Страница 24 из 68
Какова цена тогда их обещаниям о поддержке? Зачем Френзису этот брак, который он хотел мне навязать? Волисская принцесса почти не покидает терем, Стратисс ей неинтересен — чему я, безусловно, был только рад — и не желает общаться, как выразились страдающая животом графиня, с простолюдинами. То есть, в роли Великой княгини она себя не видит. Все эти соображения и вопросы я ставил перед собой не раз, но до сих пор так и не мог найти ответа, зачем принцессе нужно стать частью нашей семьи. Но вдруг в последней мысли меня что-то кольнуло — сказались-таки полученные мною тумаки — и я внезапно понял. Если она станет частью семьи, то на нее распространится покровительство родового духа, а значит, принцесса сможет беспрепятственно бывать везде, куда есть доступ только представителям рода, включая….
«Вот отец-то!» — я едва удержался от того, чтобы самому ударить кулаком по столу, за которым сидел. Впрочем, последнюю пару сотен лет, а то и дольше, князья брали в супруги только уроженок Стратисса, поэтому, неудивительно, что он позабыл о такой «мелочи». Оставался только вопрос: «зачем это нужно Волиссии?» Или они уже давно на крючке у хана? Первый позыв, немедленно отправить волисскую делегацию обратно, я быстро подавил, так как, пока княгиня Яросельская не приняла решение — надавить на нее, что ли? — заноза тоже будет вынуждена тоже покинуть Стратисс. Этого, при всем том раздражении, что она у меня вызывала, я не желал, да и прекрасно помнил про опасность, которая ей грозила при возвращении в Волиссию. Оставалось терпеть ее соотечественников, присматриваться и готовиться к пакостям, которые не замедлят последовать — в этом я был уверен — иначе, как они собирались достигнуть своих целей.
— Вот ты где! — размышления мои прервал заглянувший в кабинет Ферт. — Заждались, тебя только все ищем.
Я едва удержался оттого, чтобы хлопнуть себя по лбу и одновременно скривиться. В вечерней части празднеств, предназначенных для гостей, отец захотел, чтобы мы показали девицам свою молодецкую удаль в мастерстве верховой езды. Соревнование состояло из нескольких этапов, в каждом из которых нужно было продемонстрировать определенное умение, будь то вскочить на коня, когда тот в галопе, проявить сноровку в нескольких трюках, проехаться задом наперед, а то и стоя на одной, на двух лошадях. В каждом этапе, тот, кто не справился, выбывал, а оставшиеся приступали к более сложным элементам, пока не оставался один — он же победитель турнира. В чистом поле еще и из лука стреляли, и ножи кидали, но подобное было чревато на небольшом пространстве княжеского загона, да и в присутствии гостей.
Я любил и, бывало, частенько побеждал в подобных состязаниях, но в этот раз, после того, что получил достоверные сведения о волисской подлости и додумался до их коварных планов, шел на него нехотя и с зубовным скрежетом. Тем не менее, едва завидел сидящую с краю самой нижней лавки занозу, откуда ни возьмись, возникло желание покрасоваться — не все же ей на Малея заглядываться — и несколько этапов я прошел на ура, отмечая и интерес, и восхищенный блеск в глазах девчонки. Или это был просто отблеск от зажженных по кругу загона фонарей? Мне хотелось думать первое, поэтому, выполняя очередной трюк — нужно было в галопе пролезть под животом коня, чтобы забраться в седло с другой стороны — я бросил взгляд на ту самую лавку, где сидела мелкая, чтобы увидеть, как поганка вместе с еще парой девиц с нее встает и уходит. Трюк я естественно провалил, растянувшись на земле, едва не попав под ноги к коню. Удивленные товарищи подступили с вопросами, но я, ответив невпопад — до состязания мне не было уже никакого дела — побежал вслед за девицами.
В том, что они что-то задумали — пакость или шалость — я был абсолютно уверен, как убежден и в том, что заноза в этой пакости будет играть ведущую роль. Девицы скрылись в тереме, и пока я решал, последовать за ними или остаться и подождать снаружи, по лестнице, ведущей от светлиц третьего этажа, уже спускалась закутанная в темный плащ фигура.
В этот раз я решил быть умнее и не кричать мелкой сразу, что ее заметил, а проследить. Девчонка, кутаясь в плащ, преспокойно вышла за ворота и направилась в сторону поляны, где уже вовсю шли гуляния, жгли костры, шумела музыка и раздавались веселые крики. Решив, что неуемной занозе взбрело в голову полюбопытствовать, я немного расслабился, чтобы тут же снова едва не впасть в парализующий ступор. Внезапно остановившись под достаточно приметным деревом, мелкая стянула с себя плащ, оставшись в белом одеянии, в котором я от удивления не сразу признал обычную нательную сорочку.
