва ли не посреди еще не убранного по весне поля. Среди свежих весенних ростков кое-где торчали засохшие стебли драгопила, на некоторых из которых до сих пор висели оставшиеся с осени пустые семенные коробочки. Они представляли собой небольшие бугорчатые шарики, внутри которых, на самом деле, были спрятаны острые иглы, поэтому, стоило сжать, казалось, хрупкую внешнюю оболочку, как те мгновенно впивались в кожу. Оборвав несколько таких шариков, я пробралась между лошадей наших сопровождающих, привязанных к деревьям небольшой рощицы, и, прикормив коня оскорбившего меня нахала заранее припасенным моченым яблоком, быстро затолкала игольчатые коробочки под тонкую обшивку седла. Затем также быстро вернулась к принцессе и затерялась в стайке фрейлин.
А дальше было сплошное удовольствие: из окна кареты, в которой я ехала, было хорошо виден охальник, который, легко вскочив в седло, пустил своего коня бодрой рысью. С первым же шагом животного недовольное выражение его лица быстро сменилось напряженным. Он едва заметно поерзал в седле, но, что он этим добился, отлично показали его широко раскрывшееся глаза и, наоборот, сжавшиеся в тонкую полоску губы. Парень еще немного сместился в седле и — вот, оно! — ошалело выпученные глаза продемонстрировали, что я старалась не зря. То краснеющий, то бледнеющий парень резко остановил своего коня, а я довольно откинулась на подушки сидения — мое дальнейшее любопытство могло показаться кому-нибудь подозрительным. Однако то ли змееныш сам догадался, то ли кто-то все-таки приметил меня рядом с лошадьми, так как уже на следующем привале он подстерег меня рядом с каретой.
— Что ты делала давеча у становья? — грозно уставился он мне в глаза.
— Ничего, — изумленно ответила я. — А что такое становье? — поинтересовалась с любопытством. Тот, не ответив на мой вопрос, выругался по стратисски и отошел, не сказав более ни слова, но все же до самого вечера смотрел на меня с подозрением. А потом устроил мне еще одну пакость!
Впереди нас прошел дождь, о чем свидетельствовали и мокрая трава, и слякоть, по которой были вынуждены ползти кареты, и многочисленные лужи, которые взрывались тысячью брызг, летевшими прямо во фрейлин через раскрытые окна карет, стоило кому-нибудь из сопровождения ступить в них копытом. Из-за дождя решили остановиться на ночлег в очередной деревушке, где как раз нашлось достаточное количество домов, чтобы принять столько внезапных постояльцев. Когда моя карета остановилась, раскрылась дверь, и мой сопровождающий галантно подал мне руку, чтобы помочь выйти, я немного удивилась, но стоило мне высунуться из экипажа, как оказалось, что прямо подо мной огромная лужа, и я вот-вот в нее упаду! А змееныш в этот же момент решил, что помощь мне больше не нужна и убрал руку. Мне стоило больших усилий сохранить равновесие и уже в воздухе сделать рывок, чтобы приземлиться не в луже, а на пригорке, но, все равно, обдав свое платье взметнувшимися комками грязи. Нет, за испорченное платье я была ему даже благодарна, но за наглую ухмылку хотелось придушить на месте. Тем не менее, ничего такого я не сделала, даже слова не сказала. Только снова улыбнулась. Сладко-сладко!
Весь следующий день парень на меня косился с опаской, словно, действительно, ожидал мести, но я делала вид, что не замечаю не только его взглядов, но и его самого. Благо было достаточно материала и для обдумывания, и для наблюдений. Давеча, когда распределяли сопровождающих, принцессе, выбиравшей первой, достался, разумеется, самый статный молодой красавец. Однако, при этом было объявлено, что с княжичем она повстречается только в княж-граде, да и то не сразу, а после того, как привыкнеть к новому месту и новому окружению. Файну это известие, надо признаться, удручило. Но вечером, после того, как все распределились по домам для ночевки, среди фрейлин прошел слух, что на самом деле, княжич уже здесь, среди молодцев отряда сопровождения, и желает, так сказать инкогнито, присмотреться к невесте. Было ли это выдумкой романтичных девиц или кто-то из парней проболтался, осталось неизвестным, истоки слуха мне так и не удалось выяснить, но принцесса снова обратилась ко мне с просьбой выяснить, на самом ли деле, княжич здесь и кто он. Сама она, разумеется, думала на того молодца, которого выбрала, тем не менее, червячок сомнения давал о себе знать. Поэтому всю дорогу до следующей стоянки я присматривалась к парням и прислушивалась к их разговорам.
