Страница 8 из 39
Эрика она обожала. Нет, правда – он совмещал в себе все самые лучшие качества и почти не имел никаких недостатков, за исключением двух-трёх, которые возможно устранить (но лучше не надо). За всю историю их дружбы, а это целые два года, у них не было ни одной ссоры, даже намёка на неё. Они никогда ни в чём друг другу не отказывали вне зависимости от масштабов просьбы, редко что-то скрывали и, в то же время, уважали чужое пространство. Часто даже ход их мыслей был одинаковым, а мнения насчёт конкретных ситуаций сходились. Он был тем, с кем можно обсудить и важную проблему, и идиотский постироничный мем про сыр в три часа ночи.
— Короче, это какой-то новый чай, так что его качество не гарантирую, – парень, толкнув дверь ногой, вошёл. Кейн разместил две чашки на столе: миллилитров на 300, фарфоровые, с синими витиеватыми узорами. — Надеюсь, не херня какая-нибудь очередная. Хотя маловероятно, – выглядел юноша озадаченным. — Так на чём мы остановились?
— На том, что ты хочешь найти себе богатого мужика и валяться с ним на Мальдивах, – напомнила Эстер, подбирая мокрую одежду с пола; руку с пластырями она прижала к груди. Если неприятного разговора не избежать, то можно попробовать хотя бы оттянуть его.
— Ты не богатый мужик, – буркнул тот, когда она передала одежду в его руки.
— Что?
— Что? Я ничего не говорил.
— Ну-ну.
Он вновь выскользнул из комнаты, вернулся уже без вещей
— Повесил сушиться, – констатировал парень.
— Прости, что так вышло, – начала Эверт, – я не хотела.
— Да прекрати, – отмахнулся Эрик и залез на кровать. Эстер же уселась на грушеобразный синий пуф в конце комнаты, что слегка смутило Кейна. — Мне интересна причина визита.
— Ээ… – она задумалась. — С отцом поссорилась?
— Неубедительно. Он тебя обожает, какие ссоры?
— Не, ну ты загнул, конечно. Обожает – слишком громкое слово.
— Ты всё равно поняла. Не катит, либо говори правду, либо придумывай что-то новое, – сказав это, он согнул локти и упёрся ими в постель.
— Да ну, это позорно, я не хочу произносить вслух, – светловолосая встала и начала разгребать завалы школьных тетрадей.
— Что такого могло произойти? – хохотнул тот. — Колись давай.
— Мне правда стыдно, – девушка откинула волосы назад. Ручки на столе она разбирала по цветам – от тёплых оттенков к холодным, потом рассортировала по длине и выложила в ряд. Тетрадки сложила в стопку.
Эрик тем временем что-то заподозрил: парень прищурился и начал приглядываться к левому предплечью.
— Эй, эй, стой, – он вскочил, – ты сейчас положишь что-нибудь куда-нибудь не туда, у меня же сердце остановится.
Под благородным предлогом парень подошёл к ней сзади.
— Подожди-подожди…
— Я сама…
Девушка резко одёрнула руку и хотела завести её за спину, но Эрик оказался первее: юноша крепко сжал предплечье и подтянул к себе. Как он и ожидал – поперёк левой руки четыре пластыря, один из которых размок и стал слезать. Эстер отвернулась.
— И что это?
Светловолосая молчала. Сознаваться в том, что она резала себя было ещё более стыдно, чем рассказывать о потере ключей от дома. Надеяться на то, что Кейн оставит вопрос без ответа, означало проявить легкомысленность. Поджала губы, глубоко вдохнула.
— Пластырь.
— Хочешь, чтоб я сам посмотрел, что под ним?
Эверт подняла на него глаза.
— Не особо.
Ответ его не удовлетворил. Невзирая на отказ девушки, Эрик содрал его с кожи. Пришлось созерцать не самую приятную картину: между разошедшейся тканью был виден белый подкожный жир. На обратной стороне пластыря скопилась кровь.
— С остальными – то же самое?
Эстер помотала головой.
— Оке-ей, – он принялся отклеивать и другие; после каждого пореза, оставшегося на её теле, парень ощущал уколы боли, яд которой расползался слишком стремительно. Где-то в горле или лёгких, где-то рядом с сердцем – ещё один порез, ещё один раз. «Что заставило её сделать это?». Юноша еле дышал; Эверт замерла в ожидании резко негативной реакции.
— Ты сделала это вчера?