«Что за?!»
Тем временем, заноза, оглянувшись, спрятала плащ под ясень и побежала прочь, в сторону яркой от огней поляны.
— Стой! Куда это ты?! — я все-таки не удержался и окликнул развратницу. Та вздрогнула, оглянулась, заметила меня — я, уже не скрываясь, шел в ее сторону — и припустила, сверкая голыми пятками. Мне, разумеется, ничего не оставалось, как побежать за ней, крича о том, чтобы она остановилась и объяснила свой странный наряд. Но заноза не останавливалась и даже не оглядывалась более.
Забежав на поляну, она едва не притормозила перед преградившим ей дорогу большим костром — я-то понадеялся, что вот-вот ее схвачу — но мелкая, проявив свою заячью прыть, через него перепрыгнула и побежала дальше. Мне под улюлюканье толпы пришлось прыгать за ней. Заноза оглянулась и, сжав губы — видимо, раздосадовав на то, что я не сварился в огне заживо — припустила дальше, снова прыгая, уже через другой костер. Так, где прыгая, а где и огибая кострища, мы и бежали — кричать ей в том шуме, что творился вокруг, было бессмысленно, и я надеялся объясниться с ней, когда поймаю — до самого леса.
Я наивно полагал, что здесь, на границе, она остановится, но глупая козявка побежала дальше. Неужели, не знала, что в эту ночь, когда по всеобщему убеждению пробуждается все охочая до человека нечисть, в лес соваться нельзя?!
— Стой, глупая! — бежал я следом, надеясь, что успею поймать ее быстрее, чем мы удалимся от поляны. Но ошибался. Скорее всего, в ее роду, действительно, были зайцы. Какие-нибудь зайцы-оборотни, которые, наверняка, водятся во владениях ее бабки вместе с другими такими же странными и непредсказуемыми созданиями. Иначе, откуда было это все?! Белым пятном она мелькала передо мной, петляя между деревьями и ловко перепрыгивая через поваленные ветви и деревья. Ни огней, ни людского смеха, оставшихся на поляне, было уже не видно и не слышно, лишь тишина замершего в предвкушении леса.
— Стой, там опасно! — крикнул я занозе в который раз. Та обернулась на бегу и, конечно же, запнулась. Рванув вперед, я достиг ее в два прыжка, но мелкая уже вставала и, не успев убежать, прислонилась спиной к ближайшему дереву. Я навис над ней, опираясь руками об ствол, не давая, таким образом, скрыться, и, рвано дыша, смотрел в широко открытые глаза также пытающейся восстановить дыхание девчонки.
— Ты… ты…. — дыхание еще сбивалось, и голос не слушался. — Зачем…..
— Не …. твое …. дело, — едва выговаривая слова, ответила она.
— Я …. — я собирался и возмутиться, и воззвать к ее разуму, как внезапно в окружающей нас тишине раздался странный мелодичный звук, будто звенел колокольчик.
Мы оба настороженно замерли, то оглядываясь, то смотря в недоумении друг на друга.
Странный звук повторился, и тогда я понял, что это никакой не колокольчик, а смех. Вскоре темноту прорезал свет, казалось, от нескольких светлячков, вот только светлячки эти двигались в нашу сторону не сами по себе, а в руках нескольких похожих на женщин созданий. Невысокие, ростом с шести-семилетнего ребенка, но при этом с вполне женственными формами, длинными острыми носами и такими же, слишком длинными для людей ушами.
«Лешицы?!» — пораженно я уставился на лесных дев, которые шли, не приминая травы, и будто танцевали. Неспешно приблизившись и все также продолжая над чем-то подхихикивать, они окружили нас и затеяли что-то вроде хоровода. Я почти вжал своим телом притихшую занозу в дерево — лешицы хоть и мелкие, но при желании могли запросто утащить к себе в чащобу человека — и настороженно наблюдал за действиями лесных дев. Агрессии они не проявляли, но наше положение их явно веселило. Я уже, было, подумывал подхватить мелкую на руки — главное, чтобы не сопротивлялась — и отступить обратно к поляне, пока вслед за лешицами сюда не сунулся сам хозяин леса. Мне-то они ничего сделать не смогли бы, но за занозу пришлось бы побороться. Однако выполнить задуманное я не успел. Одна из дев, что-то издевательски весело пробормотав на своем наречии, вдруг вскинула руку и осыпала нас с козявкой какой-то пыльцой. По-крайней мере мне тогда так показалось, правда, впоследствии никаких следов на одежде я не нашел.