Если я поначалу хотела вычислить княжича, основываясь на воспоминаниях десятилетней давности, то вскоре от этой мысли отказалась. За это время любой мог измениться до неузнаваемости. Тогда оставалось присмотреться к повадкам и поведению — например, властность во взгляде или привычка приказывать могла его выдать — и подслушивать разговоры. Однако все они общались ровно, называя друг друга по имени. Общались преимущественно на бытовые темы или обсуждали какие-то оставленные ими то ли учения, то ли какое-то строительство. Впрочем, вскоре стало ясно, что речь шла о постройке крепостей на северных и восточных рубежах. «Видимо, отношения с Тририхтом совсем плохи» — решила я. Девиц они больше не обсуждали, по крайней мере, находясь вблизи этих самых девиц, сообразив, наконец, что нужно соблюдать осторожность.
Солнце уже начинало палить нещадно в течение дня, и во время очередного привала парни решили освежиться, благо остановились мы рядом с речкой.
Несмотря на то, что было, действительно, жарко, вода в реке по-прежнему оставалась холодной, но стратиссцев это не остановило. Отойдя от основного лагеря примерно на полверсты, они с шумом и криками полезли в воду, так что было слышно даже нам, расположившимся вдали от реки, на небольшой поляне в тени деревьев. Для меня снова настал удачный момент, чтобы покарать злыдня. Пока стояла привычная уже при каждой остановке суматоха — расстилались ковры, ставились походные стульчики и столики, повара начинали готовить обед, служанки искали в обозе какие-нибудь внезапно понадобившиеся принцессе или фрейлинам вещи — я под видом того, что разминаю затекшие ноги, прогулялась по полю, собирая в припасенный заранее осколок кувшина копошащихся в земле жучков, червяков, личинок и гусениц. Собрав достаточный урожай, я дождалась, когда стратиссцы покинут лагерь, а остальные либо прикорнут на коврах, либо разбредутся, кто куда, и тоже незаметно исчезла, отправившись вслед за купальщиками. Место, где те решили расположиться, я нашла довольно-таки быстро, благо они шумели как целый птичий базар. Прокравшись к берегу, где парни безрассудно покидали свою одежду, я нашла потрепанные одежки своего сопровождающего и со злорадным предвкушением распределила всю собранную живность внутрь его штанов и рубахи. Довольная проделанной работой, я, все так же пригибаясь, чтобы меня не было видно за камышами, пробралась к соседней рощице, забравшись вглубь достаточно, чтобы меня не заметили с берега, отстегнула противную юбку, оставшись в лифе и нижних панталонах, и полезла на показавшееся мне самым крепким и высоким дерево. Ждать результата пришлось совсем недолго. Видимо, вода в реке была все же холодной и для закаленных стратиссцев, так как те вскоре стали выскакивать на берег, сразу же начиная растирать себя руками, после чего кидались к оставленной ими одежде. Залюбовавшись на крепких парней — видом полуголых мужиков меня, выросшую среди солдат, было не смутить — я едва не пропустила момент, когда на берег, ковыляя и подпрыгивая, выползла тощая оглобля, хотя, надо было признать, без одежды он таким заморышем, как в ней, не выглядел. В нетерпении он, не глядя, потянулся за своей рубашкой, и, только натянув ее на себя, осознал, что что-то не так. Начавшиеся дикие танцы, безусловно, согрели мне душу, но наслаждаться ими долго было нельзя. Вот-вот парень осознает причину приключившегося с ним казуса и рванет в лагерь, а к тому моменту мне надо будет находиться уже там.