Она снова молча кивнула. Парень провёл вдоль пореза большим пальцем.
— Больно?
Эстер, всё ещё храня молчание, вырвала свою руку из его ослабевшей хватки. Девушка вновь опустила голову, но уже обнимая его при этом. Носом она уткнулась в его ключицу и прикусила нижнюю губу, которая уже начала дрожать, чтоб сдержать проступившие на глазах слёзы.
— Мне не больно, мне вообще не больно, я ничего не чувствую. Эрик, я схожу с ума, я правда схожу с ума, понимаешь? Я не… Я… Я не хотела, всё было не так, как нужно, и… – Эверт начала тараторить и запинаться, но Кейн всё равно различал каждое слово. Её щёпот перекатывался волнами по комнате.
— Тш-ш, – он обнял её в ответ, погладил по волосам, прижал сильнее. — Тише, Эстер, успокойся. Всё нормально, слышишь?
— Нет, ты просто не понимаешь, я пыталась убить себя и мне казалось, что я не умру, мне казалось, что почти вышло, и всё так… Я схожу с ума, я не хочу причинять никому вред, я не могу контролировать это, у меня не выходит, – голос ломался; по его телу прошлась дрожь. В голове – пустота, только эхо её слов: «Эрик, я схожу с ума».
— Всё хорошо, – он не отпускал её. — Ты никуда не сходишь, всё, перестань, ты в порядке.
— Ты не понимаешь, со мной что-то не так, я не могу предотвратить… – набрав побольше воздуха, Эстер принялась тараторить снова, но её быстро прервали.
— Так.
Тот резко отстранился от неё, переложив руки на плечи и крепко их сжав.
— Присядь. Успокойся и объясни всё нормально.
Зелёно-серые глаза покраснели; она еле сдерживала слёзы, и не заметить, с каким усердием девушка это делала нельзя было. Эверт послушно опустилась на пол, согнула колени, подтянула их к груди, обвила руками. В её взгляде, непривычно чувственном, он мог различить как минимум несколько разных эмоций; боль – самая яркая из всех. Юноша сел напротив и попытался сделать максимально расслабленный вид.
— Эстер?
Девушка опустила глаза. На мир она смотрела сквозь расплывчатую пелену солёной жидкости, из-за которой жгло горло.
— Я не хочу, чтобы ты тоже думал, что я нездорова.
— Тоже? – осторожно переспросил он.
— Да, тоже. – Дрожь наконец унялась и Эстер стала говорить громче. — Я не чувствую себя собой.
Напряжение в воздухе нарастало. Эрик боялся сказать что-нибудь не то – одна фраза может заставить её замолчать или перевести тему, чтоб больше никогда не возвращаться к этой. Он даже затаил дыхание – всё, что угодно, лишь бы она продолжила говорить.
— Знаешь, это как… – зеленоглазая стёрла мокрую дорожку со щеки. — Как будто тебя оторвали от собственного тела. В отражении на тебя всегда смотрит один и тот же человек, и этот человек – не ты, и тело тоже не твоё. Все шрамы, черты, изгибы – ничего из этого не принадлежит тебе. Ты существуешь отдельно, тебя буквально нет, но ты есть везде. Это довольно сложно объяснить, да и звучит отстойно…
— Я понимаю.
На губах Эстер появилась слабая улыбка, но померкла сразу же.
— Мир вокруг… – на пару секунд она затихла, пытаясь подобрать слова, – как будто искусственный. Ты можешь сунуть руку в огонь и ничего не произойдёт, потому что тебя на самом деле не существует. Ты можешь прострелить себе голову, повеситься, вырезать все вены и артерии и остаться живым. Попасть под машину, упасть с крыши, утонуть – всё, что угодно. Ты не умрёшь, потому что, по сути, умирать нечему. Ты будто существовал от начала и до конца вселенной в фоновом режиме и видел зарождение жизни.
Эрик смутно представлял себе такое состояние. Никогда с подобным явлением не сталкиваясь, ему было трудно даже вообразить нечто похожее, хотя он пытался. Рассказ всё равно не звучал для него бредовым.
— Мир… он состоит из картинок, нитей, пикселей. Меня не покидает ощущение того, что он скоро закончится. Распадётся на частицы, разорвётся, сломается. Всё вокруг просто затопит темнота, а я продолжу смотреть, как мир рушится в щепки. Просто… – девушка вновь задумалась, устремив опустевший взгляд в одну точку. — Сгорает в атмосфере.